«И ты, отец дуб, соедини нас, двоих почитателей земли, в союз столь крепкий, как кора на твоём стволе, и да всели веру в наши сердца».

Потом Герик убрал свою руку, и Матильда последовала его примеру. Они постояли несколько минут молча; силы как будто покинули их после этого ритуала. У Матильды закружилась голова, и потемнело в глазах. Она посмотрела на свою руку и увидела кровь, размазанную по всей ладони, и грязь, попавшую в рану.

Она отошла чуть в сторону от Герика и через пару секунд вернулась с двумя листками мяты. Один приложила к своей ладони, другой – к Герика.

– Вернёмся в деревню? – спросила она, слишком опустошённая для дальнейшей прогулки.

– Да, – просто ответил Герик.

В молчании они шли весь оставшийся путь до дома. Как всегда, они забрели слишком далеко, и теперь уже минул час, а они всё ещё шли по лесу.

На душу Матильды опустилось умиротворение. Она поверила в то, что теперь их связь с Гериком станет воистину неразрывна. Они и так были близкими друзьями, а теперь и вовсе станут почти как брат с сестрой. Она надеялась только, что он быстро позабудет об Аньес. Ей не хотелось, чтобы Герик страдал.

– Чувствуешь? – спросил её вдруг Герик. – Запах чего-то сладкого, мёда…

– Знаешь ли ты, что здешние камни источают мёд? [19] – лукаво посмотрела на него Матильда.

– Это не мёд, это земляника! – осенило Герика.

Он скрылся в листве кустарника. Матильда не пошла за ним следом, оставшись на тропе. Но через минуту, уже издалека, послышался голос парня.

– Эй, Тильда, я был прав! Иди сюда, – звал он.

Она пошла по следам Герика, и вскоре вышла на поляну. Земляничную поляну! Герик уже расположился среди ягоды и ел её горстями. Матильда рассмеялась, последовав его примеру, тоже уселась на траву и стала поглощать лакомство.

– Первая в этом году, – с улыбкой сказала она. – И мы первые, кто её попробовал.

– Скажи спасибо моему носу, – с набитым ртом проговорил Герик. – Без него мы бы были не первыми.

– Точно. Спасибо, нос! – засмеялась Матильда, щёлкнув парня по носу.

Они опустошили почти всю поляну, изредка перебрасываясь фразами и смеясь. Когда же, наконец, им стало уже плохо от съеденного, они ушли и снова побрели к деревне.

К счастью, Крэйвек был уже близко. Подходя к деревне, Герик опять спросил девушку:

– Чувствуешь?

Но на этот раз голос его звучал обеспокоенно. Пахло дымом.

Матильда с опаской взглянула на него.

– Это ведь не может быть пожар…

Герик ответил ей красноречивым взглядом. Они ускорили шаг и вскоре вошли в деревню. Здесь и правда недавно случился пожар. Несколько домов на окраине были сожжены дотла, дым ещё витал в воздухе. Матильда бросила взгляд на видневшийся дом Герика и с облегчением заметила, что он не пострадал. Их же дома не было видно из-за загораживающей его часовни.

– Что случилось? – спросила Матильда у старика-крестьянина, как только вошла в деревню.

– Деточка, несчастье, – сказал он гнусавым голосом. – Несчастье какое приключилось!

Он смотрел в сторону одного из догоравших домов, и Матильда поняла, что он принадлежал старику. Но тут он посмотрел на неё и, резко вскрикнув, схватился за крест, висящий на его груди.

– Бог ты мой! Да ведь ты дочка Марильяков!

Сердце Матильды замерло. Она поняла, что случилось что-то очень плохое. Медленно она прошла вниз по дороге так, чтобы увидеть свой дом, который вскоре был как на ладони. Он тоже сгорел. Вид обугленного остова привёл её в неописуемый ужас.

Матильда сорвалась с места и, как ветер, полетела к дому. Она чувствовала, что Герик не отстаёт от неё ни на шаг, но, даже если бы он не последовал за ней, она не придала бы этому значения. В её душе царил беспредельный страх. Она знала, просто знала, что сожжённый дом – это ещё не всё.

Достигнув дома, Матильда на миг остановилась, в оцепенении разглядывая место, где жила с самого детства. Место, где родилась, где прошли самые счастливые часы в её жизни, где…

Она заставила себя пойти к нему, но ноги отказывались ей служить. Они будто приросли к земле и не хотели двигаться дальше. Ужас сковал всё её тело.

Вокруг собралось много народу, однако ей все уступали дорогу. Несколько сильных крестьян бегали с вёдрами и тушили остатки пожара. Среди них она заметила Донана, во взгляде которого, обращенного на неё, плескалось сочувствие.

Кто-то положил ей руку на плечо, останавливая, хотя она и так ни шагу не могла сделать. Она услышала голос Герика позади себя, но всё было как в тумане, и она не могла различить, что он говорит, что говорят другие. В глазах стоял остов её дома…

Тут она поняла, что вот-вот провалится в обморок, чего никак нельзя было допустить.

К счастью, кто-то сильно стал трясти её за плечо.

– Тильда! – почти кричал Герик. – Тильда, послушай!

Она заморгала. Глаза стали слезиться от дыма, и в горле запершило. Закашлявшись, она посмотрела на Герика, потом перевела взгляд на старую Риннон, что стояла рядом с ними. Она обняла девушку, как то часто делала, когда Матильда была маленькой девочкой.

И Матильда не сдержалась. Крупные слёзы медленно потекли из её глаз. Она крепко ухватилась за Риннон и та держала её, поглаживая по голове.

– Бедная моя девочка, – приговаривала она. – Бедная ты моя, такое несчастье…

– Что случилось, Риннон? – взволнованно спросил её Герик.

Матильда была благодарна за то, что он задал этот вопрос. Сама она, казалось, потеряла способность производить какие бы то ни было звуки.

– Внезапно нагрянули солдаты, – отвечала Риннон, не переставая гладить Матильду по голове. – Они никого не тронули поначалу, прошли сразу же в ваш дом, девочка. Мы уж не знали, что и подумать… но всё случилось так быстро. Они вышли и подожгли ваш дом, а пламя быстро перекинулось и на другие. Хвала духам, удалось потушить до того, как вся деревня не сгорела.

– А что с матерью Матильды? – торопил Герик. – С Беатрис и Тристаном?

Матильда к этому времени пришла немного в себя. Она отступила на шаг от Риннон и решительно посмотрела в старческое лицо, вынуждая говорить всё, без утайки.

– Сеньору Марильяк убили ещё раньше. Мы сразу бросились в дом, как только солдаты ушли, думали спасти кого… А там было её тело, огонь её ещё не успел тронуть.

У Матильды подкосились ноги. Герик успел вовремя подхватить её. Остекленевшими глазами она смотрела на Риннон, на Герика, на других, что были неподалёку и слышали их разговор. На чистое голубое небо и на сгоревшие дома. Этого не могло случиться, не могло случиться с её матерью, не могло такого случиться.