Я надеялась, что он позволить взять ребёнка с собой. Но он всего-навсего брезгливо скривился, засунув в рот очередную сигару:

– Давай. В машине жду. Помни о самом важном, птичка.

Когда изверг скрылся в салоне «Кадиллака», я быстро к Светлане подбежала.

– Настя, что это было?

– Некогда объяснять. Положение наше спасаю.

– Ты что с ним, того? – няня закашлялась, хватаясь за сердце.

– Пока ещё нет. Но мы уже вроде как обручились, – сама не верю в то, что говорю. Словно сон какой-то страшный. Вот только проснуться всё никак не получается.

– Ох, Настя, Настя, Настя, – печально покачала головой, – что же ты натворила, девочка? Ты ведь жизнь свою разрушила.

– Нет, няня. Ошибаешься. Моя жизнь, оказывается, уже была разрушена. У меня нет другого выхода.

– Но ты ж его не любишь!

Секунда молчание. А затем резкое:

– Люблю.

Враньё. Сплошное и наглое враньё!

Дожили. Врать любимым людям.

– Ох, девочка моя! Не надо так! С ума, что ли, сошла? Может, он уколол тебя чем-то? Наркотиком…

– Ш-ш-ш, – я обняла женщину, прижавшись к ней, как к матери родной. – Не волнуйся, всё будет хорошо. Всякое бывает. А я просто жизнь Константину спасла, вот и влюбилась, совсем как подросток.

На душе так едко было, когда ерунду эту болтала.

– Как знаешь, девочка. Как знаешь. Надеюсь, будешь счастлива. Надеюсь, ты правду говоришь. А то странная какая-то. Это, конечно, не мое дело, но я не представляю, как у такой милой малышки и у такого мерзкого аллигатора любовь вдруг случилась.

– Бывает, нянюшка. Всякое в жизни бывает, – сказала ей это, а сама свой собственный голос не узнала. – За Димкой присмотри, пожалуйста. Мы по делам в город.

– Уф, – няня промокнула платочком испарину, выступившую на лбу. – Хорошо. Тревожно как-то на душе мне за тебя, ой как тревожно…

Я ничего не ответила. Бегло простившись, быстро к машине побежала, задыхаясь вот собственной лжи, подсоленной ненавистью.

На этот раз ненавистью к самой себе.

Константин привез меня в один из тех самых крутых торговых центров, в котором мы вместе с Алексеем гуляли. И снова сердце больно защемило… Когда же мы с Лешей встретимся? И как именно я ему объясняться буду?

– Вот, милая! Бери всё, что нравится, – Константин настойчиво подтолкнул меня к одному из бутиков.

Извините, но то, что мне действительно нужно, вы бездушно сожги, развеяв пеплом по ветру…

Я тупо прошла вдоль вереницы манекенов, завешанных шикарными платьями, делая вид, что послушно рассматриваю наряды, а сама думала совсем о другом, точнее о том, как в дальнейшем сложится моя жизнь, пока Константин не сунул мне в руки то, что он посчитал нужным в качестве новой одежды для декора новой игрушки.

Скупив полмагазина, криминальный авторитет потащил меня в салон красоты, считая, что тем самым он способен удовлетворить мои все самые сокровенные желания. На самом деле он делал это для себя, ведь его будущая невеста обязательно должна сразить наповал своих высокопочтенных домочадцев.

Время близилось к полуночи. Многие магазины давно закрылись, но те, в которые он меня тащил, продолжали работать по его персональной заявке. Точнее, по заявке опасно влиятельного человека.

Солярий, спа-процедуры, маникюр, педикюр, укладка… буквально высосали из меня все оставшиеся силы. Обратно к машине я уже не шла, а ползла. А вот Константин был безумно доволен своей безграничной щедростью и конечным результатом апгрейда. Он так и сказал, что теперь стыдно должно быть ему, что он идёт рядом с такой роскошной женщиной. То есть получается, что до этого всё было наоборот. Поэтому он и потащил меня в салон красоты! Ради того, чтобы ему, видите ли, стыдно не было.

Мерзавец…

На обратном пути я практически задремала. Сейчас мы снова направлялись в посёлок. В закрытые владения Зверева, которые он недавно заимел. На сей раз полностью.

Особняк мафиози находился на противоположной окраине села, в двух шагах от озера. А это, наверно, несколько километров от приюта. Да… И зачем ему столько земли? Это же целое состояние!

Целый посёлок. Он выкупил целый посёлок!

Вереница джипов миновала огромные автоматические ворота, въезжая в шикарное подворье, сплошь усеянное охраной. Мне удалось немного задремать, но, когда впереди показался бескрайний забор, тянущийся далеко-далеко вдаль на энное число километров, я тотчас же проснулась, почувствовав ужасную дрожь во всём теле.

– Вот, рыбка, приехали. Добро пожаловать в твой новый дом! – Константин наигранно улыбнулся, открыл дверь, помогая мне выбраться из автомобиля.

Тонкие шпильки ультрамодных туфель ступили на идеально чистую плитку, и я мысленно ахнула, рассматривая здешние красоты.

– Нравится? – радовался урод. – Знаю, что да.

– Красиво, – тухло ответила я, нехотя поглядывая на любопытных охранников. Как термиты они выползли из своих норок, желая отдать честь хозяину.

– Ладненько, на сегодня хватит. Все экскурсии по поместью проведём завтра. А сейчас – спать, – он снова взял меня под руку, как законную собственность, увлекая к главному входу в изумительный особняк, построенный исключительно из дикого камня.

– Проходи, милочка, и располагайся. Мой дом – твой дом, – Зверев указал на одну из дубовых дверей, расположенных на третьем этаже здания. – Твои вещи доставят с минуты на минуту.

– Ясно, – кивнула, переступая порог персональной тюрьмы. Как вдруг вспомнила о самом важном: – Мне бы сына увидеть. Да и няне позвонить нужно… Светлана сказала, что дети приболели.

– И это всё? – густые брови мужчины выгнулись непропорциональной дугой. – Если да, то не переживай. Я уже отправил к ним своего лечащего врача. Всё в порядке. Всё сиротки живы, здоровы.

– Но как?

– Малышка, я глаза этого мира. И я всё знаю, – вальяжно нахохлился.

Демон коварный.

Значит, ты и о моих чувствах к Алексею знаешь?

– А теперь спать ложись.

Начинается самое ужасное. То, чего я так страшно боялась.

Я не успела ничего ответить. В дверь постучали. Оказывается, это один из охранников к нам ломился, с головы до ног заваленный горой коробок и пакетов.

– Спасибо, и вали, – привычно дерзким тоном отрезал Константин, прогоняя парня, как скотину бесчувственную.

Интересно, он всегда так груб с подчиненными?

Бросив пакеты на белоснежную софу, обтянутую бархатом, Константин направился в сторону огромной двуспальной кровати, застеленной шёлковыми простынями и с разбегу, по-ребячески, сиганул в мягкие подушки, так и оставшись в одежде.