Алексей почему-то возлагал на нее большие надежды. Нет, он прекрасно отдавал себе отчет, что женщина, живущая столь далеко, наверняка имеет стопроцентное алиби и при этом ровно ничего не знает об остальных лицах, окружавших Карачаева. Но все прочие двери были уже наглухо задраены, а здесь еще в щелочку просвечивал лучик надежды: а вдруг?

Он снова перебирал по кругу людей, с которыми познакомился. И снова приходил ровно к тем же выводам. Ляле гарантом служило ее обращение к частному детективу, и это было безупречным аргументом: ведь будь она убийцей, ее бы более чем устроил диагноз естественной смерти! Кроме того, Ляля любила Афанасия Карачаева и при этом была человеком великодушным, щедрым. Никакого зла на него не держала, и такой грязи, как месть или корысть, в душе ее не водилось.

Вот один из аспектов, который не нравился Кисанову во времена его работы в милиции: стандартное мышление, при котором считалось, что любой человек способен на преступление, если у него имеется интерес и подворачиваются благоприятные для свершения черного дела обстоятельства.

Нет, Алексей теперь точно знал: не любой . Есть люди, не допускающие зла в свои души. Те самые, которые никогда не пнут собаку и никогда не подставят друга. И Ляля была как раз таким человеком.

Кеша? Что-то меленькое, подленькое просвечивало в нем иногда. Шло это меленько-подленькое от его комплексов, от обиды на весь мир за свою внешность, за свою слабость, за свою трусость. Сейчас он квитался с этим миром своим интеллектуальным пренебрежением, но вполне мог лелеять в душе мечту поквитаться с ним совсем иначе. Например, если бы ему дядино состояние… Если бы Кеша был богат, то все бы ползали у его ног. Девчонки бы липли к нему, парни искали бы его дружбы. Подобная мечта прекрасно вписывалась в его характер, как, собственно, в любой характер закомплексованного человека, не сумевшего справиться самостоятельно со своими внутренними проблемами. Так тщедушные мальчишки мечтают о большой собаке: вот если бы была у него овчарка, да он ходил бы с ней гулять, командовал «стоять!» и «к ноге!», – вот тогда бы над ним больше никто не смеялся, пинков бы не давал, тогда бы обидчики его враз убоялись…

Но было в Кеше и другое: настоящая привязанность к Афанасию Павловичу. Недополучивший отцовской любви, он ее по крохам добирал у дяди, который был для Кеши отнюдь не только источником материальных благ – он был единственным в мире большим, сильным и значительным мужчиной, который любил его, Ке­шу… И в итоге Алексей поверил Кеше.

Оставалась загадка со снятыми в банкомате деньгами вблизи Кешиного дома. Кис решительно не знал, куда ее поместить. Произошло это на следующий день после того, как Яна утонула. То есть тогда, когда еще даже тело Карачаева не нашли и никто не знал о его смерти. Кроме убийцы, разумеется. А заполучить карточку Яны и снять с нее деньги мог только он. И если это не Кеша – значит, убийца нарочно пытался его подставить…

Далее: братцев Кис тоже исключил. Для них бы подобное двойное преступление было «юридически неграмотным».

Марина, теоретически, могла утопить Яну, но никак не могла подменить инсулин у Карачаева. Разве только в сообщничестве с Кешей, но Алексей мысленно реабилитировал Кешу.

Секретарша Ольга вообще не тянула на роль убийцы, и возможностей у нее для этого не имелось никаких.

Вот мы и снова заехали в полный тупик.

Оставалось надеяться только на незнакомку – на новую информацию, новый ход. Иначе придется признать, что детектив грубо ошибся, связав между собой обе смерти, и тогда придется заново приглашать всех действующих лиц на второй тур кастинга на роль убийцы…

В следующие три дня автоответчик не подавал никаких признаков жизни. И все же терпение детектива было вознаграждено: на четвертый день волнующий голос медленно, чуть нараспев, сообщил: «Я прилетаю послезавтра. Если захочешь меня встретить – рейс, как всегда. Остальное при встрече». В голосе слышалась нешуточная обида.

Наконец-то! Она приедет и, несомненно, позвонит Карачаеву. Из Москвы ее номер зафиксируется на определителе, и тогда Алексей ее разыщет!

Не зная, каким рейсом, откуда и в какое время прилетает женщина, Алексей решил навестить квартиру на следующий после ее приезда день, надеясь увидеть оставленное на автоответчике сообщение уже из Москвы.

Он привычно отпер дверь своими ключами – вернее, ключами, оставшимися у детектива в распоряжении с тех пор, как он сделал слепки с Кешиной связки. Почему-то дверь оказалась заперта только на один замок – Кис всегда аккуратно закрывал все четыре. Но эту мысль он додумать не успел, в глубине квартиры раздался шорох, звуки шагов и…

– Афаназий! Наконец-то!

И вслед за этой фразой на него вылетела девица в распахнутом солнечно-желтом банном халате – считай, что голая, – с тюрбаном такого же яркого полотенца на голове.

Увидев Киса, девица застыла на месте. Страх исказил ее красное после ванны лицо. Она даже забыла запахнуть халат, – выкинув руки вперед, словно защищаясь, она закричала:

– Кто вы такой?! Что вам нужно в моей квартире?! – Голос ее дал петуха и сорвался.

«В моей квартире»! Интересно.

Кис отступил на шаг назад, давая понять, что он нападать не собирается.

– Я не вооружен, не волнуйтесь… И не грабитель. Я – частный детектив. Извините меня за это вторжение, но я не подозревал, что в квартире кто-то находится… Вы, собственно, кто такая?

– А вы кто?!

– Частный детектив, я же вам сказал!

Тут девица наконец додумалась запахнуть халат, что было очень кстати, – детективу нелегко было отвести взгляд от ее прехорошеньких грудей и лобка, покрытого узкой полоской светлых волосков.

Она вдруг съежилась, натянула потуже полы халата на талии, завязала пояс.

– Почему?.. Что такое?.. Если вы действительно…

Кис протянул удостоверение.

– Пройдите в гостиную… Я сейчас…

Это была она, незнакомка из телефона! Теперь, когда она немного успокоилась, ее голос снова обрел странную медленность и мелодичность, которой не мешала легкая хрипотца.

Она исчезла в одной из комнат и вышла оттуда минут через пятнадцать. Светлые мокрые волосы лежали короткой волнистой гривой, на лице никакого макияжа, на теле все тот же халат, – что она могла делать в комнате пятнадцать долгих минут, если все изменения сводились к снятию тюрбана-полотенца с головы?! Нет, не постичь Алексею женщин, не постичь…

Вернувшись в гостиную, она села в кресло напротив Алексея, который уже успел расположиться в одном из них и только чуть привстал при ее появлении.

Закинув ногу на ногу и проведя рукой по мокрым волосам, она спросила:

– Вы – частный детектив. Почему вы здесь? И где Афаназий?

– Скажите сначала, кто вы. И кем приходитесь Афанасию Павловичу. И на каких основаниях вы находитесь в его квартире.