— Благодари меня и Бога, что об этом почти никто не знает, — заключил он, — иначе тебя бы даже не позвали ни в одну приличную компанию…

Незаконная… Побочная… Какие еще слова обрушил на нее этот злобный человек? Они рвали ей душу на куски. И дело не в том, что у нее не будет нового платья — ей даже удобнее, она давно привыкла к своим старым, без всяких там лент и воланов, — но ей невыносима была мысль о том, что она родилась не такой, как все остальные дети. А главное… самое главное, что ее судьба, или как это назвать, зависит от этого жестокого человека, от его настроения и расположения. От его угроз… Захочет — и расскажет всему миру о том, что она незаконная… побочная… И все для нее кончится…

Она помчалась в конюшню и спряталась там на сеновале, где ее и обнаружил конюх О'Малли.

Рыдая, она призналась ему, что услышала от человека, которого все считали ее отцом. О'Малли спокойно возразил:

— Это все неправда и чушь, мисс Рейвен, вот чего я вам скажу. Вы прекрасная маленькая девочка с доброй душой и таким же сердцем. Так я считаю. А как вас звать-величать — дело последнее: леди или просто мисс, какая разница? Главное, чтобы здесь было в порядке.

Он прижал руку к тому месту, где у него билось сердце.

Она ответила со слезами:

— У меня нет отца!

— Ты говоришь об отце, девочка… У тебя хорошая мать… Если ты хочешь отца, я буду твоим отцом. — О'Малли погладил ее по темным как вороново крыло волосам. — А теперь перестань плакать, осуши слезы и пойдем со мной. Я покажу тебе молодую лошадку, такая красотка — загляденье. А грива у нее точь-в-точь как твои волосы…

Йен Кендрик погиб два года спустя, но все это время Рейвен ни на минуту не забывала его злые слова и не могла избавиться от глубоко засевшего в ней страха разоблачения. Как и ее мать, она мечтала о времени, когда вернется в Англию и будет без боязни там жить и общаться с людьми, для которых ее происхождение не будет играть никакой роли. И не нужны ей ни титулы, ни богатство — только ощущение законности быть наравне с другими… Таким же законным человеком…

Конечно, лучший путь для осуществления этого — стать женой кого-нибудь из весьма знатных людей. Ей почти сразу повезло с герцогом Холфордом, которого она не любила, но который по крайней мере не был ей противен.

Однако все это рухнуло, и она теперь на развалинах — в доме известного игрока. Человека, отторгнутого высшими кругами, для многих подозрительного… И через несколько часов она станет его женой перед Богом…

Поборов приступ отчаяния, она заставила себя сдвинуться с места, оглядеться и позвонить в колокольчик, вызывая экономку.

Перед ее приходом Рейвен подумала: что ж, большую часть прожитой жизни она испытывала острое чувство одиночества. Придется жить с этим чувством и впредь.

Она выпила чаю, немного поела и решила подняться в приготовленную для нее комнату. Она ощутила полную готовность принять судьбу такой, каковой та будет. Не раздумывать о ней и не приходить в отчаяние.

Не хотелось ей думать и о том, как одеться для свадебного обряда, — лучше она постарается просто отдохнуть. Ведь она заслужила хотя бы короткий отдых за два страшных дня?

Она стянула с себя платье, принадлежавшее мисс Уолш — наверняка давней любовнице Келла Лассетера, — вытянулась на постели, укрывшись теплым одеялом, и закрыла глаза.

Моментально она погрузилась в сон, но был он обрывочный, неглубокий. И снова в нем появлялся ее бессменный смуглый любовник.

Он был за что-то страшно зол на нее. Его темные глаза сверкали, как антрацит, его руки впились ей в волосы, притягивая ее голову, губы к его лицу. Никогда раньше он так не вел себя — ей было больно, не хватало дыхания. Да как он смеет?..

— Ты не можешь его любить! — шипел он прямо ей в губы. — Он не достоин тебя! Она соглашалась.

— Конечно, нет, — говорила она. — Я никогда его не полюблю. Только тебя. Только ты владеешь моим сердцем.

Поверил он ей или нет, но он резко отклонился назад, и она вздрогнула от неожиданности. Это был не он! Не ее пират. Но как похож! Те же пронзительные, горящие глаза, те же привлекательные черты лица, в которых застыл гнев… Но это был Келл Лассетер!..

Его лицо, взгляд заполнили все пространство ее сна, она видела только его и читала в нем как в книге: желание, требовательный призыв, но и нечто, предвещавшее опасность, — вот что она могла прочитать.

Испуганная, она попыталась оттолкнуть его, положив ладони ему на грудь, ощущая его напрягшиеся мышцы и жар. Жар всего тела. И еще — тревожное биение сердца… Или это стучит ее сердце?.. Но глаза… Его глаза продолжали угрожать ей — в них было осуждение за расправу с его братом, за то, что она заманила его в ловушку и заставила жениться на ней…

Но она… Внезапно она ощутила в себе силы противостоять ему. С вызовом посмотреть в его глаза. Безмолвно осудить его за то, что ее жизнь оказалась сломленной… Поруганной…

Он смял ее губы грубым, требовательным поцелуем, сильно сжал плечи. Но она боролась, не хотела поддаться ему, сопротивлялась его силе и его обаянию, которое чувствовала, несмотря на скопившуюся в душе ярость. Между ними шла схватка… дуэль. Состязание в силе любви, ненависти… Состязание, в котором не могло быть победителя… Не должно быть…

Она ощущала его гневную страсть, понимала ее, потому что сама испытывала нечто похожее. Она пыталась что-то произнести, объяснить, оттолкнуть, если не силой, то словом, но все было тщетно. Его язык проник к ней в рот, он прижимался к ней всем телом, вдавливая себя в нее. Она уже чувствовала его восставший орган, требовательно и настойчиво касавшийся ее лона. Ее соски горели как раскаленные угольки, их терзала боль… Боль таилась и внизу живота…

Она сжимала бедра, но он сумел просунуть руку и нащупать то жаркое и влажное, что было между ними. Дрожь пронзила ее всю, она застонала и, сразу сделавшись беззащитной, открыла ему свое тело, поняв, что их желания совпали: она хочет того же самого, что и этот опасный, непредсказуемый, неизвестно откуда появившийся человек…

Негромкий настойчивый голос, повторяющий ее имя, пробудил Рейвен от ее тревожных сновидений.

Она застыла от испуга, увидев, что на краю кровати сидит ее пират, похититель ее души и тела из сновидений…

Нет, это был не он, а всего-навсего ее будущий супруг, Келл Лассетер, который легонько тряс ее за плечо.

В свете масляной лампы его чувственное лицо показалось ей возникшим непосредственно из ее сна, его прямым продолжением. Напомнило о неуемной страсти, которая только что охватывала все тело.

Когда она встретилась с ним глазами, она снова почувствовала дрожь. Бесстыдную дрожь желания… Боже, уж не догадывается ли он об этом? О том, какие сновидения посещали ее несколько мгновений назад?

Его взгляд скользнул ниже, и она, проследив за ним, покраснела от смущения. Во время сна она отбросила одеяло, сорочка спустилась с одного плеча, обнажив грудь.