Он укоризненно заметил:

— Не шутите, Беа.

— Мне не до шуток. Почему бы ему, не прийти?

— Вы знаете почему.

Она поморщилась, потому что знала подлинную причину.

— Джереми, вы слишком болезненно относитесь к своему увечью. Многие вернулись с войны покалеченные — кто без ноги или руки, кто без глаза, — однако эти физические недостатки не мешают им выходить в свет и даже веселиться в свое удовольствие. Никто их не сторонится. Напротив, им поют дифирамбы и благодарят за смелость и мужество.

— К сожалению, Френсис так не думает, — печально заметил помрачневший Джереми.

— Френсис, нашли о ком вспомнить. Она же полная дуреха. Скажу вам по-дружески: вам повезло, что она разорвала помолвку, а то пришлось бы вам всю жизнь с ней мучиться. С ней даже не о чем поговорить за чаем.

Он рассмеялся, и почти сразу же у него начался кашель.

— В любом случае, как вам известно, — отдышавшись, сказал он, — я не собираюсь показываться на людях.

— Но почему? — Она присела на низенький стульчик возле кровати, чтобы ее лицо оказалось на том же уровне, что и лицо Джереми. — Не бойтесь чужих косых взглядов, дорогой Джереми, не запирайте себя в четырех стенах, а возьмите и выйдите на улицу. Зачем вы сами себя хороните раньше времени? Нельзя так жить. Вы живой человек. И если вы можете дышать, то кто вам мешает смеяться и радоваться жизни?

Он схватил ее за руку и сжал ее пальцы.

— Для того чтобы мне сесть в кресло и погреться у камина, нужна помощь двух слуг. В последний раз, когда слуги пытались перенести меня вниз, они едва не уронили меня. — Он закрыл глаза и сжал губы, видимо, от приступа боли. — Наверное, я трус, если ничего не могу с этим поделать.

Он закрывался от нее, а она ничем не могла ему помочь. Они были друзьями с детства, но за последние пять лет, после того как он вернулся с войны калекой, он все больше отдалялся от нее, становился чужим. Каждый раз, посещая его, она не могла не замечать, как он все больше замыкался в себе. Как знать, может, скоро им вообще будет не о чем друг с другом разговаривать.

— Давайте поженимся, — вдруг вырвалось у Беатрисы. Сострадание и жалость переполняли ее. — Джереми, дорогой, почему бы нам действительно не пожениться? Купим небольшой домик и поселимся там — вы и я. Обойдемся без многочисленной прислуги. Повар, горничная и лакей, дворецкий нам не нужен, очень надоедливая особа. По-моему, чудесно, не правда ли?

— Еще бы, но боюсь, дорогая Беа, что ничего из этого не получится. Дело в том, что я давно хочу жениться на черноволосой зеленоглазой девушке.

— Вы хотите разбить мне сердце ради зеленоглазой леди, которую еще не знаете? — рассмеялась его шутке Беатриса. — Никогда не думала, сэр, что вы совсем меня не цените.

— Вы для меня дороже всех ангелов, дорогая Беа, — усмехнулся Джереми. — Каждый из нас любит мечтать. Знаете, о чем я мечтаю? Вы выйдете замуж за достойного человека, у вас будет много детей, и вы будете жить долго и счастливо.

Беатриса низко наклонила голову, чтобы скрыть радость, вспыхнувшую в ее сердце. Да, она тоже мечтала о семье и детях, но когда она захотела представить себе, каким будет отец ее детей, то перед глазами возник образ виконта Хоупа.

— Вы не расскажете, что было дальше, когда вы добрались до лагеря Састаретци?

Когда лорд Хоуп решил кое-что приобрести для себя в фешенебельных магазинах на Бонд-стрит, чтобы произвести на балу у тети соответствующее впечатление, Беатриса тоже поехала вместе с ним. Ей хотелось узнать, что произошло с ним дальше.

— А я уже считал, что вы и думать забыли об этом, — заметил он.

Целая неделя миновала с того дня, когда он начал рассказывать ей, как его захватили в плен индейцы. В последние дни она почти не видела его. Хоуп все время был занят: то он о чем-то советовался со своей тетей, то таинственным образом исчезал неизвестно куда. Он уходил из Бланшар-Хауса раньше, чем Беатриса садилась завтракать, а возвращался уже после обеда или совсем поздно вечером. С одной стороны, ей нравилось такое положение: Хоуп и дядя Реджи почти не видели друг друга, но, с другой стороны, она скучала без Хоупа, ей не хватало его остроумных или язвительных замечаний.

— Нет, — тихо сказала она, — разве можно такое забыть? Никогда в жизни не слышала более страшной истории.

— Странно. Зачем вам просить меня вспоминать те ужасы, которые я хочу забыть? К чему вам лишние переживания?

— Я хочу знать, — промолвила она.

Беатриса растерялась. Она действительно не могла объяснить, зачем ей это нужно. Она хотела знать, через какие испытания ему пришлось пройти, но не из-за праздного любопытства. Он вопросительно взглянул на нее:

— Я не понимаю вас.

— Я сама не понимаю, — призналась она с улыбкой. Хоуп то ли пробухтел что-то, то ли хохотнул в ответ.

Она с недоумением взглянула на него, но его лицо уже успело принять обычное суровое выражение.

— Когда мы пришли в лагерь индейцев, Састаретци раскрасил мое лицо в черный цвет, символ смерти. Он хотел сказать, что я должен умереть. Он набросил петлю на мою шею и потащил за веревку. Время от времени он издавал воинственный клич, тем самым, давая понять своим соплеменникам, что привел домой пленника.

— Как это ужасно! — Беатриса поежилась.

— Да, пленником быть тяжело. Своим криком Састаретци хотел еще сильнее запугать меня, он хотел прогнать меня перед жителями деревни.

Хоуп умолк и остановился. Перед ними была огромная грязная лужа во всю ширину улицы. Беатриса не успела моргнуть глазом, как он подхватил ее, словно перышко и без всяких усилий понес на руках.

— Милорд?! — возмутилась она.

Хоуп выбрался из грязи на чистое место, но на землю ее не опускал. Он слегка нагнулся и заглянул ей в глаза.

— Что? — не без иронии спросил он.

Она дышала часто и прерывисто, видя перед собой поблескивающие темные глаза и чувствуя, как крепко обнимают ее тело мужские руки.

— Сию минуту поставьте меня на землю, — прошипела она. — На нас ведь смотрит вся улица.

На них действительно смотрели, причем во все глаза. Дамы хихикали, прикрывая лицо руками. Мимо проехала повозка. Кучер, вытянув шею, то и дело оглядывался на них.

— Ну и что? — с безразличным видом спросил Хоуп.

— Лорд Хоуп, прошу вас.

Он, нисколько не торопясь, опустил ее на землю. Какое сумасбродство! Без всякого повода?! Неужели ему хочется, чтобы его считали сумасшедшим?

Беатриса смущенно кашлянула и, немного придя в себя, спросила:

— Что означает «прогнать перед жителями деревни»?

— Так индейцы обычно встречают захваченных пленников. Жестокий и дикий ритуал. — Хоуп предложил ей руку. Не желая его оттолкнуть от себя, она оперлась на нее. — Пленники должны пройти или пробежать между выстроившимися в два ряда жителями деревни.