Леша заглянул в спальню.

— Здравствуйте! — жалко пискнула Валюха.

Хворост пренебрежительно усмехнулся. Эта особа и рядом не лежала с его Женей, но так Ларион и не думал это отрицать, даже готов был обсудить с Лешей достоинства и недостатки его жены.

— Вали отсюда! — буркнул Хворост, сел на стул, глянул на холодильник.

Жарко на улице, сейчас бы минералочки, а еще лучше пивка, но Ларион сделал вид, что не заметил намека. Тогда Леша сам открыл дверцу, достал оттуда бутылку колы, скрутил крышку.

Он так увлекся этим процессом, что даже не глянул на Валюху, проскользнувшую мимо, но все-таки спросил:

— Кто такая?

— Эстафетная палочка. Утром со мной, вечером отдал бы Вензелю.

— Отдал бы?

— Так выскользнула палочка. — Ларион глянул на Лешу с укором и насмешкой.

Не успел он испытать восторг падения с вершины. Ну и кто, ты, Хворост после этого?!

— Подберешь. Тут много чего на земле валяется.

— Ага.

Женя тоже валялась, потому как за ней плохо смотрели. А Ларион не гордый, он наклонился, подобрал. Ему очень хотелось сказать об этом вслух.

— Директору зачем нагрубил? — Хворост кивнул в сторону вагончика, где размещалась администрация базы отдыха.

— Директор тут ты, а этот фрукт так, сявка беспонтовая.

— Сявка или нет, а участковому он мог маякнуть. Я же говорил, не отсвечивай.

— Маякнул?

— Если бы маякнул, то я бы с тобой сейчас не разговаривал.

— А бояться нечего, я чистый.

— Под следствием ты.

— А доказательства?

— И грохнул не абы кого. Ренат мне другом, считай, был.

— Так не трогал я его.

— Не трогал. Но наследил.

— Фуфло там, а не следы.

— Хочу глянуть, как ты работаешь. — Леша выразительно кашлянул в кулак. — Если накосячишь, уволю.

— А конкретно?

— На кошечках потренируешься.

— Не понял.

— С кем у тебя рамсы? С баскетболистом?

— И что?

— Вот его и грохнешь. И тебе хорошо, и я гляну, какой ты в деле, — сказал Хворост и глянул куда-то в сторону.

— Нормально у меня все с делом.

— Не знаю. Один раз ты с этим баскетболистом уже облажался.

— Да, сам виноват. Не надо было в разговоры с ним влезать.

— Больше не влезай. Сразу делай. А я посмотрю.

— Сделаю, не вопрос.

— Завтра и сделаешь.

— Почему завтра?

— А чего тянуть? Зайдешь в дом, сделаешь дело. Собаки у него нет.

— А сигнализация? Камеры? Там не просто, я знаю.

— Знаешь, стало быть?

— Так я же не с пустого места к нему подъезжал.

— У меня в доме система покруче, но тебя это не остановило. — Хворост попытался, но не смог скрыть укор. — Вот и здесь что-нибудь придумаешь.

— Цена вопроса?

— Какая цена? Размолов — твой враг.

— Я с него триста штук собираюсь стрясти.

Леша думал недолго.

— Баба там с ним. Оставлять ее в живых нельзя, так что придется грохнуть.

— Почему нельзя?

— Я не хочу, чтобы она стала свидетелем. За нее получишь стольник. Одна половина уйдет в счет долга, другая — твоя.

— За бабу? — Ларион задумался.

— Двадцать штук авансом, прямо сейчас, — сказал Хворост, открыл свою сумочку, вынул оттуда две пачки стодолларовых купюр, небрежно бросил их на стол.

— А если в доме еще кто-то будет? — в раздумье спросил Ларион.

— Мочи всех, — ответил Хворост.

— По стольнику за голову?

— Семь бед — один минет.

— Значит, баба важней?

— Я этого не говорил. — Голос Леши едва заметно дрогнул.

— Ты не говорил, я не слышал. Но сделаю все как надо.

Хворост явно темнил. Что-то нечисто с той бабой, о которой он говорил. Зачем темнить, если можно просто сделать на нее заказ? Хворост наверняка задумал что-то очень нехорошее. Но сейчас не время выказывать свои подозрения. Сначала нужно сделать дело, замазать Хвороста кровью, а потом уже брать его за жабры и проводить разбор. Все равно, кого убивать, лишь бы Хворост повелся на шантаж.

Щелкачев потер кончик носа, с ожиданием глянул на своего начальника.

— Ну и что там у тебя? — с кислым видом спросил Яша.

— Да по Лариону.

— А чего теряешься? Говори.

— Тебе должно быть интересно.

— Тем более говори.

— «Седьмая щель» принадлежит гражданину Хворостову Алексею Дмитриевичу. — Щелкачев замолчал в ожидании подстегивающего вопроса.

— Ты через час по чайной ложке будешь рожать?

— Вчера он приезжал на базу и встречался с Ларионом.

— Зачем он с ним встречался? — заинтригованно спросил Яша.

— Что знаю, то уже сказал.

— Где сейчас Ларион?

— Там, на базе.

— Это хорошо. А Хворостов где?

В ответ Щелкачев пожал плечами. Начальство не ставило ему задачу следить за Хворостом.

— Давай-ка мы с тобой проедемся по одному адресу, — сказал Яша, поднялся из-за стола, достал из кармана ключ, открыл сейф, вынул оттуда пистолет, сунул его в кобуру.

Как он и надеялся, Хворостов находился в своем офисе. Этот жук имел полное право послать служителей закона к черту, но у бандитов, которые выжили в девяностых годах, было особое чутье на последствия таких вот поступков.

Хворостов принял Яшу в своем кабинете, но не сразу. Тому пришлось полчаса мариноваться в ожидании.

— Я вас слушаю, товарищ майор. — Хворостов усердно изображал крутого независимого босса, которому все нипочем.

Но Яша улавливал его внутреннюю вибрацию, которую порождал страх, пришедший к нему из прошлого или из настоящего.

— Может, сразу рассказывать начнешь? — сказал Яша и резким движением выдернул кресло из-под приставного стола. — Можешь даже чистосердечное признание написать. Пока Ларион тебя не сдал.

— Это ты о чем, командир? — Хворост тужился, старался удержать самообладание.

— Взяли мы Лариона в «Седьмой щели». Что вы там с Гаджиевым не поделили?

— А что мы с ним не поделили? — От внутреннего напряжения у Хвороста вздулась вена на шее.