– Питон.

– Змея, что ли?

– Да.

– А нормальное мясо есть?

Амон указал на баранину. Валера нанизал кусок на вилку и осторожно откусил от него.

– Во, другое дело! – обрадовался он, распробовав. Барашек на самом деле был исключительно вкусный. Верблюжатина Боре тоже не понравилась. – Теперь давайте Костю помянем.

– Рано. Его еще не похоронили.

– Да какая разница? – Валера наполнил свою стопку, Борину «обновил», то есть долил всего каплю, поскольку тот лишь пригубил. – За упокой!

Боря кивнул и молча выпил.

– Доигрался все же, – выдохнул он тяжко. – А я был уверен, что он изменился, стал законопослушным. Когда созванивались, Костя говорил, что все у него гладко…

– Он и мне так говорил, – сказал Амон. – Причем при личной встрече. И я ему поверил.

– Когда ты его последний раз видел? – спросил у него Валера, с аппетитом поедающий курятину, так как с бараниной он уже расправился. Боря не сомневался, что, пропустив еще пару стопок, он и до питона дойдет.

– Месяцев восемь назад.

– Да, тогда у него на самом деле все было в норме. На работу неплохую устроился. Личную жизнь наладил.

– И что же случилось потом?

– Он на большом складе работал водителем кара. И как-то его ограбили. Люди в масках ворвались, вырубили охрану и много ценных вещей вынесли. Естественно, следствие началось. Под подозрение первым попал Костян. Он же «клеймёный», сами понимаете. Да еще один из охранников якобы узнал карщика по фигуре и ботинкам. Костян вскипел, набил ему морду. Мог бы загреметь всерьез и надолго только за это. Да оказалось, что именно охранник был наводчиком. Он по башке от подельников получил слегка для алиби. Так что Костян на этот раз не отправился в тюрягу, но нервов ему попортили… Да и работы лишился!

– А девушки своей?

– Нет, Наташка не бросила Костяна. Святая женщина.

– Вы знакомы?

– Да. Это вы по заграницам мотаетесь, а мы с Костяном оба невыездные…

– Как оба? – удивился Боря. – Ты же ко мне приезжал!

– Когда это было? Давно уже я в нашей Раше закрыт.

– Ты-то из-за чего?

– Из-за долгов? – предположил Амон.

– Да, кое по каким кредитам не расплатился. Сужусь.

– Ты не смотри на него так, – обратился Боровик к Борису, взирающему на Валеру с недоумением. – У нас тут, к примеру, за квартиру бабушки платят, а такие вот бизнесмены, типа Валерки, нет. Годами! У них свои схемы, понимаешь?

– Не особенно, ну да ладно. Продолжай, Валера. Что ты там говорил о Косте и его пассии? Наташе, кажется? Вы знакомы. Так?

– Да! Потому что вы где-то скачете в заграницах, а мы все в родной песочнице копошимся и видимся часто… – Он нахмурился. – Виделись, я хотел сказать. С Наташкой он меня познакомил в благополучные времена. Я тогда, признаться, с недоверием к ней отнесся. Она хорошенькая, молодая, тридцати еще нет, образованная. Что она могла в Косте найти? Да, когда-то он был красавцем, но истрепался с годами. А когда я узнал, что приехала Ната в Москву из какой-то глухой провинции, подумал – из-за жилья она. Костян на момент знакомства с Наташкой один в двушке жил.

– Может, ты прав?

– Нет, Наташка хорошая. Искренняя. Не бросила Костяна, как я уже говорил…

– Так ей жить негде! – фыркнул Боря. – Пока Костя в СИЗО, она в его хате. А если бы его посадили, она б на зону сгоняла, брак зарегистрировала – и вуаля, в двушке уже ее доля.

– Европа на тебя плохо повлияла! – ткнул в него пальцем Валера. – Сделала циником.

– А тебя родная песочница, смотрю, от этого порока излечила.

– Ты просто не знаешь Наташку. Она настоящая…

– Познакомишь?

– Кстати, да, – поддержал его Амон. – Познакомь нас. Надо девушке с похоронами помочь.

– Я собирался к ней сегодня заехать, если хотите, давайте вместе.

– Я свободен. А ты, Боря?

– Тоже.

– Значит, едем. Только предупредить надо, что Валера не один будет.

– Я позвоню попозже, – сказал тот. – А теперь предлагаю выпить за Ольгу Алексеевну. Дай бог доброго здоровья этой женщине!

Все его поддержали и, чокнувшись, кто водкой, кто каркаде, выпили.

Маленькая прихожая едва вместила всех гостей. Мужчины, разуваясь, толкали друг друга локтями. Первым избавился от обуви, ясное дело, Боря, стащив ее за две секунды. И спросил у хозяйки, куда можно пройти.

– Сюда, пожалуйста, – ответила Наташа, указав на дверь в кухню.

Он прошел. Вскоре за ним проследовал Валера. Один Амон долго копался. На нем были дорогущие казаки из кожи анаконды, которые он приобрел в Мексике, и снимать их без ложечки не решался, а найти ее никак не мог.

– Присядьте, вам так будет удобнее, – предложила Наталья, указав на табурет под вешалкой.

– Мне бы ложечку. Есть у вас?

– Пластмассовая и короткая. Вам такая не подойдет.

Амон разочарованно выдохнул и уселся на табурет. Казаки были тесные, кожа довольно мягкая, и стаскивать их приходилось долго и аккуратно. Пока он делал это, весь вспотел. Но, наконец, разулся. Только после этого Амон смог нормально Наташу рассмотреть.

Маленькая, худенькая, но ладная. В скромном халатике и тапочках детского размера. Длинные темные волосы собраны в хвост. Лицо без косметики. Глаза огромные, непонятного цвета: то ли карие, то ли зеленые.

«Совсем никакая, – вынес вердикт Амон. – А Валера говорил, хорошенькая… В каком месте, непонятно!»

– Проходите, – девушка пригласила его в кухню. Амону не нравилась эта совковая манера принимать людей в пищеблоке. Ладно у старшего поколения она осталась, пусть даже у его ровесников, но этой-то барышне и тридцати нет.

Когда Амон вошел, друзья уже сидели на табуретах. Валера рядом с плитой колдовал над ней – ставил чайник. Видно было, что он чувствует себя в квартире Кости как дома. А вот Боре было не очень уютно. Он озирался по сторонам, и на лице было написано неодобрение. Амон знал, что тому не нравится – обилие дешевых картин на стенах. Тут и подсолнухи, и котики, и пастушки, и водопады. И все это в шестиметровой кухне!

– Ваша инициатива? – не удержался от вопроса Боря, дождавшись Натальи.

– Вы про картины? И да, и нет. Дело в том, что Костя рисовал втайне от всех. Сам сюжеты не мог придумывать, брал готовые. Увидит картину где-нибудь на прилавке, придет домой и воспроизведет.

– И вы, найдя их, решили Костяна порадовать? Развесить по стенам, как истинные шедевры?

Пожалуй, Наташа не заметила ноток раздражения в его голосе – она плохо знала Бориса, – но Амон их уловил. И поспешил вмешаться: