Марк медленно кивнул, словно принимая совет. Но в глубине души он не мог поступать так, как предлагал ему Пелленей. Всем своим существом он восставал против этого. Это означало предать память отца и долг перед матерью. Марк молча поклялся, что никогда не забудет своего прошлого. Помимо прочего, это была память обо всем, что он потерял и за что должен будет отомстить. И это давало ему силы вынести то ужасное положение, в котором он оказался.

— Ага, сынок центуриона наконец зашевелился!

Марк поднял голову — у входа в отсек появился Феракс. За ним маячили его дружки. Все они были голые до пояса, демонстрируя пузырчатую эмблему клейма школы на груди. Кельт усмехнулся Марку в лицо:

— Последнее, что я увидел, — это как ты падаешь в обморок, выйдя из кузницы.

Марк нервно сглотнул и встал:

— По крайней мере, им не нужно было тащить меня туда.

— Что? — нахмурился Феракс. — Ты называешь меня трусом? Я принял клеймо как мужчина. — Он выпятил грудь и подбоченился. — Я вынес это как воин.

— Да, — улыбнулся Марк. Феракс был намного крупнее его, и сердце Марка часто забилось, но он вспомнил, какой страх отразился на лице кельта перед клеймением, и это придало ему некоторую смелость. — Я слышал твой, э-э-э, боевой клич. Думаю, что и все остальные так кричали. Это действительно было очень больно.

— По крайней мере, я не упал в обморок, как девчонка.

— Да, ты не упал, — согласился Марк. — Ты просто кричал, как девчонка.

У Феракса раздулись ноздри.

— Ты заплатишь за это, римский коротышка.

Он сжал кулаки и вошел в отсек.

Марк не отступил. Он поднял руки, готовый схватить своего противника или нанести ответный удар. Лицо его исказилось в грозной гримасе. Феракс засмеялся:

— Клянусь богами, посмотрите на него. Наверное, он думает, что он — Марс, бог войны!

Друзья его засмеялись вместе с ним. Феракс оборвал смех и повернулся к Марку. Было видно, что он полон решимости причинить своему противнику как можно больше боли и унижения. Марк почувствовал, как внутри у него все заледенело, но не шелохнулся. Он был готов к тому, что его побьют, и не собирался просить пощады.

— Я доставлю себе удовольствие, — прорычал Феракс. — Я разорву тебя на части.

— Ну уж нет, ты этого не сделаешь, — прогремел низкий голос.

Марк удивленно повернулся и увидел Пира. Гигант встал между мальчиками и сверкнул глазами на Феракса.

— Если ты ударишь его, я ударю тебя. Я сильно тебя ударю. Тебя и тех, других. — Пир поднял свой огромный кулак и с силой вдавил его в ладонь другой руки. — Понял?

При этом звуке Феракс вздрогнул. Он уставился на Пира с ужасом и разочарованием и попятился к выходу из отсека. А там снова повернулся к Марку:

— На этот раз ты спасен, коротышка. Но со временем тебе придется вести собственные бои. И когда настанет это время, тут-то я и появлюсь. Слышишь? Пошли, парни.

Он махнул им рукой и двинулся в другой конец казармы.

Глядя им вслед, Марк расслабился. Он кивнул Пиру:

— Спасибо.

Пир пожал плечами и почесал подбородок:

— Не люблю забияк. Они ничтожества. Дай мне знать, если этот парень снова будет к тебе приставать.

Он вернулся в свой угол. Марк был ему благодарен, но он знал, что Феракс прав. Ему достаточно просто подождать. Марк не может убежать отсюда, и настанет время, когда он должен будет сам противостоять кельту.

Последние дни лета прошли в обычном порядке: занятия и работа на кухне. Марка и других мальчиков будили с первыми лучами солнца, и они строем шли на кухню, чтобы помогать готовить завтрак. В обязанности Марка входило разжигать огонь в плитах. В углу кухни в небольшой жаровне постоянно горел огонь. Положив щепки в топки, Марк осторожно переносил из жаровни несколько тлеющих углей и клал их на щепки. Он дул на угли, чтобы они разгорелись и разожгли щепки. Надо было растопить три плиты и поддерживать в них огонь. Надо было постоянно приносить свежие поленья из сарая около кухни и складывать у плит.

Раб, ответственный за кухню, в прошлом был гладиатором. Звали его Брикс. Пять лет назад он был сильно покалечен на арене. Ударом меча ему перерезали подколенное сухожилие на левой ноге. Хотя толпа помиловала его, это стало концом его карьеры на арене. Порцинон перевел его на кухню, где он мог приносить какую-то пользу своему хозяину. Брикс был крепкого телосложения и выглядел примерно так же, как отец Марка. Только волосы у него были гуще и темнее, без намека на седину. Он ходил по кухне, хромая и переваливаясь из стороны в сторону.

Феракс и его дружки смеялись над Бриксом за его спиной, делая друг другу знаки и имитируя его походку. Когда он вдруг оборачивался, они моментально возвращались к своим обязанностям — следили за огромными котлами с ячменем, помешивая деревянными лопатками свой завтрак, который постепенно становился густой кашей.

Через час после появления на кухне Марка и других мальчиков в большое помещение рядом с кухней приходили взрослые новобранцы. Они брали миски и деревянные ложки и вставали в очередь за своей порцией. Молча садились на длинные скамьи и ели из мисок, которые держали на коленях. Тренеры ходили взад-вперед между скамьями, готовые нанести удар дубинкой любому, кто заговорит. Только когда взрослые заканчивали завтракать и их уводили на утренние занятия, мальчикам разрешалось поесть. Потом они мыли миски и ложки и ждали, когда Амат поведет их на учебную площадку.

Большое открытое пространство в центре школы было окружено десятифутовым бревенчатым забором. Площадка была хорошо утрамбована и покрыта темным песком с берегов Неаполитанского залива. Именно здесь рабы нового набора начинали готовиться к своей будущей тяжелой и опасной жизни. Тренеры громко выкрикивали команды. Четыре группы по очереди бегали по периметру площадки, поднимали тяжести и преодолевали небольшие препятствия. Все это должно было выработать у них выносливость, силу и ловкость.

Амат следовал за своей группой по всей площадке, готовый ударить дубинкой любого мальчика, который отставал от других, или не слишком усердствовал при поднятии тяжестей, или делал грубую ошибку. Марк помнил, как Амат похвалил его за храбрость во время клеймения, поэтому он очень старался заслужить уважение тренера. И пускай его легкие болели от напряжения, а руки и ноги наливались свинцом, Марк заставлял себя продолжать. Некоторые из его товарищей, не столь усердные, вскоре были в синяках и рубцах от дубинки Амата. Лишь еще один мальчик демонстрировал такое же упорство, и это был Феракс. Марк обладал большей выносливостью, Феракс был сильнее, и оба были более или менее равны в ловкости.

Хотя их соперничество никак не проявлялось во время занятий, Амат был достаточно опытным учителем. Он сразу догадался, в чем дело, и стал подначивать их: