– Ну, надо же! – удивился Костя. – Я знаю, у нас есть хорошая гостиница на улице Маркса, правда, у меня нет ее телефона, но ты можешь позвонить по сотовому в справочную и узнать телефон.

– У меня сотовый утонул. – Я улыбнулась. – Вот, одна симка осталась! – Я покрутила в руках маленький квадратик, предусмотрительно вытащенный из промокшего телефона.

– Ну, надо же! – Костя хрустел костлявыми пальцами. – Ну, может, отсюда позвонить?

Свой сотовый мужчина не предложил.

– Лиза!!! – Боря ворвался в пиццерию и сразу же бросился ко мне. – Прости, менты за превышение скорости задержали, совсем обнаглели! Триста рублей заплатил ни за что! Что случилось-то? Хотя… потом расскажешь. Где твоя сумка?

Боря схватил сумку и пошел к выходу:

– Поехали, я тебя накормлю по-человечески. – И мужчина исчез за дверью.

– Ну, мне пора! – Я поднялась из-за стола и улыбнулась Косте. – Удачи!

Костя молча кивнул и снова тряхнул головой. Перхоть, словно белое облако, повисла в воздухе, а потом осела на его плечах. Он смотрел на меня грустно и осуждающе, наверняка думая о продажности женщин и скудности их серого вещества. На выходе я обернулась, Костя доедал мою пиццу.

Я забралась в Борину машину, и мы поехали.

– «Лондон-паб» тебя устроит? – спросил Боря, не отвлекаясь от дороги. Мужчина успел переодеться, и теперь вместо нелепых трусов на нем были приличный костюм и куртка. Вместе с дурацким нарядом без следа пропали и беззаботность, веселье и кураж, словно Боря поменял не только одежду, но и взгляды на жизнь. Хотя… может быть, он просто стал самим собой?

– Устроит! – кивнула я, борясь с сонливостью. На меня всегда в состоянии шока сонливость нападает.

В ресторане народу почти не было, мы сели за столик, и Боря протянул мне меню.

– И что случилось? – наконец спросил мужчина, предусмотрительно выждав, пока я проглочу салат. – Ты вся мокрая, глаза зареванные.

– Муж погиб, квартира сгорела! – Я вздохнула.

– Не шутишь? – Боря даже поперхнулся перчиком, который он тщательно пережевывал.

– Нет. – Я вздохнула. – К сожалению, не шучу.

– А еще родственники есть? – поинтересовался Борис, с аппетитом поглощая салат.

– Сестра и мама. Но сестру убили…

– Издеваешься? – Борис снова подавился, но на этот раз он долго кашлял со слезами на глазах. – Ты что, издеваешься?

– Почему? Я к сестре на похороны прилетела… А мама в Варшаве, даже не знаю, вызвали ее или нет.

– А муж сгорел вместе с квартирой? – уточнил Боря.

Я молча кивнула головой.

– Да… – Борис задумался. Скорее всего, он решал, нужно ли ему ввязываться в чужие проблемы. – Значит, жить тебе негде?!

Я снова кивнула.

– Ну, ко мне домой нельзя, у меня жена и двое пацанов, а в гостиницу я тебе помогу устроиться. В ту же, где ты спала, пойдет? А вообще, ты мне зачем позвонила?

– Не знаю, – честно ответила я, опуская глаза.

– Понятно, – протянул мужчина. – Ну что, поехали обратно в гостиницу?

Боря не только помог мне устроиться, но и разыскал в другой гостинице маму, которая уже два дня как была в городе. Она прилетела вместе с мужем по вызову Максима и тщетно пыталась меня найти. Когда случился пожар, мама впала в истерику, и ей вкололи тонну успокаивающих.

Сегодня были двойные похороны Максима и Маши. С матерью мы встретились полчаса назад, у входа на кладбище. Она молча меня обняла и прижала к себе.

– Лизонька, это мой муж, Вадим! – Нового маминого мужа я видела лишь на фотографиях. Насколько я знала, он был обычным клерком в Варшаве, неплохо говорил по-русски и любил мою маму.

– Очень приятно! – почти без акцента сказал Вадим, протягивая мне руку. – Жаль только, что мы знакомимся с вами при таких обстоятельствах.

Я хмуро оглядела мужчину – невысокий, плотный, почти лысый, беспокойный взгляд и слишком подвижное лицо.

Машу и Максима хоронили в закрытых гробах, оно и понятно. Закопали на одном кладбище, но в разных местах. От одного свежего холмика к другому вереницей шли знакомые, друзья и родственники.

– Довела, паскуда, своими выходками! – услышала я шипение у себя над ухом и обернулась. Родные Максима сверлили меня взглядами. – Довела мальчика до смерти, дрянь!

Я вздрогнула и втянула голову в плечи.

Около могилки Маши стояла Кварина с мужем, они громко спорили о том, какую плиту на кухню лучше купить – с грилем или без. Когда я подошла, они перестали дискутировать и молча уставились на меня.

– Говорят, убийцу Маши так и не нашли? – Ларочка поправила длинное кожаное пальто цвета молодой зелени.

– Нет. – Я мотнула головой, сильно побледнев. – Не нашли.

– Какие есть версии? – подал голос пожилой Ларочкин муж.

– Не знаю, мы еще не были у следователя.

Незаметно к нам подошел Вадим, мамин муж. Он стоял чуть сбоку и внимательно слушал.

Я обернулась, почувствовав его взгляд.

– Жаль, что я так и не познакомился с младшей сестрой. – Вадим грустно улыбнулся и сделал шаг вперед.

Ларочка с мужем цепкими взглядами окинули незнакомца.

– Мне тоже, – буркнула я.

– Когда вам идти к следователю? – Вадим подошел и придержал меня за локоток. – Может быть, я составлю вам компанию? Маму, я думаю, лучше в эти дела не впутывать, у нее слабое сердце, да еще такое горе. А вам, я думаю, будет нужна моральная поддержка.

– Спасибо, я подумаю! – Я вывернулась из его цепких рук и пошла прочь. Я так устала и вымоталась, что мечтала лишь об одном – упасть на диван и закрыть глаза.

Поминки проходили в столовой, народу было полно, пришли даже школьные друзья Максима и Маши. В большинстве своем народ смотрел на меня с ненавистью, кто-то с завистью, прослышав о моей удачной карьере на кабельном телевидении в столице. Некоторые едва скрывали усмешку. Я сидела за столом, опустив глаза, и ковыряла ногти, пытаясь ободрать лак.

Поминальные речи, слезы, искренние и наигранные – время словно замерло на месте.

– Смотри, бесстыжая, даже и не плачет! – Совершенно незнакомая мне старушка слева неодобрительно пошамкала губами, выразительно косясь в мою сторону. – Правильно люди говорят: она и сестру свою сама прикокошила и мужа на тот свет отправила.

Я поежилась и встала с места.

– Я хочу сказать! – Я прервала на полуслове зареванную женщину, бухгалтера из ресторана «Макс», она только что со слезами в голосе поведала всем, как искренне и нежно они любили Максима.

– Я хочу сказать, – повторила я и нашла глазами маму. Она сидела в сторонке с Вадимом, и он держал ее за руки. – Я хочу сказать, что мне очень жаль, что все так получилось. Мне жаль Машу, даже несмотря на то, что она спала с моим мужем. Прости, мама! – Я посмотрела на мать. – Мне жаль Максима, даже несмотря на то, что мы с ним фактически уже расстались на момент его смерти. Мне жаль, и если бы я могла хоть что-то изменить, то сделала бы это. Но никто, никто из вас не имеет морального права обвинять меня в смерти близких мне людей!