Глаза Сигурда сверкали в темноте. Воины стояли плечом к плечу, подняв раскрашенные круглые щиты, сжимая мечи и секиры, жадные до человеческой плоти.

— Его зовут Эльдред, — сказал я. — Он олдермен[5] и приходится кузеном королю.

Ярл поджал губы и поинтересовался:

— Какому еще королю?

— Эгберту, королю Уэссекса, — объяснил я.

— Подумать только, настоящему королю! — презрительно фыркнул Сигурд. — Я должен облобызать ему руку прямо сейчас или могу сперва ее отрубить? — громко спросил он по-английски.

— Передай этому Эльдреду, что мы хотим сразиться с королем, а не с его псом! — крикнул Улаф.

— Ярл, он говорит, что ваша слава разрастается как буря. Вы разбудили страх в сердцах людей и вложили молитвы в дрожащие губы детей Господа.

Сигурд усмехнулся, услышав эти слова, потом спросил:

— Этот человек хочет со мной сразиться или потрахаться?

— Он хочет с вами выпить, господин, — сказал я. — Эльдред приглашает вас к себе в зал, чтобы угостить медом и обсудить условия торговли.

Сигурд откинулся назад и затрясся в хохоте, рожденном в глубинах его живота.

— Кузен короля хочет со мной выпить, да? Клянусь сиськами Фрейи, эти англичане — странный народ! Выпить? — Он оглянулся на своих людей, снова повернулся ко мне и пригвоздил к месту ледяным взглядом. — Передай Эльдреду, чтобы он шел играть с яйцами своего кузена-короля и оставил меня в покое. Он заявляется сюда, угрожает спалить мои корабли, а после этого ждет, что я отправлюсь к нему в гости и стану пить его мед? Я не шлюха! — рявкнул Сигурд. — Ха! Скорее я доплыву до солнца!

— Господин, у него много воинов, — тихо промолвил я. — Англичане сожгут корабли. Как мы можем им помешать? Этот Эльдред без колебаний пошлет своих людей на смерть, лишь бы одолеть нас. Я видел это у него на лице.

Сигурд снова посмотрел на норвежцев и задержал взгляд на Браме. Тот стоял, крепко сжимая секиру, скривив в зловещей усмешке окровавленное, распухшее лицо. По одному слову ярла воины все как один были готовы сражаться не на жизнь, а на смерть. Но будет ли этого достаточно, чтобы завоевать славу? Как они смогут навеки сохранить в памяти потомков свой подвиг, если в живых не останется никого, чтобы рассказать об их мужестве у очагов далекой северной родины? Скандинавы будут мертвы, их души отправятся пиршествовать в Зал павших Одина, а враги поведают совсем другую историю.

Ярл нахмурился, подозрительно покачал головой и спросил:

— Что ему от меня нужно, Ворон? Мой янтарь, точильные камни?

Я пожал плечами и сказал:

— Эльдред не пожелал ответить мне, но дал слово, что прикажет своим людям выбросить головешки в море, не станет жечь корабли, если вы согласитесь прийти к нему в зал.

— Он обещал тебе, а не мне. — Сигурд покачал головой и погладил бороду. — Странные наступили дни, Ворон, раз ты просишь меня поверить слову последователя Христа, совсем уж необыкновенные, если я тебя слушаю.

— Какой у нас выбор? — спросил я. — У Эльдреда где-то двести копий.

— Лишь немногие из них — настоящие воины, — презрительно фыркнул ярл. — Остальные предпочли бы пахать свои наделы или сидеть у очага.

Но все равно двести — это было слишком много. Сигурд понимал, что нам нечего надеяться на победу.

— Хорошо, — наконец произнес он и кивнул в сторону англичан. — Передай этому Эльдреду, что я выпью с ним меда. Клянусь Одином, если я почую предательство англичан, то отрублю ему голову.

Когда я в сопровождении Сигурда вернулся к Эльдреду, олдермен выполнил свое обещание. Огни на рыбацких лодках погасли. Дракары снова поглотила темнота. Я потрогал костяную рукоятку ножа, радуясь тому, что суда в безопасности.

— Я Сигурд, сын Гаральда. Кое-кто называет меня Счастливым.

Ярл выпрямился во весь рост и гордо стоял перед знатным англичанином и его угрюмыми телохранителями.

— Это прозвище тебе подходит, — хитро усмехнулся олдермен. — Твои люди должны быть признательны тебе. Их повелитель не из тех, кто готов впустую губить чужие жизни. Особенно когда этим ничего нельзя добиться.

Он высоко поднял руку, я обернулся и увидел, как рыбацкие лодки, полные людей, удалялись от скандинавских дракаров.

Сигурд окинул взглядом воинов, толпящихся вокруг олдермена, но это, похоже, не произвело на него никакого впечатления.

— Мы пойдем в твой зал, Эльдред, но если я увижу там хоть одного раба Белого Христа, то наполню его брюхо сталью.

— Один священник пытался отравить ярла Сигурда, — объяснил я предводителю англичан.

Казалось, олдермен был удивлен. Он нахмурился и погладил длинные усы.

— Шепот Святого Духа, принесенный ветром, способен толкнуть человека на отчаянные поступки, ярл Сигурд, — сказал Эльдред, осеняя себя крестным знамением. — Но я могу заверить тебя в том, что держу своих священников на очень коротком поводке. — Он улыбнулся. — Итак, пошли?

Сигурд громко рассмеялся. Эльдред и его люди изумленно переглянулись.

— Я приду, когда буду готов, англичанин, — произнес ярл, повернулся и направился к своим людям.

Я последовал за ним.

Скандинавы встали строем, который, как мне объяснил Улаф, назывался свиньей. Они развернулись спиной к морю, образовали остроконечный клин и ждали. Воины, готовые к бою, подняли мечи и щиты. Наступало утро. Тусклый свет отражался от воды. Небо уже начинало розоветь на востоке.

Мне не нашлось места в этом строю. Мы с Эльхстаном стояли позади. Ведь я не был воином. Каждый боец должен доверять товарищу, стоящему рядом. Тот обязан держать свой щит поднятым, прикрывать соседа. Его правая рука, сжимающая меч, не может дрогнуть.

— Не знаю, чего ждет Сигурд, — сказал я Эльхстану.

Старик отвернулся и уставился на набегающую волну прибоя, несущую прохладу, от которой меня охватила дрожь. Рыбацкие лодки, грозившие высушенному дереву кораблей Сигурда, уплыли, скрылись из вида. На берегу люди Эльдреда отступили, снова растворились в темноте, превратились в неясные тени, движущиеся на фоне бледной скалы.

— Почему он не идет к олдермену?

Я видел, как ярл беседовал с Улафом. Два железных шлема тускло сверкали над бледной кожей и невидимыми глазами.

— Его поведение ранит гордость Эльдреда.

Эльхстан указал на небо, серо-стальное на горизонте, надул впалые щеки и дунул мне в лицо. Я внезапно все понял. Ветер дул с юга. Возможно, следом за ним придет прилив.

Сигурд понимал, что ему вряд ли удастся сдержать натиск англичан хоть на какое-то время, чтобы все норвежцы успели подняться на борт «Змея» и «Лосиного фьорда». Но даже в этом случае идти на веслах против ветра будет очень непросто. Рыбацкие лодки, на которых оставались люди с факелами, конечно же, таятся где-то поблизости. Кроме того, нам придется плыть под дождем огненных стрел, летящих с берега. Мы не сможем быстро вывести высохшие, просмоленные корабли из зоны досягаемости английских луков. Риск был слишком большим даже для Сигурда. Со стороны это выглядело глупым скандинавским упрямством, на самом же деле ярл выгадывал время.