Вспомнив слова основателя ленинизма о том, что каждая революция чего-то стоит, если умеет защищаться, и инструкции Алексеича относительно того, что нам в борьбе с чертями понадобится кое-какое оружие, я задумался о том, где и как это оружие добывать. Пока весь наш арсенал исчерпывался десантным ножом Рогалика и изъятым из преступного оборота кистенем, который все время находился под рукой у моего водителя — Шурика. Учитывая предпочтения нашего нового соратника, нужно было искать как минимум автомат. В Питере, конечно, нет свободной торговли оружием, но в любом случае есть оружейные магазины, в которых в основном продаются охотничьи ружьями и принадлежности к ним. Но в таких магазинах, по моим предположениям, должны работать люди компетентные и знающие, где бывает и такое оружие, которое нам было нужно. А если еще учесть, что в средствах, благодаря моему тезке Абрамовичу, мы стеснены не были…

Магазин «Суперщит» поражал разнообразием представленных в нем товаров. Винтовки, карабины, помповые ружья, куча различных боеприпасов, ножи, газовые и травматические пистолеты — все это лежало в витринах, было развешано на стенах или просто стояло в стеллажах, напоминая оружейную комнату какого-нибудь спецподразделения. Я было собрался обратиться с нетактичным вопросом насчет боевого оружия к кому-нибудь из продавцов, но краем глаза увидел нашего «новенького». Он, будто окаменев, стоял у витрины, в которой были представлены массогабаритные макеты боевого оружия. Там были и отечественные «стечкины», ТТ и наганы, автоматы ППШ, ППС и АК-47, винтовки от трехлинейки до СВД. Но взгляд Тыну был устремлен вправо, где было немецкое оружие времен Второй мировой войны: пистолеты парабеллум и вальтер Р-38, а также автоматы МР-38 и МР-40, которые люди несведущие называют «шмайссерами». Пистолет-пулемет системы Хуго Шмайссера, кстати, появился на вооружении у немцев только в конце войны и выглядел совсем не так, как МР-38. Он больше смахивал на наш «Калашников», в разработке которого упомянутый немецкий конструктор принимал участие, будучи «приглашенным» в Ижевск. Оторвать эстонца от любимых игрушек было определенно невозможно.

Все оружие выглядело абсолютно новым. Как пояснил нам подошедший продавец, оно в заводской упаковке лежало десятилетиями на армейских складах до тех пор, пока одному из чиновников Минобороны, сейчас отбывающему срок за нецелевое использование бюджетных средств, не пришла идея на этом оружии заработать. Десятки тысяч стволов, мертвым грузом лежавших в оружейных хранилищах, становились «живыми» деньгами. Нужно было всего лишь привести оружие в нерабочее состояние, как говорят специалисты — деактивировать. В нужных местах сверлились дырки, туда вставлялись каленые шпильки, бойки стачивались, зеркала затворов обрезались — вариантов, каким образом кастрировать пистолет, винтовку или автомат, было множество. Но внешне все искалеченное оружие выглядело по-настоящему, а сам процесс шел с пользой для всех. Минобороны теперь не нужно было тратить деньги на охрану и утилизацию разного старья. Для деактивации были учреждены специальные фирмы, которые, собственно, готовили оружие к продаже, упаковывали его в коробки и отправляли в магазины. Продававшийся им военными боевой автомат ППШ оценивался в 600 рублей, а продажная цена искалеченного экземпляра была минимум 5 тысяч. Вот это бизнес! Но самыми прибыльными были немецкие автоматы и пистолеты. Они при стоимости трофейного оригинала в 1–2 тысячи рублей продавались по 100 тысяч, а затраты на их «подготовку» обходились в пару сотен. Вот на такой новенький автомат МР-40 и глядел наш эстонский соратник, больше всего напоминая не бывшего фашиста, а маленького мальчика у витрины «Детского мира».

Чтобы не расстраивать Тыну и снять полученный им стресс, я решил сделать ему подарок и приобрести макет вожделенного автомата. Попросил продавца принести оружие, выписать чек, а сам пошел к кассе расплачиваться. Как только кассирша увидела кредитку Абрамовича, она позвала продавца и что-то шепнула ему на ухо. Тот отправился куда-то, по всей видимости на склад, и через несколько минут притащил картонную коробку без всяких надписей и наклеек. Открыл, показал автомат, уложил дополнительный магазин (1600 рублей) и передал все это хозяйство г-ну Виллю. Тот бережно, как ребенка, принял коробку и весело потащил ее в «мерседес».

Мы отъехали от магазина, и через несколько минут я услышал сзади восклицание: «Плятт!»

— Плятт давно уже умер, — сказал я эстонцу. — Такие вещи надо знать, а еще Европой называетесь.

— Плятт! Этто же поефой автомат! И тва магазина с патронами! Что, в России теперь своподно это протают? Почему же фы еще труг труга не перестреляли?

Я обернулся и увидел, что Тыну восхищенно щелкает затвором, а из прорези сбоку автомата на сиденье один за другим вылетают боевые патроны. Фраза Алексеича о том, что нам не надо заморочиваться по поводу приобретения оружия, начинала обретать зримые очертания. Я вытащил из кармана товарный чек, к которому была приколота какая-то бумажка. На ней было красиво напечатано следующее: «Данный товар является массогабаритным макетом боевого автомата „Mashinenpistole-40“, конструкции Бертольда Гаппеля и Генриха Фольмера. Произведен фирмой „Эрма“ из города Эрфурта в 1943 году. В 2008 году подвергнут конструктивной доработке. Не может служить оружием и является предметом хозяйственно-бытового назначения, предназначенного для использования в качестве сувенира». «Ничего себе сувенирчик», — подумал я…

Следующим моим действием, которое я совершил абсолютно спонтанно, было заехать в ближайшее отделение Сбербанка и купить килограммовый слиток серебра. Задуматься над тем, зачем я это сделал, мне удалось только тогда, когда мы проехали Пулково и взяли курс на Москву. «Сувенир» лежал в багажнике, Шурик сосредоточенно смотрел на ночную дорогу, настрадавшийся Тыну похрапывал на заднем сиденье, а я слушал раздававшуюся из динамиков песню группы «Белый орел». Впрочем, это даже была не песня, а раз за разом повторявшийся ее фрагмент, одна строчка: «Серебряной пулей, не зная конечной цели…»

— Наверное, диск дефектный попался, серебряные пули какие-то… Вот что нам нужно: серебряные пули! Пули! Серебряные!

А голос из магнитолы сообщил: «Вы прослушали песню группы „Белый орел“ „Когда ты вернешься“». Мы возвращались в Москву…

«Коля! Коленька! Давай вали его, гада!» — в один голос вопили Рогалик и Вера Григорьевна, вскочив со своих мест во Дворце спорта «Мегаспорт» на Ходынке. А внизу, там, где обычно располагалась хоккейная коробка, на свежевозведенном ринге «русский Кинг Конг» Николай Валуев уже восьмой раунд кряду пытался сломить упорное сопротивление Виталия Кличко. Но и украинский боксер тоже был не из простых. Стоило Николаю ослабить натиск, как он начинал доставать его своими знаменитыми джэбами, один из которых даже потряс любимца столичной публики. Судья на несколько десятков секунд остановил бой, чтобы Валуеву вставили в рот выбитую ударом капу, затем отрепетированным жестом сблизил руки и объявил: «Бокс!» Но точные попадания для украинца были редкостью, ведь разница в росте в 11 сантиметров заставляла его бить снизу вверх, что само по себе неудобно. Распалившаяся Вера Григорьевна выкрикнула политически некорректный призыв: «Коля! Отомсти им за Севастополь! Бей бандеровца!» — что вызвало бурную реакцию на трибунах. К дамам стал пробираться ближайший милиционер с явным намерением прекратить вакханалию, за что удостоился от них громкого предположения, что он является оборотнем в погонах, продавшимся хохлам. Но когда Рогалик и Клюшка увидели, что он настроен крайне решительно, то поняли, что им несдобровать. «Ваши билеты и ваши документы!» — откозыряв, потребовал милиционер.