— Карамон, — сказал он, приглядываясь к ближайшей таверне, — непривычные физические упражнения утомили меня, и я проголодался. Предлагаю зайти куда-нибудь и перекусить.

Карамон споткнулся на ровном месте и воззрился на брата. По его мнению, за двадцать один год, что они были вместе, Рейстлин всегда ел ровно столько, чтобы только поддержать свои невеликие силы. И он никогда не слышал от брата слов о том, что тот хочет есть. Но с другой стороны, он никогда ещё и не видел, чтобы Рейстлин бегал с такой скоростью. Карамон хотел уже выяснить, что же именно случилось, когда заметил узкую морщинку, пролёгшую по лбу близнеца. Это всегда означало, что какой-то важный факт ускользнул от его внимания, но стал известен Рейстлину.

— Э-э… конечно, Рейст, — произнёс силач, непроизвольно сглатывая голодную слюну. — Думаю, вот эта гостиница вполне подойдёт.

— Что ж, — произнёс рыжий паренёк, — думаю, настала пора попрощаться. Спасибо за помощь! — Он сунул каждому брату свою узкую и длинную ладонь. — Я вроде собираюсь вступить в наёмники, может, ещё увидимся… — Из открытых дверей таверны пахнуло ароматом свежего хлеба и мяса. Рыжий непроизвольно покосился в ту сторону. — Ещё раз спасибо, что выручили. — Он засунул руки поглубже в пустые карманы, разглядывая носки поношенных сапог.

— Я и брат тоже хотим стать наёмниками, — произнёс Рейстлин. — Мы никого не знаем в этом городе и могли бы поужинать вместе.

— С удовольствием бы, но не могу, — вскинул голову рыжий, порозовев.

— Ты мог бы оказать нам неоценимую услугу, — продолжил Рейстлин, — Мы приехали сюда издалека и будем рады любой компании…

— Конечно, рады! — гаркнул Карамон, немного переигрывая. — Мы с Рейстом по дороге уже обсудили все темы, какие могли, скукота смертная…

— Да уж, — холодно бросил Рейстлин.

— Пошли? — сказал Карамон, кладя руки рыжему на плечи, отчего тот едва не сел на землю, — О деньгах не думай, сегодня ты наш гость!

— Нет, правда, не могу, — Рыжий упрямо смотрел в землю. — Я не люблю жалости…

— Какая жалость? — потрясение спросил Карамон. — Мы же теперь братья по оружию! Мужчины, которые пролили вместе кровь, делят все поровну, это же самая старая соламнийская традиция. Кто знает, может, в следующий раз тебе придётся угощать нас с Рейстлином.

Молодой человек снова вспыхнул, на этот раз от удовольствия:

— Ну, если рассудить так… Мы действительно теперь братья?

— Несомненно, — успокоил его Карамон. — Давай немедленно принесём клятву. Как тебя зовут?

— Крыса, — ответил рыжий.

— Странное имя для человека, — удивился Карамон.

— Между тем меня все так и зовут, — упрямо ответил рыжий.

— Ну ладно, Крыса так Крыса, — Карамон вытащил меч и торжественно поднял его над головой рукоятью вверх. — Мы окрещены кровью, — начал он глухо и медленно, — По древним традициям Соламнии теперь мы ближе, чем братья. Все моё — твоё, все твоё — моё!

— Это, может быть, важнее, чем ты думаешь, — прошептал Рейстлин на ухо брату, незаметно ущипнув его за руку, когда они входили в таверну, ведомые Крысой. — Может, ты и не заметил, но наш новый друг наполовину кендер…

Таверна, в которую вошли друзья, носила гордое название «Неимоверная Ветчина», подкреплённое изображением толстой розовой свиньи на вывеске. Если же судить по запахам, «Неимоверная Ветчина» могла похвастаться только одной вещью, а именно дешёвыми ценами. Они, намалёванные мелом на стойке, были действительно смехотворными.

«Неимоверная Ветчина» собирала под своей крышей самых бедных, тех, кому были не по карману соседние заведения. Сюда захаживали несколько ветеранов, но в основном таверна была забита желающими поступить в отряды барона и теми, кто просто приехал в Лэнгтри в первый раз.

Оглядев толпу и не найдя знакомых лиц, Карамон решил, что здесь вполне безопасно. Друзья направились к пустующему столику и уселись на грязные стулья. Карамону, правда, пришлось снять со своего стула дремлющего пьянчужку, который свалился на пол, да так и остался лежать, мешаясь под ногами посетителей.

Подскочившая девушка швырнула перед ними тарелки с ветчиной и бобами и убежала за парой пива и бокалом вина для Рейстлина.

— Моя мать была кендером, — рассказывал Крыса с набитым ртом. Он с потрясающей скоростью заглатывал хлеб и мясо, при этом не переставая говорить. — Ну или в ней было много кендерской крови. По крайней мере, все говорят, что я очень похож на неё, да меня это особенно и не заботит. Появился я, и она решила, что это забавно… А здесь очень неплохо кормят. — Он отодвинул в сторону быстро опустевшую тарелку.

Рейстлин пододвинул Крысе свою порцию, к которой едва прикоснулся.

— Нет, спасибо, — помотал головой тот.

— Бери. Я уже наелся, — сказал Рейстлин, который съел целых три ложки. — Иначе пропадёт зря.

— Ну, если ты правда больше не хочешь… — Крыса схватил ложку и кинул в рот бобы. С трудом прожевав, он испустил вздох удовлетворения. — Даже не могу сказать, когда я так наедался в последний раз.

Полукендер был счастлив и не замечал, что бобы перележалые, ветчина отдаёт тухлятиной, а хлеб изрядно заплесневел.

Рейстлин вздохнул и посмотрел на брата, который уплетал все подряд ещё быстрее Крысы. Карамон, поймав взгляд близнеца, замер с ложкой во рту. Рейстлин кивнул в сторону рыжего полукендера. Карамон опешил. «Но, Рейст…» — говорил его изумлённый взгляд, однако глаза мага угрожающе сузились.

Карамон испустил душераздирающий вздох.

— Это… — он подвинул свою тарелку Крысе, — возьми и мою… Я сегодня с утра объелся.

— Ты уверен? — выпучил глаза рыжий.

— Да, конечно уверен, — проводил тарелку грустным взглядом Карамон.

— Вот так дела, — удивлённо протянул Крыса и накинулся на третью порцию. — Так о чём мы говорили?

— Ты рассказывал нам о матери, — подсказал Рейстлин.

— А, да! Так вот, мама плохо помнила человека, которого я мог бы называть отцом. Если честно, она даже не могла припомнить его имя. Да и моё появление стало самым большим сюрпризом в её жизни. Тогда она решила взять меня с собой, думая, что это будет забавно. Только постоянно теряла меня или забывала в разных местах, хорошо, что находились люди, которые меня возвращали. Она так радовалась, когда меня приносили, хотя я не всегда был уверен, понимает ли она, кто я. Когда я вырос, то стал возвращаться сам, несказанно её удивляя.

Когда мне стукнуло восемь, она оставила меня у лавки торговца травами, чтобы зайти внутрь и попробовать продать разные редкие грибы. День был жарким, а мы до этого прошли большой путь, и я заснул. Следующее, что я помню, — это мама, со всех ног убегающая из лавки. Следом за ней нёсся хозяин и вопил, что грибы оказались поганками и его хотят отравить. Я кинулся вслед и пробовал не отставать, но у мамы был потрясающий старт, поэтому я быстро потерял её из виду.