– «Хард Локер», а что?

– Забрали машину? Не видел ее сегодня.

– Конечно. Со всеми отпечатками, без экспертизы. Прям сразу и забрали… Стоит на заднем дворе участка. Часа три пытались отогнать. Ох, и намучились ребята, пока подобрали ключ.

– А что с обычным?

– Водитель досрочно вышел на пенсию. Кладбище сторожить. А больше спрашивать некого. – Порой шутки Финча казались ему смешными. Сегодня вызывали только изжогу.

Кривой Нос вряд ли обрадовался гостям.

Погода располагала к прогулкам только долбанутых фриков. Тучи, огромные косматые псы, стряхивали на землю серую густую морось. Ветер свистел сквозь зубы. Слаповски наткнулся на это сравнение в своей голове и застонал от бессилия. Боль делала из него тряпку.

– Фонарь! – Финч вылез первым и ежился на ветру. Поднятый воротник и руки, едва не по локоть засунутые в карманы, делали его похожим на облезлого копа из грошовых детективов в бумажной обложке. Никакой нуарной романтики.

– Это называется стиль, – пробормотал Слаповски, стараясь языком и губами не касаться саднящих зубов. Финч нетерпеливо замотал головой. Слаповски показал на багажник и открыл его из салона.

Дом стал жалок. Унылая, отжившая свое развалина. Лужайку перед ним размесили в болото десятки следов. Колея, оставленная бульдозером, наполнилась водой и превратилась в настоящую проблему. Не приведи господь навернуться в эту желтую липкую жижу.

Сквозь шум дождя и шелест мусора, перебрасываемого ветром с руки на руку, из дома донесся стук и сдавленные крики.

– Там… – начал Слаповски, дергая онемевшими пальцами кобуру.

– Кто-то есть, – Финч уже обнажил ствол.

– Какого черта? – Желтые ленты полоскали оборванными хвостами. Пролом в стене чадил слабыми языками пламени, дождь почти прибил их. Огонь горел совсем недавно.

– В лоб или в жопу? – не удержался Финч от их коронной шутки. Слаповски туго соображал. Зубы, стук, дом, лоб. А, Финч спрашивает, откуда он пойдет. – Давай уже! Тут-там?

Скинулись на пальцах. Слаповски выпало давить с тыла.

– Иди через чердак, – инструктировал Финч. У него горели глаза, вонь изо рта оказалась почти кстати – мелкий падальщик в засаде. Финч излазил руины вдоль и поперек, когда фиксировал бульдозерное дело. – Крыша лежит на земле, поднимешься по скату, дальше в дыру, береги голову. С чердака вниз – лестница. Нескольких ступенек нет. Да, не натопчи там. Парни еще не закончили с вещичками.

– Вещички?

– Тебе не сказали? – хлопнул по плечу Финч. – В доме кто-то жил. И не один день.

Разбежались, как на учениях. Адреналин заткнул Слаповски пасть. Он спешил, отчаянно хлюпая размокшими туфлями, и невольно клацал челюстью, радуясь временному перемирию.

Крыша выкатила на землю длинный язык. Слаповски топнул по нему – надежно делали, рухнула, но держит, вскарабкался наверх, спотыкаясь и обдирая ногти, нырнул в дом. Дождь приглядывал за копом с опаской. Крючку в ладони категорически нравилось происходящее.

На чердаке пряталась тень.

Слаповски сперва опознал ее – человек, преступник, надо брать! – приготовился гаркнуть, сбить с толку, подсечь, навернуть об пол, одной рукой вкатать в наручники, другой – угрожать стволом… Пока не разглядел сквозь человека провал, в котором исчезали обглоданные ступени.

Зубы ударили ему в челюсть церковным органом.

«Мама, мне привет!» – оскалился Слаповски, пытаясь дышать сквозь зубы. Холодный воздух ненадолго остудил их агонию. Слаповски переступил туфлями, пытаясь не скользить. Он стоял в пяти, может быть, шести футах от прозрачного существа. Оно не походило на галлюцинацию. Слаповски видел перед собой женщину. По крайней мере, это носило платье. Она напряженно вслушивалась в грохот внизу. Ничто не выдало, что она заметила Слаповски.

Он шагнул вперед, половицы едва скрипнули, шепнули Слаповски, все о’кей, дружище, бери эту сучку! Дыхание съежилось глубоко в груди. Слаповски слышал, как хрустят его колени, закаменевшие от напряжения. Еще шаг. Он позволил себе вдох. Женщина почуяла недоброе, начала оборачиваться, и Слаповски прыгнул на нее.

Они столкнулись, как две газеты, несомые ветром. Слаповски ощутил что-то еще менее предметное, чем паутина, рвущаяся о лицо. Зато его «глок» собрал неожиданно щедрую жатву. Призрак напоролся на ствол, как рыцарь на турнире, который влетел шлемом прямиком в чужое копье. Женщина закричала, стекла на пол и начала биться в корчах. Слаповски включил фонарь. Тот вырывал из мрака дикие кадры. Слаповски видел, что у женщины всего одна рука, и ею она пытается заслониться. Но он же ничего не сделал? Чего она орет? Он ее пальцем не тронул.

– Тссссссссссссс, – правая рука Слаповски самовольно начала закрывать ему рот, подавая пример, что даме тоже стоит заткнуться. Голос ушел в сбивчивый шепот. – Я вас не трону. Кто вы? И что, черт подери, вы тут делаете?

С первого этажа доносились истошные крики. Женщина на полу взяла себя в руки. У нее действительно отсутствовала одна ладонь.

– Мое имя ничего вам не скажет. Я много лет мертва. – Спесь, с которой она декламировала, вызвала мгновенную неприязнь. Не зря Слаповски про себя звал ее сучкой. – Но если вы дорожите жизнью, немедленно убирайтесь отсюда.

– Дамочка, – распоясался внутренний хам Слаповски. Мало ему Доплера, наркомана из магазинчика Мо, Финча, в конце концов. Теперь еще эта долбанутая будет ему указывать. – Я из полиции. Представитель закона. В ваших интересах помогать мне и способствовать расследованию. Ваше имя, и кто орет там внизу?

– Меня зовут Мириам, – женщина поднялась с пола и смотрела на копа без тени уважения. – В мои времена ваша порода более почтительно относилась к юным леди.

– О’кей, Мириам, кто еще есть в доме?

– Живые – только вы и те двое, что пришли после заката.

– Двое?

– Мальчишка, наверняка не жилец. А вот семя Райта еще брыкается, – восхищение боролось в ее голосе с отвращением.

– Притормозите, прошу вас, – Слаповски приложил холодный металл пистолета к зубам. Стало только хуже. – Какие двое? Что за мальчишка? Почему живые?

– Этот дом завещан смерти, – привстала на цыпочки Мириам. Ее взгляд метался по лицу Слаповски, поминутно срываясь на стены, убегая ему за спину, точно она искала подтверждение своим словам. Чушь, которую она порола, явно доставляла ей большое удовольствие. – Здесь правит бал тлен и увядание. Стоит вам спуститься…

Тупой удар в основание черепа Слаповски притушил ему свет, чердак начал заваливаться куда-то вверх и налево.

– Не мог поспешить? – напустилась на кого-то призрачная сука, Слаповски увидел мужские сапоги, сквозь которые отчетливо проступали обои, он даже сумел различить рисунок… и обмяк.

В сознание его привел ветер и несколько мокрых оплеух дождя.