Вдалеке от каналов Венеции и сверхмодных бутиков Милана находится земля, которую, не будь она частью Италии, можно было бы назвать недееспособным государством. Север и юг Италии — как будто две разные страны. Север богатый и процветающий, юг — нищий и убогий, там даже по-итальянски толком не говорят (поди разбери, что тебе пытаются втолковать на диалекте какой-нибудь Сардинии).

До середины XIX века эти области и в самом деле были двумя разными странами: на юге существовало Королевство обеих Сицилий, управляемое династией Бурбонов с престолом в Неаполе. Но в 1860-м авантюрист по имени Джузеппе Гарибальди во главе тысячи единомышленников, называвших себя Красными рубашками, высадился на Сицилии, а после проложил себе путь дальше на север. Страна была объединена, но после развала феодальной системы, которую поддерживали Бурбоны, юг погрузился в пучину хаоса. Бандиты и разбойники разгуливали по деревням. На Сицилии богатые землевладельцы нанимали личные армии, наемников, которые собирали урожай в знаменитых сицилийских цитрусовых садах. Эти алчные помещики со своими головорезами имели столько власти, что фактически сформировали параллельное правительство: может, законы принимались и в Риме, но ни у кого не было иллюзий относительно того, кто реально правит на острове. На Сицилии имелось и специальное слово для этой альтернативной власти. Ее называли мафией.

Муссолини, придя к власти, вознамерился положить этому конец. В 1922 году дуче повел своих чернорубашечников на Рим под девизом «Все в государстве, ничего против государства, ничего вне государства». Ни один настоящий фашист не потерпит, чтобы кто-то подрывал его власть и авторитет; он не позволит сбить себя с толку таким досадным мелочам, как «надлежащая правовая процедура» и «права человека». На юге Италии людей тысячами арестовывали и бросали за решетку по подозрению в принадлежности к мафии.

Но коза ностра слишком глубоко укоренилась на Сицилии, чтобы сдвинуться с места. Землевладельцы заявили, что они сами, добропорядочные фашисты, были невинными жертвами бандитов. А в 1943-м, когда на Сицилию высадились союзники, главари мафии в слезах бросились к американцам, заявляя, что их товарищи в тюрьмах стали несчастными жертвами фашизма, и американцы, которым недосуг было разбираться, просто выпустили всех «политзаключенных» на свободу.

Позднее, когда каждый полицейский от Марселя до Манхэттена работал над тем, чтобы ликвидировать Французскую связь, героиновый бизнес перешел в руки Тано Бадаламенти, босса из приморского городка Чинизи. Тано привез из Марселя корсиканских химиков, чтобы те обучили процессу его людей, и даже использовал свои связи, чтобы новый аэропорт Палермо построили поближе к его героиновой лаборатории. Отсюда товар переправляли в Штаты, спрятав в коробках с моцареллой, а там распространяли через сеть подконтрольных американской мафии пиццерий. Так Французская связь превратилась в Сицилийскую.

Теперь, когда коза ностра процветала, встал вопрос: что делать с деньгами?

Еще со времен Аль Капоне гангстеры не любили, чтобы любопытные следователи совали нос в их бухгалтерские книги. Допустим, вы подняли двадцать штук на продаже сдобренного опиумом меда Винни-Пуху. Поздравляю, но теперь к вам присматриваются федералы. Поэтому вы основываете какой-то показной бизнес, где клиенты обычно платят наличными — к примеру, стриптиз-клуб, — и проводите все свои грязные деньги через бар, так что в конце концов оказывается (по крайней мере на бумаге), что ваш бизнес приносит хороший и стабильный доход. Или вы разрабатываете сложную схему перемещения денег по кругу, в которой сам черт ногу сломит, а любой бухгалтер заработает аневризму сосудов головного мозга. Так работает отмывание денег. И в этом деле, как и в любом другом, не помешает небольшое божественное вмешательство.

Роберто Кальви был председателем правления банка «Амброзиано» и за свои тесные связи с Ватиканом гордо носил титул «банкира Господа Бога». Его банк использовали для самых разных сомнительных транзакций — от отмывания наркодолларов мафиози до финансирования антикоммунистических партизанских отрядов в Центральной Америке. А еще Кальви был масоном — членом тайной ложи Propaganda Due (П-2), в которую входили верховные судьи, генералы, высшие полицейские чины и политики, в том числе Сильвио Берлускони.

Но что-то, видимо, пошло не так, поскольку в 1981 голу Кальви арестовали за нелегальные транзакции на офшорные счета. В 1982-м, выйдя под залог, Кальви бежал в Лондон по поддельному паспорту, где его обнаружили повешенным под мостом Блэкфрайерс. Карманы у него были набиты камнями и наличностью на многие тысячи фунтов. Банк «Амброзиано» вскоре обанкротился, когда выяснилось, что с его счетов бесследно исчезло более миллиарда долларов. Убийство Кальви остается нераскрытым по сей день. Согласно одним теориям, он слишком пожадничал и пытался сбежать с деньгами мафии, согласно другим — слишком много знал о грязных тайнах Ватикана. Хотя одно не исключает другого.

Тано Бадаламенти хотел построить аэропорт на мысу Пунта-Райзи, у подножия скалистой горы, в тридцати километрах к западу от Палермо. Но, чтобы обустроить взлетно-посадочные полосы в нужном месте, требовалось согнать с земли сколько-то крестьян. Крестьяне упорствовали, но были побеждены. Любопытно, что среди протестующих оказался Пеппино Импастато — сын одного из ближайших соратников дона Тано.

Пеппино вырос среди мафии. Его дядя, Чезаре Мандзелла, был крупным боссом, а отец, Луиджи, возглавлял небольшой клан. Семья жила в сельской местности недалеко от городка Чинизи, так что Пеппино и его младший брат были очень далеки от суровых реалий семейного бизнеса.

«Это было самое счастливое, самое прекрасное время в нашей жизни», — рассказал мне брат Пеппино, Джованни, когда я оказался в гостях в его старом доме. Джованни — потрепанный жизнью мужчина средних лет, но у него всегда найдется время поучить жизни юнца вроде меня. Его старый дом превратился в настоящий музей борьбы против мафии. Стены увешаны фотографиями и рисунками Пеппино и его матери. «В детстве ты не понимаешь, откуда у твоей семьи взялся такой большой дом. Все это воспринимается как должное».

Но жизнь всегда найдет способ отвесить оплеуху — в 1963 году машину их дяди-наркодилера подорвали. Пятнадцатилетний Пеппино, ставший свидетелем этой сцены и видевший, как любимого дядюшку разорвало на мелкие кусочки, заявил: «Если это мафия, то я буду бороться против нее до конца моих дней».

«Ему стали интересны любые общественные движения — Вудсток, митинги в поддержку мира, протесты 1968-го, — продолжал свой рассказ Джованни. — Он сделал свой политический выбор, стал коммунистом и марксистом. Он видел в коммунизме путь к освобождению народа, но при этом критиковал его как систему угнетения. Он был против голода, ядерного оружия, глобализации и американского империализма. Он любил нашу землю и хотел защитить ее. Кроме того, он был феминистом и поддерживал борьбу за права женщин».

Пеппино все больше вовлекался в протестную деятельность. Он руководил акциями крестьян, когда на их земле началось строительство новой взлетно-посадочной полосы. Он издавал социалистическую газету, на страницах которой называл мафию «кучей дерьма» — и это в то время, когда все боялись даже произнести слово «мафия». Когда газету закрыли, Пеппино со своими товарищами основал собственную радиостанцию — «Радио Аут». К тому моменту отец-мафиози уже выгнал его из дома, но Пеппино было все равно. В своих радиопередачах он с равным усердием нападал на политиков и мафиози. Мишенями для его колких острот стали в числе прочих мэр Чинизи, Джеро Ди Стефано, которого он называл Джеронимо, и сам «отец» — Тано Бадаламенти, которого он окрестил Сидящим Тано, главой Мафиополиса — в качестве аллюзии на известного индейского вождя по имени Сидящий Бык.