Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты меня так забавляешь, раяна. Так искреннее надеешься, что я не замечу твоих гневных взглядов и глупой надежды мне отомстить. Ты просто прелесть, Оникс. Ты даже можешь попытаться, уверен. Например, воткнуть мне нож в спину. Главное — помни, что с моей силой я умру не сразу даже с ножом в сердце. И подумай, что я успею сделать до того, как отправлюсь в архар. — Он наклонился вперед, глядя в ее испуганные глаза. — А если выживу, что весьма вероятно, то найду тебя, где бы ты ни была, маленькая наивная раяна.
Он улыбался, а девушка чувствовала, как внутри все обрывается. Чудовище… Как сбежать от такого чудовища? Она закусила губу. Неужели он сказал правду и способен выжить даже после удара ножом в сердце? А она так надеялась! Надо узнать больше о даре и о силе магов. Вот бы найти книгу, где об этом написано!
В обители было мало книг, в основном трактаты и руководства по обрядам проводов к Сумеречным Вратам. В отличие от большинства монахинь Оникс была грамотной и читать любила. В детстве Катран приносил ей из долины сказки, покупал их в обмен на свои поделки из дерева, учил читать. Позже, когда Оникс подросла, она уже сама меняла убитых уток или вещи на книги. Правда, это было крайне редко, и каждый раз девушка чувствовала себя виноватой перед монахинями за то, что потратила медяки не на необходимое в обители, а на свое развлечение.
Марвея ворчала, называла книги глупой блажью, которая лишь засоряет голову ненужными мечтами о лучшей жизни.
В чем-то старуха была права. Порой и Оникс казалось, что эта ее странная тоска, непонятное, но глубинное чувство чего-то утраченного уходит корнями все в те же истории о далеких землях и прекрасных людях, о свободе…
Если бы у Оникс кто-нибудь спросил, чего она хочет больше всего на свете, она ответила бы — свободы. От цветка лори, от мужчин, от власти Темного Владыки. От всего. Она хотела бы жить в маленькой рыбацкой деревушке, на берегу теплого моря, где ходят в легких шальварах, ярких, как перо птицы-сан… Оникс никогда не видела эту птицу и даже не знала, существует ли она на самом деле, но представляла ее столь же прекрасной и разноцветной, как бывает радуга по весне.
Это видение ее самой в цветных одеждах на берегу далекого моря всегда помогало Оникс в трудные минуты. Но сейчас она не позволила себе убежать от реальности и напряженно обдумывала ситуацию.
Хотя пока размышлять было особо не о чем. Ее будущее было слишком туманным, чтобы размышлять о нем. Думай, не думай, толку от этого никакого.
— Оникс, иди сюда, — позвал ее аид. — И убери это покрывало, без него ты смотришься гораздо лучше.
Девушка подняла голову, повела плечом, сбрасывая одеяло, подошла, сверху вниз глядя ему в глаза.
— Ты быстро учишься, — улыбнулся аид, — хорошо. Мне еще многому придется тебя обучить… Например, как доставить мне удовольствие. Начнем?
Он сжал ее ягодицы. Оникс — зубы, чувствуя, как подкатывает к горлу дурнота. И потеряла сознание, уже на грани беспамятства ощутив, как подхватили ее руки аида.
Она пришла в себя от голосов. Но сознание все еще было туманным, словно дымкой затянуто, и Оникс осталась лежать, не открывая глаз и прислушиваясь. Один голос был дрожащий и испуганный, второй — злой, и принадлежал он Лавьеру.
— Почему она не приходит в себя? Что с ней?!
— Э… Позвольте…
Покрывало поползло вниз.
— Руки убери.
— Господин Лавьер, но я не могу осмотреть девушку, не притрагиваясь!
— Осмотри по ауре.
— Но…
Давящая тяжелая тишина.
— Ну, насколько я вижу… У нее легкое изменение ауры… Хм. Вероятно, лори расцвел совсем недавно? Я не очень силен в этом… Если честно, это первая раяна, которую я вижу в своей жизни… Но насколько я помню… Когда расцветает лори, тело раяны перестраивается, и цветок начинает источать запах… такой… притягательный… Да, простите… В это время девушка наиболее слаба и уязвима. Вероятнее всего, ей просто нужно отдохнуть. Ну, если бы речь шла об обычной девушке, потому что она раяна, а раяну необходимо…
— Достаточно.
Оникс открыла глаза. Она лежала на кровати, укрытая покрывалом, а рядом стояли целитель в своих традиционных белых одеждах и аид. Увидев, что она пришла в себя, Лавьер присел на кровать. Молча прижал ее запястье к своим губам. Целитель отвел глаза.
— Ран… — тихо сказала девушка, — пожалуйста, не трогай его. Прошу тебя.
Аид улыбнулся. Несмотря на то что Оникс сказала это очень тихо, целитель услышал и испуганно попятился к двери. Он был еще молод, и на его круглом лице легко читались чувства, сейчас это был почти панический ужас.
— Э… я, пожалуй, пойду, господин Лавьер… Вижу, девушке уже лучше… платить не нужно… Я просто… пойду!
Он подхватил длинные полы белого балахона и выскочил за дверь.
— Отдыхай, раяна, — почти нежно сказал Ран Лавьер. — Ты нужна мне здоровая.
Он наклонился, поцеловал ее губы, задержался, медленно поиграл ее языком, втягивая его в рот и облизывая.
Потом встал и неторопливо вышел вслед за целителем.
Оникс закрыла глаза, она не сомневалась, что целитель обречен. Горечь разлилась внутри. Сколько еще человек погибнут лишь от того, что встретили на своем пути раяну? И скольких спасла бы ее смерть?
Но как же она хотела жить… Как невыносимо и яростно хотела жить!
* * *
Весь следующий день Оникс провела в постели. Она чувствовала себя слабой, ее потряхивало, как бывает стылой зимой, если слишком долго простоять на морозе. Аид напоил ее каким-то отваром, и девушка погрузилась в тяжелый сон, лишь иногда выныривая на поверхность реальности. И каждый раз, приходя в себя, она чувствовала на своем теле мужские руки.
— Спи, — шептал аид, продолжая гладить ее спину, прижимая к себе.
Лавьер размышлял. Это была странная передышка в его жизни, до отказа заполненной движением и действиями, он не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь лежал вот так целый день в постели, обнимая спящую девушку. С усмешкой он думал, что даже в юности не видел удовольствия в столь бессмысленном занятии. Аид всегда предпочитал действие и слишком ценил свое время, чтобы растрачивать его подобным образом. Он просто не понимал этого, не видел разумности подобного времяпровождения. И удивлялся, что можно получать наслаждение от столь нелепого занятия.
Чары раяны меняли его, и Лавьер недовольно нахмурился, осознавая это. Но потом улыбнулся, прижался губами к ее шее, поцеловал, оставляя на нежной коже красный след. Ему нравилась эта игра. Игра с раяной, его сила против ее чар, игра, где проигравший может расплатиться жизнью. Лавьер не сомневался, что выиграет, он любил игры со смертельным концом. Когда ставки высоки, жизнь приобретает особый смысл и вкус, становится насыщенной и яркой.