— Давай, Феракс! Тот мальчик вдвое ниже тебя ростом. В чем же дело? Почему отстаешь от него? Не отставай, иначе почувствуешь на спине мою дубинку! Двигай ногами, ленивая кельтская свинья!

А когда Марк морщился от усилий, пытаясь поднять до уровня подбородка самый тяжелый камень, Амат подходил к нему и орал в ухо:

— Скажешь, это слишком большой вес? Я видел чудаков, которые поднимали камни потяжелее, чем эти! Как ты рассчитываешь вырасти таким же большим, как Феракс, если не будешь работать над этим? Давай, Марк, покажи этому чертову кельту, на что способен римлянин!

Марк чувствовал на себе взгляды других мальчиков и знал, что должен произвести на них впечатление, чтобы Феракс не переманил их на свою сторону. В то же время он осознавал, что кельт еле сдерживает ненависть к нему. Какое-то время Феракс не мог излить свою ярость на Марка. Дни были так строго расписаны, что для этого не оставалось ни минуты. К тому времени, как мальчики удалялись на ночь в свои отсеки, они настолько уставали, что сил хватало только для сна. Марк сворачивался клубком на соломе, а Пелленей и Пир, прежде чем заснуть, тихо переговаривались. Спартанец большей частью держался отчужденно, но иногда вставлял реплики в разговор, если у него было другое мнение о предмете обсуждения.

Только месяц спустя после прибытия Марка Фераксу представилась долгожданная возможность. Это случилось после ужина. Марк последним уходил из кухни и шел в казарму. По пути он, как обычно, зашел в отхожее место, находившееся в углу у стены школы. Лето прошло, и воздух к вечеру становился холоднее. Единственная небольшая жаровня горела в дальнем конце отхожего места. Марк вошел и направился к двум деревянным скамьям напротив друг друга. Там был еще один посетитель, мальчик-нубиец, который уже уходил. Они кивнули друг другу — обычное приветствие, так как нубиец знал всего несколько слов по-латыни, хотя понимал намного больше благодаря дубинке Амата.

Марк поднял тунику и сел на деревянную скамью, гладкую от многолетнего использования. По сточной канаве бежала слабая струйка воды, унося нечистоты из-под стены в небольшой ручей, протекающий рядом со школой. Марк почти закончил свои дела, когда услышал звук приближающихся к отхожему месту шагов.

— Эй, нубиец, уйди! — Феракс большим пальцем показал через плечо. — Я хочу поговорить с сыном центуриона.

Нубиец кивнул, встал со скамьи и, потянувшись к одной из двух стоящих между скамьями кадок с уксусом, достал оттуда палку с намотанной на нее морской губкой. Он быстро подтерся, опустил тунику и поспешил прочь, бросив настороженный взгляд на Феракса, когда проходил мимо.

Феракс медленно проследовал к скамье, расстегивая ремень.

— Ну, мальчик, пора посмотреть, какой ты храбрец. Ты готов?

Весь похолодев, Марк торопливо встал и опустил тунику. Быстро огляделся, но все окна были чуть больше щелей и располагались высоко. Имелся только один выход — дверь. Он оказался в ловушке. Марк схватил палку с губкой и выставил ее перед собой. Феракс удивленно взглянул на него и захихикал:

— Ты что, думаешь остановить меня этой палкой?

— Отстань от меня, — как можно тверже сказал Марк. — Повторять не буду.

— О-о-о, ты меня пугаешь. — Феракс сделал вид, что дрожит. — Ой, боюсь, боюсь!

Марк знал, что столкновения не избежать. Вряд ли ему удастся отговорить Феракса от драки. Поняв это, Марк вдруг успокоился. Он будет драться и, конечно, потерпит поражение. Но он будет драться с Фераксом изо всех сил.

— Похоже, не только я тебя пугаю, — заговорил Марк. — Я видел тебя, когда мы ждали клеймения. Я видел, какой ты был испуганный. Я видел, как ты трясся, словно трус. Ты поэтому так ненавидишь меня, да?

Феракс остановился в шести шагах перед Марком, взял в руки ремень.

— Какая разница почему? Просто я ненавижу тебя и хочу, чтобы тебе было очень больно, римлянин.

Он намотал ремень на правый кулак, так что пряжка пришлась на костяшки пальцев, шагнул к Марку и пригнулся перед прыжком. Марк поднял палку с губкой и прыгнул вперед, прежде чем его противник успел напасть. Грязная палка, смоченная в уксусе, ударила Феракса по щеке. Он вскрикнул от удивления и боли, когда Марк ткнул палкой ему в лицо, целясь в глаза. Феракс поднял руки, чтобы отвести удар, схватил палку и отшвырнул ее в сторону. Тогда Марк бросился на Феракса, ударив его изо всех сил головой в живот.

— Ох! — прохрипел Феракс, согнувшись.

Марк снова боднул его, выпрямился и кулаком ударил Феракса в нос. Удивление старшего мальчика быстро прошло, и он испустил животный рык, игнорируя сыплющиеся на него удары. Левой рукой Феракс отбросил Марка, а правой ударил его в бок. Удар был такой сильный и болезненный, что у Марка перехватило дыхание. Но он знал, что, если перестанет сопротивляться, Феракс превратит его в кашу. Кельт снова ударил его в бок, потом, целясь в голову, нанес удар в челюсть. Пряжка рассекла кожу. От боли у Марка посыпались искры из глаз, и он пошатнулся. Феракс снова его ударил, на этот раз возле уха. У Марка подогнулись ноги, он упал на одно колено и инстинктивно поднял руки, чтобы защитить голову. Феракс снова ударил, и Марк растянулся на мощеном полу. Над ним в тусклом свете жаровни маячило злое лицо кельта, который бил его до тех пор, пока он не потерял сознание.

— Ты опоздал, — проворчал Брикс на следующее утро, подойдя к Марку со спины. — Я накажу тебя, если ты вовремя не разожжешь огонь.

Марк с трудом разогнулся — он складывал щепки в топки. Не поднимая головы, он кивнул:

— Прости, Брикс. Это больше не повторится.

Голос его прозвучал глухо, неестественно. Брикс шагнул к нему, взял за подбородок и повернул лицом к себе. У него перехватило дыхание.

— Похоже, парень, над тобой хорошо поработали.

Левый глаз Марка совсем заплыл. Лицо было все в порезах и синяках, губы рассечены и покрыты запекшейся кровью. Рукой он осторожно прикрывал ребра. Брикс провел Марка к стулу в углу кухни.

— Сиди здесь. Я найду для тебя какое-нибудь занятие, с которым ты справишься.

— Все в порядке, — пробормотал Марк.

— Нет, не все в порядке, — возразил Брикс, криво улыбнувшись. — Все в беспорядке. А теперь делай, что тебе говорят, и сиди.

Он подтолкнул Марка к стулу, потом повернулся, оглядел кухню и щелкнул пальцами, подзывая одного из мальчиков:

— Брак! Сегодня утром ты следишь за огнем. Положи дрова и зажги их. А ты, Ацер, иди и позови Амата.

— Амата? Тренера? — в страхе переспросил мальчик.

Брикс поднял бровь:

— Ты знаешь другого Амата? Нет? Тогда иди!

Марк опустился на стул и поморщился от боли в боку. Какое-то время он дышал осторожно, пока боль не утихла. Его мысли возвратились к прошлому вечеру. Последнее, что он помнил о стычке с Фераксом, — это как его бьют, а он пытается свернуться клубком на полу. Потом все исчезло. И только ночью он очнулся и при слабом свете факела увидел Пелленея, который вытирал ему лицо мокрой тряпкой, и Пира, стоящего позади.