Но ведь «…зло, исходящее от диавола, преобразуется во благо, благодаря именно Божьему попущению. Божиему произволению. По природе же своей, по дьявольскому намерению, оно продолжает оставаться злом. Господь обращает его во благо, — не сатана. Поэтому, утверждая «Я творю добро», — служитель ада лжет, присваивая себе то, что ему не принадлежит». Как говорится, пашет диавол, а урожай собирает Бог. Вот мучение для лукавого! Так и представляешь себе сюжет известной картины — пашущего Льва Толстого.

И Воланд — прямо в своем сером респектабельном костюме и в шляпе, с тростью подмышкой — уныло ковыляет за сохой и мучается от того, что вырастет все же хлеб, а не борщевик. Говорят, при советской власти роман Булгакова многих привел к Евангелию. Только опять же: не произведение удивительного мастера, а Господь.

Что же касается намерений Вильсона, которому был посвящен упомянутый эпиграф о добре и зле… Не будем забывать, что именно Вильсон был главным архитектором провокационного Версальского мира. Именно при нем была создана Федеральная резервная система, которая до нашего дня бесконтрольно печатает мировую валюту.

Кстати, признание, что «добро и зло суть одно» — в душе человеческой усугубляет состояние «нравственного хаоса», которое… является одним из главных источников психических заболеваний…

Американский ученый, профессор Томас Цасс, изучая влияние нравственного релятивизма и психологии, психотерапии, психиатрии на моральное состояние американского общества, пришел к важному выводу. Снижение индивидуальной личной ответственности, замена христианских добродетелей, высоких нравственных ценностей их суррогатами, снижение нравственных стандартов во избежание «стресса» и для достижения комфорта стало «главной разрушительной силой, которая влияла на американское общество на протяжении последних пятидесяти лет». В частности, приводятся данные о переменах в моральном состоянии США за эти годы: количество детей, содержащихся государством, увеличилось на 300 процентов; число самоубийств юношей, девушек и детей младше 20 лет увеличилось в 10 раз; количество крупных преступлений в 5 раз»[55].

Однако продолжим цитировать Галковского: «Буллит корчил из себя в Москве высшее существо и любил повторять: «Никогда ничего не просите, особенно у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут». И предлагал: то групповуху в бассейне, засыпанном розами, то обжираловку, от одного запаха которой голодные аборигены падали в обморок». Галковский видит в коллизиях романа вполне биографические взаимоотношения Булгакова и Буллита: «Мастер-Булгаков просит Воланда-Буллита об эмиграции-покое. Но не прямо, прямо Буллит ничего не даст. Призрачная надежда была — Сталин выпустил Замятина. Беда Михаила Афанасьевича заключалась в том, что он к Англии никаким боком… Хотя в 37-м его из-за градуса не тронули — это уже Дело».

И еще поясняет: «Булгаков никакого отношения к англичанам не имел. В Англии как Замятин не жил, эсером не был. Он представлял интерес как колониальный интеллигент — ему место определили. В Москве. А американский дядюшка, особенно в свете американо-французских отношений мог замолвить словечко. Мол, Иосиф Виссарионович, отпустите птичку в Париж. В творческую командировку. С Буллитом он по-французски говорил».

Между прочим, Буллит был выпускником Йельского университета. И членом ложи «Череп и кости». При посвящении лежал в гробу с человеческими останками. Созерцал коллекцию похищенных из могил черепов известных людей, хранящуюся в так называемом «Склепе» — орденском храме. С тех пор, надо полагать, и почувствовал себя «высшим существом»…

К тем, кто «правильно» пожимал ему руку, старался относиться по-братски.

«Вот теперь следует обратить внимание на написание самого имени Воланда, — пишет профессор Н. Ужанков. — В романе он назван одним из своих 96 (цифра-перевертыш!) имен — Woland, взятым Булгаковым из сцены «Вальпургиева ночь» «Фауста» И.-В. Гёте. Возглас Мефистофеля: «Voland kommt!» («Воланд идет»). Как видим, «Voland» пишется через «V». Но на визитной карточке мессира было отпечатано «W». Это не ошибка и не случайность. Для Булгакова важно было написать имя сатаны через «W».

У отказавшегося от своего имени Мастера на черной (!) шапочке была вышита его возлюбленной Маргаритой буква «М», которая является перевертышем буквы «W». Получается, что Мастер — отражение Wоланда: «О, как я все угадал!» — воскликнет безымянный Мастер, не подозревая, что записал «евангелие от сатаны»!

Оценка значимости сочинения Мастера происходит при воскрешении рукописи его романа, ведь «рукописи не горят». По приказу Воланда кот Бегемот достает роман из-под хвоста! Значит, написанное Мастером всего лишь — коту под хвост! Тем не менее, для Воланда оно значимо, иначе бы он не воскресил его».

Е. С. Булгакова, третья жена писателя, вспоминала: «Верил ли он? Верил, но, конечно, не по-церковному, а по-своему. Во всяком случае, в последнее время, когда болел, верил — за это я могу поручиться». Внешний итог религиозного пути Михаила Булгакова таков: за три дня до смерти, «6 марта 1940 г. Был очень ласков, целовал много раз и крестил меня и себя — но уже неправильно, руки не слушаются…» Мучительно метался от веры к безверию под напором жизненных обстоятельств, добавим мы.

«Бог и сатана, по Булгакову, — две части одного целого, сатана — выразитель и оружие справедливости Божией… Он накажет подлецов, а романтическому мастеру воздаст вожделенным вечным покоем». Исследователь пишет даже, что Воланд — «это первый дьявол в мировой литературе, который наказывает за несоблюдение заповедей Христа».

Чувствовал ли эту диавольскую справедливость Булгаков на себе? Достаточно успешный драматург и журналист… «Когда же он взялся за роман о диаволе, все переменилось: к концу 1929 года у Булгакова не стало средств к существованию: его произведения не печатали, пьесы не ставили, постоянной работы не было. Куда бы он ни обращался, ему вежливо отказывали. И Мастер Булгаков отчаялся!

28 марта 1930 года Булгаков отправил письмо в правительство, в котором поставил принципиальный вопрос: если его не печатают, его пьесы не ставят, работы не дают, то, может, ему позволят уехать за границу? Он может и хочет творить, но не получает за свой труд никакого вознаграждения, и ему не на что существовать. Через три недели, 18 апреля, в коммунальной квартире Булгакова раздастся звонок. Через несколько дней после этого телефонного разговора со Сталиным Булгакова примут на должность помощника режиссера во МХАТ…

Булгаков, видимо, ощущал на себе власть силы, которая способна его раздавить, но почему-то не делает этого; которая позволяет его подвергать критике, но не допускает его окончательного уничтожения. Может быть, особое отношение к нему Сталина и спасало Михаила Афанасьевича от окончательной расправы критиков? А после того как Сталин, любивший посещать театры, поинтересовался во МХАТе судьбой пьесы «Дни Турбиных» (которую, как говорят, он посмотрел не менее 15 раз!), ее в скором времени восстановили. Вроде бы восстанавливается справедливость. И Воланд тоже вроде бы восстанавливает справедливость. Он действует по закону морали: наказывает негодяев и помогает тем, кому эта помощь нужна».