– Где её тело?

Слова давались с трудом. Внутри всё жгло от боли, от непролитых слёз, от дыма, оседающего в лёгких.

– У дома старосты её положили, – ответила ей Риннон.

Матильда собралась с силами и пошла к дому старосты. К счастью, он был недалеко. Герик уже отпустил её, но она и не заметила. Уже издалека она увидела лежащее на земле тело, вокруг которого собралось с десяток человек.

Она подошла к трупу своей матери, опустилась перед ним на колени. Гладис застыла навечно с выражением страха на лице, и Матильда была уверена – страха не за себя, а за детей. Она нашла холодную руку матери и сжала её, отчаянно желая, чтобы та пошевелилась, чтобы сжала её в ответ. Но Гладис продолжала лежать без движения.

Слёз не было, она просто смотрела на мать и прощалась с ней. Оставляла эту страницу своей жизни, страницу детства. Понимала, что больше никогда и ничто не будет просто, что прежняя её жизнь завершилась. Матильда нагнулась к лицу матери и поцеловала её в лоб, затем закрыла ей глаза.

Время замерло, может быть, на несколько мгновений, может, минут или часов… Она не знала. Но когда встала, всё было так же: суета, люди, дым, сгоревшие дома. Вокруг сочувственные лица, пожатия рук, слова соболезнования.

– Беатрис и Тристан спаслись бегством, – говорил ей Герик, уводя прочь от тела матери и от остальных людей. Он говорил тоном спокойным, рассудительным, надеясь вернуть ей разум, и у него это получалось. – Я расспросил людей. Их видел только кузнец. Они выпрыгнули из окна и убежали в лес. На север.

– На север, – повторила Матильда. – Я должна… – Вновь слёзы подступили к глазам, а в горле стал нарастать комок. – Должна похоронить её.

Она стиснула руки, стараясь не впасть в отчаяние.

– Ты нужна сестре и брату, – твёрдо сказал Герик. – Мёртвым уже не поможешь.

Слова эти прозвучали жёстко, но, как ни странно, именно они помогли ей прийти в себя. Матильда посмотрела на Герика и твёрдо сказала.

– На север.

* * *

Беатрис сидела в своей комнате, вышивая на вязаном полотне. Занятие это приводило мысли в порядок, в чём она сильно нуждалась, ибо должна была обдумать предстоящий разговор с Эдгаром.

Несколько недель непрерывных размышлений привели её к следующему решению: она не выйдет замуж за Эдгара. Он был хорошим юношей: молодым, красивым и серьёзным. Он ей нравился, и она ему, кажется, тоже. Но… Было столько «но», мешавших ей соединить с ним судьбу, что она не знала, с чего и начать разговор.

По большей части, все её сомнения любой назвал бы надуманными. Беатрис и сама чувствовала, что её отговорки не особо убедительны. Но одного только предчувствия, что брак этот станет ошибкой, хватило, чтобы отказаться от Эдгара. Ей повезло с родителями: ни мать, ни отец не стали бы заставлять принять ни это предложение руки и сердца, ни какое-либо другое. Однако они, несомненно, решительно воспротивятся её уходу в монастырь, тогда как она желала этого всей душой. Как только научилась читать и первой рукописью, что попала ей в руки, стала Библия, Беа захотела посвятить свою жизнь Богу. У них с Матильдой разница была всего лишь в год, и мать заставляла читать их Библию вместе. Иногда Гладис читала им сама: тогда Матильда засыпала на первых же строках, а Беатрис неизменно слушала мать до конца и частенько просила почитать ещё.

Беа выросла серьёзной, начитанной и набожной девушкой. В то время как многие резвились и играли на улице, она предпочитала читать дома. А потом у неё появилось и другое любимое занятие – вышивание. Её работы чаще всего отображали сцены из Священного Писания, и лишь изредка проскальзывали пейзажи местности.

Возможно, иногда ей становилось одиноко, но ненадолго, ибо она знала, что, когда уйдёт в монастырь, одиночество станет ей вечным спутником. Она жила в ожидании того мига, когда станет невестой Христа.

Однако природа наградила её красивой внешностью и, как иногда с лёгкой завистью говорила Аньес, «привлекательной большей частью для мужчин»: светлые, льняные волосы, небесно-голубые глаза, маленький носик, высокие скулы. Когда на неё смотрели местные парни, она замечала в их глазах огоньки похоти. Она боялась таких взглядов, и это только укрепляло её решение уйти в монастырь.

Но был один, кто не смотрел на неё так поначалу. Беатрис встретилась с ним случайно, когда пошла в лавку к булочнику. Эдгар был красив такой же классической красотой, что и она: тёмные до плеч волосы, синие глаза, лицо, несомненно, мужественное, но в нём проглядывало что-то от мальчика, каковым он, по сути, и являлся.

Она выходила тогда из лавки, неся в руках свёртки с только что испечённым хлебом, и столкнулась с Эдгаром, который шёл в эту же самую лавку. Он взглянул на неё мимолётом, и во взгляде его не проскользнуло ни малейшего интереса, что тогда очень поразило девушку, привыкшую к другому отношению к ней мужчин. А вот она стояла, не в силах оторвать от него глаз! Как будто молния пронзила всё её существо, она даже задрожала от непонятного чувства. Только когда парень мягко, но настойчиво отодвинул её от входа, она очнулась и поспешила домой.

С тех пор её покой нарушился. Первую ночь после встречи она не спала, мучаясь мыслями о том, что с ней происходит. Даже когда его не было рядом, сердце сладко замирало. Это было столь глупо, ведь они даже словом не перемолвились, да и она его совсем не заинтересовала, но, тем не менее, она не могла уснуть, раз за разом прокручивая ту встречу в голове.

На следующий день она снова пошла к лавке булочника в надежде его встретить, однако надежды эти не оправдались. Она не увидела его ни тогда, ни во все последующие дни, хотя неизменно бывала там. Такое странное поведение уже стало удивлять всех домочадцев и, когда Матильда, с которой они были особенно дружны, спросила, в чём дело, Беатрис рассказала ей как на духу.

Матильда весьма удивилась, услышав такую историю от своей холодной на первый взгляд сестры. Потом она сказала, что это Эдгар, старший сын одного сеньора из Машекуля, оказался здесь проездом и уже завтра покидает Крэйвек.

Для Беатрис это оказалось ударом. Завтра уезжает! И она, скорее всего, никогда больше его не увидит! Это известие заставило Беатрис действовать. Узнав от сестры, где он живёт, она, несмотря на все последующие возражения Матильды, пошла к Эдгару. Она не знала, что ему скажет или как будет действовать, что-то вело её за собой, не давая отступить.

Ей не пришлось заходить в его дом, потому что, когда она подошла, он собирался куда-то уходить, и они снова столкнулись в дверях. Беа застыла, не зная с чего начать, но тут сам Эдгар улыбнулся ей и предложил с ним прогуляться. Конечно же, она согласилась.

В тот день они очень хорошо провели время, разговаривали и – до этого Беатрис считала, что не способна на такое, – дурачились. Выяснилось, что Эдгар был очарован ею с первого взгляда, но не решился заговорить. Она была так счастлива в тот день…

Эдгар уехал в Машекуль, но от него постоянно приходили письма. Беатрис с воодушевлением отвечала на каждое его послание. А через два месяца Эдгар снова приехал к ним в деревню, но уже не проездом, а к ней, именно к ней…