За месяц работы у Дмитрия Чеботарёва, известного в криминальной среде как Кочерга, у Алексея стало что-то происходить с психикой. Обилие голых тел начало мало-помалу вызывать отвращение. Однажды, включив видеокамеру и направив объектив на обнажённых девчонок, с неправдоподобной страстностью целующих друг друга перед устроившимся в кресле клиентом, Нагибин вдруг провалился в пучину такой удушающей тоски, что с трудом справился с собой и смог продолжить съёмку. Казалось, в мире не осталось ничего, кроме выставленных напоказ половых органов. Они заполонили собой всё, вытеснили человеческую речь, мысли, чувства, остались только дикие движения нагих тел, вульгарные подёргивания бёдер, сотрясание ягодиц и грудей, животная нахрапистость танцовщиц. Ни изящные формы, ни красивые лица, ни доступность прелестной наготы не пробуждали в нём желания прикоснуться к девушкам, ибо из людей они превратились в пожирающих друг друга монстров. Они поглотили собой всё окружающее пространство и угрожали затянуть в свои прожорливые похотливые недра даже мозг Алексея… Изо дня в день в нём нарастала паника. Он сопротивлялся, заставлял себя успокоиться, убеждал себя в необходимости отработать в клубе хотя бы несколько месяцев, чтобы заработать необходимые деньги. Но рассудок отказывался принимать действительность. Всё, что имело хоть малейшее отношение к сексу, стало для Нагибина отвратительным, ибо жизнь потеряла свой нормальный облик и приняла образ возбуждённых половых органов.

«Слишком много голых тел, – объяснял себе Алексей. – Но ведь это не страшно. Это ведь не голые тела в морге. Вот уж где отупение. А у меня… Просто баловство. Я должен радоваться, ведь вокруг меня ходят красивые женщины, а я, дурак, раскисаю… Меня же никто не держит. Я имею право уйти в любой момент, вот хоть завтра…»

Как только очередной клиент, подтягивая штаны, покинул комнату, предназначенную для лесбийских танцев, девушки измождённо рухнули на пол.

– Этот кабан никак, блин, кончить не мог, – пожаловалась Лариса и оглядела себя. – Забрызгал меня всю до пят…

Её партнёрша промычала в ответ что-то невнятное. В дверь заглянул Чеботарёв и, тяжело колыхнув зыбкими щеками, крикнул:

– Как дела, трудяги?! Лариска, справляешься?

– Да, Митя, – спокойно ответила девушка, вытирая руки бумажным полотенцем.

– Девочки, всем по стакану водки в честь первого марта! – Чеботарёв широко улыбнулся. – Лёха, ты тоже выпей. За наших сеньориточек! Слышь, подруги, на восьмое марта обещаю вам всем праздник, в натуре, я придумал кое-что особенное.

– Всех в задницу перетрахаешь, что ли? – невесело пошутила Лариса, поднимаясь с пола.

– А это мысль! – Митя хохотнул. – Пойду обмозгую…

– Устала? – спросил Алексей у Ларисы, когда Чеботарёв исчез.

Она пожала плечами:

– Почему устала? Нет. Нормально. Обыкновенно.

– Мне показалось, что ты не очень любишь танцевать.

– Раньше было не до танцев… Я ведь просто ловила клиентов на улице. – Она одарила Нагибина таким глубоким взглядом, что он усомнился в её словах. Такая девушка не могла быть уличной проституткой. Она опять посмотрела на Алексея. – Что тебя удивляет? Проституция? А тут разве что-то другое?

– Но ведь не в постели.

– Да, Митя здорово придумал. Ха-ха! Стимуляция руками! В данный момент не в постели, но ведь любой вонючий хер, притащившийся сюда, может захотеть взять меня домой. И я пойду, блин, не откажусь никогда, потому что здешние мужики носят с собой толстенные кошельки. А некоторым и нельзя отказать. Иначе… – Лариса тяжело вздохнула. – Ну а танцевать мне и впрямь прежде не приходилось. Поэтому я тут, в подвале, а не наверху, где танцы вокруг шеста. Вот лесбиянкой однажды побывала, потому что клиент захотел, чтобы с ним трахались сразу две тёлки. Мне всё по фигу, ради денег на что угодно пойду. Главное – деньги.

– У тебя удивительное лицо. – Алексей попытался перейти на другую тему.

– Лицо? – Она надула губы. – Да, мама меня сделала смазливой. Но между ног у меня штучка поинтереснее.

Она выставила вперёд бёдра и потрепала себя ладонью по лобку. Казалось, она не ведала стыда.

«Почему она пытается казаться хуже и примитивнее, чем есть?» – подумал Нагибин.

– Пойдём, – сказал он. – Кочерга угощает.

– Кто?

– Митя, – пояснил Нагибин. – Ты разве не слышала, как его охрана называет? Кличка у него, должно быть, такая. Для приличных людей он Дмитрий Чеботарёв, а для братвы – Кочерга.

– Сначала схожу в душ.

– Буду ждать тебя в бильярдной.

Через пятнадцать минут она нашла Алексея в бильярдной комнате. Он сидел в низком кресле, с наслаждением вытянув ноги, и отхлёбывал виски из массивного стакана. Несколько мужчин в строгих костюмах гоняли шары, громко смеясь и перебрасываясь ничего не значащими фразами, а возле клиентов стояли голые девицы, обутые в туфли на высоченных каблуках, воркуя сладкими голосами и переминаясь с ноги на ногу. Они то и дело наклонялись к гостям, предлагая им выпить чего-нибудь, нежно касаясь их рук и мягко поглаживая по плечам. Мужчины, уже разогретые коктейлями, живо откликались на приставания, обнимали обнажённых красавиц за талию, некоторые норовили даже губами захватить торчащие соски. Впрочем, на большее девицы не соглашались, вкрадчиво сообщая: «Это всё… Дальше нельзя… Если хотите, то пойдёмте в комнату для танцев или на массаж… Там я облегчу вас…»

Лариса заказала себе водку, смешанную с сухим мартини, и подсела к Алексею. На ней было короткое розовое платье на тонких бретельках, туфли она надевать не стала, чтобы ноги могли отдохнуть до следующего танца.

– Ты все развлечения снимаешь для клиентов? – спросила она.

– Если они заказывают, то снимаю. Хотя, как я понимаю, некоторые забывают про плёнку, тогда она остаётся здесь. Куда её девает Митя, я не знаю. Но уж с его хваткой он не даст материалу пропасть.

– Ясно… А ты тут не напрягаешься? Всё-таки тьма голых задниц. Я знавала некоторых мужиков, у которых торчит при одной только мысли о бабах.

– Через некоторое время стану импотентом, – хмыкнул Нагибин. – Поначалу заводился, а теперь ничто не шевелится. Работаю на автомате. Вот вы тискаете друг друга, лижете во всех местах, а я будто на бетонную стену смотрю.

Лариса понимающе кивнула и спросила внушительно:

– Деньги платят?

– Да.

– Тогда терпи. А потом мы с тобой, когда набьём хорошенько карманы, свалим отсюда. Я, блин, не собираюсь всю жизнь торчать в этом вонючем подвале. У меня парень есть, Никитой зовут, так вот я раньше хотела замуж за него, о нормальной семье мечтала…

– А теперь другие мечты?

– Теперь тоже мужа хочу, но обязательно, блин, богатого. Конечно, хорошо бы любить, но… Хрен с нею, с любовью… Я после всего этого, ну после того, как подстилкой была для любого кобеля с толстым кошельком, хочу отдохнуть от этих пьяных харь… Дом хочу… И чтобы он был большой, даже огромный… И море… И «мерседес» последней модели…