Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Уверена, все будет хорошо, — улыбаюсь так, что щеки сводит.
— Наверное, — он отпивает кофе, крутит по столу кружку, а потом тяжко вздыхает, — Зай, поговорить надо.
У меня нехорошо екает где-то в горле. Подбираюсь. Мне даже не приходится изображать волнение — оно само накатывает так, что трудно усидеть на месте.
— Ты понимаешь, я сейчас немного не в себе… Голова забита только одним…
— Понимаю.
Ни черта не понимаю. К чему этот разговор? Что она там бредит?
— В общем, ты не подумай ничего плохого, но вчера я погорячилась, настояв на том, чтобы ты осталась у нас.
Ее слова — как снег за шиворот. Глазами хлопаю, рот бестолково раскрываю, а ничего только сказать не могу.
Зашибись, блин…
***
Она что собралась меня выпроводить? В голове не укладывается. Да как так-то?
Как, мать вашу, так?! Она совсем что ли охренела?!
Я даже не нахожусь, что ответить. Перед глазами словно в замедленной съемке пролетает вереница желанных образов, на которых теперь можно поставить крест, и в ушах раздается треск разбившихся надежд.
— Я не понимаю… Ты передумала? — смотрю на нее. Губы начинают предательски дрожать. Кажется, еще немного и я на самом деле разревусь.
Выгляжу, наверное, совсем жалко и убого, потому что тетка со стоном утыкается в свои ладони. Рычит сквозь зубы, и когда убирает руки, у нее выражение лица, как у самой несчастной дворняжки на свете
— Зайка, прости. Я такая глупая. Ляпнула не подумавши.
— Но как же…что мне теперь делать? — у меня сердце рвется в клочья, — куда мне идти? Я уже маме позвонила, сказала, что остаюсь. С преподавателем связалась — он ждет меня сегодня в лаборатории. А теперь…
Мила краснеет до кончиков волос, поджимает губы и виновато смотрит на меня. Она совершенно точно понимает, как мне хреново, и слезы мои тоже видит, но вместо того, чтобы пожалеть и отступить, продолжает добивать:
— Зой, — берет за руку и, мне чертовски хочется ее от себя оттолкнуть. Ее ладонь холодная и отчаянно дрожит. Противно до тошноты, — пойми меня, пожалуйста, правильно. Сейчас будет сложный период. Эта беременность неожиданная, но желанная. Я ни о чем другом думать не могу.
Да что за сука-то такая бесчувственная?!
Кто так вообще делает? Из-за ее идиотского залета другие должны страдать? А ничего, что я уже настроилась? Что у меня планы свои?
Думать она не может. Капец, блин…
Я судорожно пытаюсь придумать, как мне задержаться, за какую соломинку ухватиться, и не нахожу, зато чувствую, как по щекам ползут горячие слезы.
Почему-то вижу перед глазами ухмыляющуюся морду Ольги, которая говорила, что я здесь на птичьих правах. Накаркала, дрянь! Позавидовала чужому успеху!
Я ненавижу всех. До дрожи, до тошноты и желания громить все, что попадется под руку. Уроды! Какие же вокруг меня уроды!
— Хорошо, я все поняла, — шумно вздыхаю и все-таки вытягиваю свою руку из ее потной ладони, — пойду собираться.
Мила начинает подниматься следом за мной:
— Зай…
— Нет-нет, — останавливаю ее жестом, — не надо. Я сама. Сейчас позвоню знакомой, она меня на пару дней приютит… Хорошо, что билет не сдала.
— Зойка! — бросается следом за мной и обнимает, прижимая к себе.
Я стою как не живая, боюсь лишний раз пошевелиться. Меня изнутри просто разрывает, вспарывает на живую. Я хочу визжать, топать ногами и громить посуду, но вместо этого глотаю злые слезы.
— Прости. Я так виновата перед тобой.
— Зачем же ты вчера пригласила меня остаться? Я думала, ты рада меня видеть.
— Рада. Очень рада! — ревет беременная тетка, — и я знаю, что поступила очень некрасиво.
Раз знаешь, то встань на колени, извинись, и скажи, что оставишь меня здесь на столько, насколько захочу! А потом свали в туман. Занимайся своим идиотским пузом и не путайся под ногами!
Она ни черта не слышит моих мысленных посылов и продолжает нести какую-то ересь:
— Ты же понимаешь, у нас с Вадимом новый этап начинается. Нам столько всего обсудить надо. Это время для двоих…
— А я мешаю. Обуза из Зажопинска.
— Зай, ну нет же! Все не так! Мы тебя очень любим.
Хочу сказать, куда она может катиться со своей любовью, но вместо этого примирительно произношу:
— Я все понимаю, Мил. Не переживай. Я действительно уже слишком задержалась у вас. Пора домой. Жалко только, что преподавателя взбаламутила и наобещала лишнего. Надеюсь, это мне потом не аукнется во время учебы. Не хотелось бы, чтобы он мне палки в колеса вставлял и всем говорил, что я пустышка и прыгаю туда-сюда без толку.
От каждого слова Мила дергается так, словно я ей пощечину даю.
Стыдно, тварь? Так тебе и надо! На языке крутятся язвительные слова, но я снова их проглатываю. Я не буду скандалить и тем самым очищать ее совесть. Пусть мучается.
— Зато мама будет счастлива, — я ее даже обнимаю. Кривлюсь от отвращения, но Мила этого не замечает, — она была так против того, чтобы я ехала в большой город и требовала, что я осталась с ней, чтобы по хозяйству помогать. Типа где родился, там и пригодился, а на большее я все равно не способна.
Тетка не выдерживает.
— Не надо никуда ехать.
Ну, наконец-таки! Проклюнулась!
Прячу торжество. Правда оно недолгое, потому что вместо извинений и просьб остаться, Мила пламенно произносит:
— Я решу эту проблему. Найду тебе жилье неподалеку. Будешь в гости каждый день приходить.
Да на хрен мне эти гости сдались! Я тут жить хочу! Это и мой дом тоже!
Кое-как улыбаюсь:
— Не стоит. Это лишние траты…
— Не думай об этом! Я все решу. — хватает меня за плечи, — Обещаю.
И глядя в ее зареванные глаза, мне остается только благодарно улыбаться и внутренне кипеть, оттого что все мои планы стремительно летят псу под хвост.
Кое-как высвобождаюсь из ее рук и скованно произношу:
— Я тогда пойду, ладно? Меня в универе ждут.
— Я тебя отвезу, — тут же подхватывает она.
— Не стоит.
— Стоит! Там дождь!
— Тебе же в консультацию.
— Ничего на полчаса задержусь, — ласково стирает слезы с моих щек, — и не переживай. К вечеру у тебя будет новое жилье.
М-да. Радость просто неимоверная.
***
Я как бомж стою возле универа и, воровато выглядывая из-за угла, жду, когда Мила свалит. На улице дождь, а у меня только хлипкий зонт, который мотается из стороны в сторону и норовит выгнуться наизнанку. Я продрогла — брызги летят в лицо и за шкирку, ветер совсем не
