– Доброе утро, мисс!

Тут ему показалось, что прекрасная дама смотрит на него с восторгом, будто встретила свою мечту. Вряд ли она попросит совершить какой-нибудь подвиг, но если ей придет это в голову, он себя не посрамит. Словом, сержант с первой секунды стал сторонником Долли.

– Вы один из ассистентов доктора Твиста? – осведомилась она.

– Именно что один, мисс. Единственный, хо-хо! Старший сержант Фланнери.

– О! Значит, вы и присматриваете за больными?

– Я, мисс.

– Тогда мой бедный брат будет под вашей опекой. – Она тихо вздохнула, и карие глаза потемнели.

– Ваш брат, мисс? То есть это вы…

– Доктор Твист сказал вам?

– Да, мисс. Насчет… э-э…

Он в ужасе остановился, чуть не произнеся при ней мерзкое слово «псих».

– Я вижу, вы все знаете, – сказала Долли.

– Ну, как это все?! Доктор меня вызвал и сказал, что ждет молодую даму с… ы… больным братом. И предупредил, что могу понадобиться, потому что… ы-ы… брат иногда беспокоится.

– О да! – сказала Долли. – Только бы он вас не ранил.

Сержант сжал в кулак бананообразные пальцы, выпятил грудь и снисходительно улыбнулся:

– Кого, меня?! Да я, мисс, этих… – он опять проглотил ненавистное слово, – нервотиков знаю как облупленных. И потом, доктор даст ему капель, а мы его пока что посадим под замок.

– Да-да. Прекрасная мысль.

– Как говорится, мисс, не лезь на рожон, – поддержал ее сержант Фланнери. – Можешь сделать тихо-мирно – вот и делай. А он давно такой, мисс?

– Много лет.

– Надо было раньше к нам привезти.

– Куда я его не возила! Убегает. Потому я и беспокоюсь.

– От нас не убежит.

– Он очень хитрый.

Сержант чуть не сказал: «И мы не лыком шиты», но смолчал, причем не из скромности, а потому, что проглотил какую-то мошку. Пока он откашливался, его собеседница перешла к другой стороне вопроса.

– Я его оставила с доктором. Это не опасно?

– Что вы, мисс! Видите, окно открыто, этаж – первый. Если ваш брат разбушуется, доктор мне крикнет и я мигом туда влезу.

Прекрасная пришелица взглянула на него с робким восторгом.

– Понимаете, – призналась она, – я особенно боюсь, что будет, когда он проснется и поймет, что заперт. Он ведь очень хитрый. В последней лечебнице он их обманул. Убедил как-то, что его поместили туда по ошибке.

– Ну, меня он не обманет.

– Вы уверены?

– Еще бы, мисс. Они тут все хитрые. Вот вчера сэр Ригби-Радд, адмирал, между прочим, попросил капельку бренди, вроде бы – сердце заболело. Дайте, говорит, попить. А я его ка-ак окачу водой, хо-хо! Орал, не унимался. Не сомневайтесь, мисс, мы не дремлем. Эти-то сами пришли, сами от всего отказались – пить там, курить, лентяйничать, – а вот поди ж ты, только и ждут, чтоб обхитрить.

– Подкупить не пытались?

– Нет, мисс. Сразу видят: я не из таковских.

– Значит, вы не возьмете денег, если брат?..

– Кто, я? Да чтобы я предал честь, если вы меня понимаете!..

– Сколько бы он ни предложил, я дам вдвое больше. Очень важно уберечь его от искушений. Надеюсь, вы не обидитесь…

– Нет-нет, мисс! – сказал сержант, хрустя соблазнительной бумажкой. – Не надо бы.

– Я знаю. Но лучше возьмите! С моим братом столько хлопот…

– Для того и служим, мисс. За то нам и деньги платят. Да и какие хлопоты, раз уж он под замком? Не беспокойтесь, мисс. Он тут у нас другим человеком станет. Мы…

Долли вскрикнула. Из окна высунулись голова и плечи доктора Твиста, и жужжание насекомых прорезал крик:

– Фланнери!

– Здесь, сэр.

– Идите сюда. Вы мне нужны.

– А вы не ходите, мисс, – посоветовал заботливый сержант. – Мало ли что… Одно слово – нервотик.

Минут через пять Долли все-таки заглянула к Твисту и не обнаружила следов буйства. Стол был цел, ковер – не потревожен, стулья стояли на своих местах, даже стекла на картинах не были разбиты. Несомненно, все прошло по плану или, как сказал бы сержант, тихо-мирно.

– Порядок? – осведомилась Долли.

– Ага, – ответил Шимп, но голос у него слегка вздрогнул.

Только он из всех предметов выглядел неважно: позеленел – и время от времени дергался. Живя вне закона, он не любил бесчинств и относился с брезгливостью к побочным продуктам своего ремесла. Усыплять приличных людей – это уж бог знает что; только напор Мыльного подвиг его на такое дело. Словом, он позеленел и дергался при неожиданном звуке.

– Как все прошло?

– Ну, я сделал, что просил Мыльный. Поговорили о счете, я немного скостил, а там и говорю: «Не хотите ли выпить?» Накапал незаметно этих капель, когда он отвернулся, они сперва не подействовали…

– Вот-вот. Не действуют, ты пошевелишься, и тут – бенц! Как будто обухом огрели. Во всяком случае, так говорят.

– Ну, значит, он пошевелился. Упал – и лежит. – Шимп дернулся. – Ты не думаешь… То есть ты уверена, что эти капли?..

Долли презрела мужскую трусость.

– Конечно, уверена. Я что, убийца какой-нибудь? Ничего с ним не будет.

– А вид был дохлый. Будь я страховым обществом, сразу бы выплатил деньги.

– Проснется, голова поболит – и все, порядок. Где ты жил, что не знаешь, как эти капли действуют?

– Я такими делами не занимаюсь, – добродетельно сказал Шимп. – Видела бы ты, как он шлепнулся, тоже бы не обрадовалась. Одним словом, труп.

– Приди-ка в себя!

– Я в себе, спасибо.

– Ну, еще в кого-нибудь. Выпей, что ли!

– Это мысль, – признал Шимп.

Дрожащей рукой он вполне успешно налил себе виски с содовой.

– Что ты сделал с останками? – спросила Долли. Доктор Твист, поднесший бокал к губам, поставил его на стол. Он не любил таких шуточек.

– Ты не могла бы выбрать другое слово? – поинтересовался он. – Хорошо тебе говорить, а я боюсь, что ему крышка.

– Да брось! Очухается, и все.

– В этом мире или в том?

– Лучше выпей и еще смешай, – посоветовала Долли. – Поменьше содовой!

Доктор Твист послушался ее, и ему полегчало.

– Чего ты разохался? – продолжала склонная к оптимизму гостья. – Я вижу, и чихать перестал.

– Да, вроде бы.

– Жаль, не вчера. Тогда обошлись бы без этих хлопот. Говорят, ты так расчихался, что весь дом смотрел, кто это идет по лестнице.