И не только на психике. Исследования, проведенные в Швеции, показали, что даже незначительные перегрузки повышают число случаев госпитализации и уровень смертности женщин, в то время как на здоровье мужчин они сказываются благотворно[307]. Материал, опубликованный в 2016 г. в США и посвященный влиянию продолжительной работы на состояние здоровья населения по наблюдениям за 32 года, подтверждает этот гендерный дисбаланс[308]. Незначительные перегрузки (работа от 41 до 50 часов в неделю) «способствуют снижению риска развития сердечно-сосудистых и легочных заболеваний, а также депрессии у мужчин». У женщин, напротив, они вызывают устойчивый и «угрожающий» рост случаев смертельно опасных заболеваний, включая сердечно-сосудистые и онкологические. Риск развития таких заболеваний у женщин начинал повышаться, если они работали более 40 часов в неделю. У женщин, более 30 лет работавших в среднем по 60 часов в неделю, риск развития какого-либо из этих заболеваний утраивался.

Что это значит? Может быть, все дело в том, что женщины – действительно слабый пол?

Не совсем так. На самом деле, как показало исследование, проведенное в Австралии, хотя в целом мужчины способны работать без ущерба для психики гораздо дольше, чем женщины, существует категория занятых, в которой гендерный разрыв не столь заметен. Это так называемые свободные работники, то есть работники, не обремененные или почти не обремененные семейными и прочими обязанностями, не связанными непосредственно с работой. Продолжительность рабочей недели свободных работников (и мужчин, и женщин) намного ближе к 48 часам, предусмотренным МОТ. Проблема в том, что женщины по определению обременены грузом домашних забот. Просто этого груза никто не замечает.

В 2017 г. на церемонии вручения премии «Золотой глобус» Райан Гослинг поблагодарил свою партнершу Еву Мендес за неоплачиваемую работу, признав, что без нее он не стоял бы сейчас на сцене, принимая награду. Поведение актера было нетипично для мужчин[309], которым, как правило, свойственна черная неблагодарность. Примером может служить некий представитель сильного пола, о котором в 2018 г. написал Хедли Фримен в своей колонке в The Guardian. Когда подруга Фримена попросила босса дать ей выходной в пятницу, тот заявил: «У меня тоже есть дети, но я работаю полный рабочий день». «Да, но вашей супруге пришлось ради этого бросить работу и посвятить себя детям», – парировала подруга журналиста[310].

Босс подруги Фримена просто не замечал (или не хотел замечать) неоплачиваемую работу, которая кипела вокруг него дома. Безвозмездный труд супруги позволял ему, имея двоих детей, спокойно работать на оплачиваемой работе на условиях полной занятости. Ему не приходило в голову, что ему, в отличие от его подчиненной, не нужен выходной в пятницу не благодаря его трудолюбию, а благодаря тому, что у него, в отличие от нее, была жена, целый день работавшая по дому.

Разумеется, у большинства боссов-мужчин, состоящих в гетеросексуальном партнерстве, нет жен, полностью посвятивших себя заботам о семье, потому что женщины чаще всего не могут себе позволить не работать за зарплату. Они выходят из положения, сочетая домашнюю работу с работой на условиях неполной занятости. В Великобритании так работают 42 % женщин и 11 % мужчин, причем доля женщин в общем количестве работающих на условиях неполной занятости составляет 75 %[311]. Но такая работа хуже оплачивается, хотя бы потому, что совместителям и работающим по гибкому графику редко предлагают ответственные должности. Иными словами, ради гибкого графика женщины соглашаются работать на должностях, не соответствующих их квалификации[312], и, соответственно, получают меньше, чем заслуживают[313].

В Шотландии в 2016 г. разрыв в почасовой оплате труда мужчин и женщин в среднем составлял 15 %, но за этим усредненным показателем крылся существенный разрыв, связанный с разной оплатой труда на условиях частичной и полной занятости[314]. Для работающих на условиях полной занятости гендерный разрыв в почасовой оплате был ниже – 11 %, но разница между почасовой оплатой труда мужчин, работавших на условиях полной занятости, и женщин, работавших по сокращенному графику, достигала 32 %. В Великобритании в 2017 г. медианная почасовая оплата работающих на условиях полной занятости составляла £14[315], а работающих на условиях неполной занятости – £9,12[316].

Некоторые считают вытеснение женщин на низкооплачиваемую работу следствием их личного выбора. Но говорить о возможности выбора в данном случае просто смешно, потому что выбора у женщин нет, – разумеется, если они не хотят, чтобы дети оставались без присмотра, а домашняя работа не делалась. В результате, как показывают данные переписей населения в США за 50 лет[317], как только в какой-либо отрасли начинает работать большое количество женщин, зарплата в ней падает, а сама отрасль становится менее престижной[318]. Работать в непрестижной и низкооплачиваемой отрасли соглашаются в основном женщины, и круг замыкается.

«Личный выбор», который на самом деле таковым не является, негативно сказывается на материальном положении женщин. Недавнее исследование Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) показало: чем больше разрыв между затратами труда женщин и мужчин на выполнение неоплачиваемой работы, тем больше гендерный разрыв в почасовой оплате труда[319]. В Великобритании доля женщин в общем количестве граждан с доходом ниже прожиточного минимума составляет 61 %[320]. При этом, по данным Института финансовых исследований, по прошествии 12 лет после рождения ребенка гендерный разрыв в оплате труда увеличивается до 33 %, в то время как возможности карьерного роста (и, соответственно, получения более высокой зарплаты) остаются на прежнем уровне[321]. В США разница в оплате труда женщин и мужчин, имеющих детей, втрое выше разницы в оплате труда бездетных мужчин и женщин[322].