Гуань-инь подалась вперед. Лицо ее по-прежнему оставалось скрыто капюшоном, что не позволяло прочитать его выражение. Но по тому, какой нетвердой походкой она шагнула вперед, Грей понял, что она узнала лицо на фотографии и с огромным трудом сдерживает надежду. Даже по прошествии двадцати лет мать не могла не узнать собственную дочь.

Грей предложил Гуань-инь взять телефон.

– Там есть и другие снимки. Можете пролистать их все.

Гуань-инь протянула было руку, но ее пальцы дрогнули, словно в глубине души она боялась узнать правду. Если ее дочь по-прежнему жива, что это говорит о матери, которая ее не искала?

Наконец дрожащие пальцы забрали телефон у Грея. Повернувшись ко всем спиной, Гуань-инь просмотрела фотографии. Наступило долгое молчание – и вдруг женщина бессильно опустилась на колени на бамбуковый паркет.

Движения Чжуана были настолько стремительными, что Грей едва успел их заметить. Мгновение назад старик стоял рядом с ним… и вот он уже опустился на колено рядом со своей госпожой, грозно направив меч на посторонних, приказывая им оставаться на месте.

– Это она, – прошептала Гуань-инь. – Как такое возможно?

Грей не мог себе представить, какие эмоции борются у нее в груди: чувство вины, стыд, надежда, радость, страх, ярость.

Одержали верх последние два: женщина быстро взяла себя в руки, поднялась на ноги и повернулась к Грею. Чжуан стоял рядом, готовый ее защитить, – но по глубине тревоги в его глазах было очевидно, что движет им не только профессиональный долг.

Гуань-инь тряхнула головой, рассыпав длинный каскад черных волос с одинокой седой прядью вдоль одной стороны лица – той самой, где красовался изогнутый багровый шрам. Шрам рассекал щеку и разрывал левую бровь, пощадив глаз. Получить такой правильный изгиб от простого удара ножом невозможно. Это было напоминание о давнишней пытке, старательно вырезанное на лице. Но, словно решив обратить шрам в знак почета, оставив в прошлом пережитую боль, Гуань-инь покрыла свое лицо татуировкой, превратившей шрам в хвост дракона, нанесенного тушью на щеку и лоб.

Этот жуткий рисунок полностью соответствовал серебряному дракону у нее на шее.

– Где она сейчас? – спросила Гуань-инь. В ее голосе, ставшем громче, снова прозвучала сталь. – Где моя дочь?

Грей сглотнул комок в горле, порожденный благоговейным трепетом при виде этого лица. Он быстро рассказал про нападение в казино, про бегство, про западню на мосту.

– Расскажи мне про мужчину, который стоял рядом с машиной, – приказала Гуань-инь.

Грей вкратце описал высокого мускулистого мужчину с ухоженной бородкой.

– Он показался мне португальцем, возможно, с примесью китайской крови.

Гуань-инь кивнула.

– Я его хорошо знаю. Это Чжулон Дельгаду, хозяин Макао.

По ее лицу скользнула тень беспокойства.

Если такая железная женщина встревожена, это плохой знак.

09 часов 18 минут

Жалобно взвизгнув тормозами, машина остановилась.

Сейхан услышала, как незнакомец что-то негромко сказал по-португальски водителю, однако этим языком она не владела. Открылись и закрылись двери.

Чья-то рука прикоснулась к ее лицу. Она отпрянула назад, но пальцы просто сняли повязку с ее глаз. Сейхан зажмурилась, ослепленная ярким светом.

– Успокойтесь, – сказал ее похититель. – Нам предстоит еще долгий путь.

Он был в ладно скроенном шелковом костюме с наброшенной поверх курткой. Его темно-карие глаза полностью соответствовали косматым волосам и аккуратно подстриженной бородке, обрамлявшей щеки и квадратный подбородок. Глаза в уголках были чуть раскосыми, что выдавало смешанную кровь.

Оглядевшись вокруг, Сейхан убедилась в том, что лежит на полу автофургона.

Задняя дверь открылась, пронзив ей глаза еще более ослепительным светом. За дверью стоял еще один мужчина – молодой парень, гладковыбритый громила с коротко остриженными черными волосами и широкими плечами, распиравшими пиджак. У него были поразительные голубые глаза, холодные как лед.

– Томаш, – сказал похититель, – мы готовы лететь?

Парень кивнул.

– Sim, сеньор Дельгаду. Самолет уже ждет.

Тот, кого он назвал Дельгаду, повернулся к Сейхан.

– Я буду сопровождать вас в этом полете, – сказал он. – Чтобы убедиться в том, что я получу сполна причитающееся мне вознаграждение, но также потому, что, на мой взгляд, в настоящий момент мне будет лучше находиться за пределами Макао. Особенно после того, что вот-вот произойдет в Гонконге. Кровавые последствия этого будут ощущаться еще довольно долго.

– Куда вы меня увезете?

Не обращая на нее внимания, Дельгаду выбрался из машины и потянулся, разминая затекшие мышцы.

– Похоже, день сегодня обещает быть хорошим.

Его подручный Томаш схватил Сейхан за связанные щиколотки и рывком вытащил на утреннее солнце. Появившийся у него в руке кинжал перерезал пластиковые узы. Однако запястья Сейхан остались связанными за спиной.

Томаш грубо поставил ее на ноги. Только теперь она поняла, что находится на бетонных плитах взлетно-посадочной полосы какого-то небольшого аэродрома. В тридцати ярдах застыл в ожидании частный реактивный самолет, готовый принять на борт пассажиров. В раскрытом люке появилась фигура, освещенная лучами солнца. На сломанном носу красовалась большая повязка.

Доктор Хван Пак.

– А, наш благодетель. – Взглянув на «Ролекс» на руке, Дельгаду направился к самолету. – Пошли. После того, что произойдет всего через несколько минут, нам будет лучше находиться как можно дальше от Гонконга.

09 часов 22 минуты

– Это все, что тебе известно?

В голосе Гуань-инь прозвучала боль материнской любви. Вот уже несколько минут глава «Дуан чжи» расспрашивала Грея, выпытывая прошлое Сейхан, пытаясь взять в толк, как ее дочери удалось остаться в живых.

Они устроились на одном из диванов.

Верный Чжуан стоял за спиной своей госпожи. Ковальски отошел к аквариуму и стоял, прижавшись носом к стеклу и постукивая по нему пальцем.

Пирсу очень хотелось бы заполнить своим рассказом все пробелы, но даже он не был знаком в полной мере с историей Сейхан и знал из нее лишь отрывочные куски: долгая череда детских домов, суровая жизнь на улице, вступление в преступную организацию. Слушая, как Грей восстанавливает прошлое Сейхан, Гуань-инь становилась все более задумчивой. Во многих отношениях мать и дочь двигались по жизни параллельными дорогами, закаленные обстоятельствами, но по-прежнему находящие в себе мужество подняться над ними, чтобы не просто выживать, но и цвести в полную силу.

Грею так и не удалось нарисовать достаточно полную картину, чтобы удовлетворить мать, пропустившую так много в жизни своей дочери. Впрочем, любого количества слов едва ли хватило бы, чтобы заполнить эту пустоту.