Положение, при котором Россия и Пруссия в случае войны оказались бы вынужденными действовать против Франции без поддержки Вены, вызывало неприятные ассоциации с событиями 1806 г. и начальным периодом кампании 1813 г., даже несмотря на то, что великий Корсиканец давно лежал в могиле.

В те дни Паскевич писал Николаю, пересказывая ему содержание собственной беседы с королем: «Вашему Величеству, – сказал фельдмаршал королю, – надобно резерв, но нужно, чтобы оный был близко к Вам. Всю армию, мною командуемую, поставить на военную ногу, когда еще неизвестно, состоится ли война, дорого. Неизвестность насчет австрийцев, которые до сих пор ничего не предпринимают, их теперешнее странное правление… …Можно ли отдать одну Пруссию на первый натиск французов? Я боюсь Иенского сражения. Я знаю, что великого человека нету уже на челе французов; но многолюдством может быть заменен талант, а линия прусская очень растянута будет. В таком положении 80-тысячный резерв, который форсированным маршем может быть скоро около Лейпцига, не только не лишний, но может быть спасением и с другими прусскими корпусами действовать»[266].

В условиях, когда Австрия явно не спешила с военными приготовлениями, Паскевич 24 сентября 1840 г. предложил передвинуть русские корпуса на запад, чтобы поддержать Пруссию в случае угрозы ее Рейнским провинциям со стороны Франции. Фельдмаршал предложил перевести на военное положение I пехотный корпус, 6-ю пехотную и 2-ю легкую кавалерийскую дивизии II корпуса с таким расчетом, чтобы иметь возможность в течение 48 часов перейти границу. Свой передовой отряд Паскевич планировал усилить пятью донскими полками (с оставлением шестого в Царстве), иррегулярной бригадой и тремя донскими батареями. Всего это составило бы 67 000 чел., а с укомплектованием по штатам военного времени – 90000 чел. и 184 орудия. Фридрих-Вильгельм IV одобрил предложения русского главнокомандующего[267]. Создание такого передового отряда позволило бы в течение 48 часов двинуть в поход 66 батальонов, 64 эскадрона, 40 сотен и 184 орудия для первого подкрепления пруссаков.

Остальные силы II и III пехотных корпусов после передислокации их дивизий на запад также могли выступить в поход быстрее, чем по расчетам предыдущего года. Русский экспедиционный корпус должен был следовать не только до Одера, но и далее – к Лейпцигу, составляя резерв пруссаков. При этом 11-я пехотная и 4-я легкая кавалерийская дивизии IV корпуса по плану Паскевича должны были занять квартиры в Царстве Польском. Предполагалось, что Франция, узнав о русских военных приготовлениях, начнет действовать осторожнее[268].

Император Николай, со своей стороны, отнесся к идее создания передового отряда неодобрительно. Как и в 1839 г., он полагал, что эффект от появления русских войск в Германии должен быть сокрушительным, поэтому в его планах было двинуть в Германию три армейских пехотных корпуса, а также корпуса Гвардии и Гренадер, что должно было потребовать дополнительных переговоров с прусским правительством[269].

Военный министр А. И. Чернышёв в записке от 29 сентября 1840 г. указывал, что Военное министерство заблаговременно подготовило документы, необходимые для приведения на военное положение пяти пехотных и трех резервных кавалерийских корпусов вместе с Гвардией. Параллельно готовились планы выдвижения всех этих сил в Царство Польское и западные провинции[270]. Таким образом, речь шла о подготовке мобилизационного развертывания практически всех русских войск на западном стратегическом направлении.

Император решил отложить приведение войск в боевую готовность до декабря, то есть до прояснения внешнеполитической обстановки. Паскевич же, несмотря на нежелание Николая дробить русские войска, получил разрешение заготовить продовольствие для предполагаемого передового отряда. Ему отпускались необходимые 315 000 руб. серебром. Запрашиваемую Паскевичем сумму провели в счет сметы интендантства Действующей армии, дабы скрыть ее истинное предназначение[271].

Николай I считал неразумным лишний раз провоцировать французское правительство экстраординарными военными приготовлениями, но, с его точки зрения, кабинет Луи Филиппа в любом случае не должен был ставить под сомнение высокую готовность русской армии к войне[272].

В октябре 1840 г. в Департамент Генштаба поступило донесение военной разведки, извещавшее русское командование о начале широкомасштабных строительных работ по укреплению столицы Франции. Для русско-прусского союза важность данных сведений заключалась в том, что превращение Парижа в мощную крепость делало невозможным повторение быстрой и решительной кампании по примеру 1814 г. Аналитическая записка утверждала, что укрепление Парижа увеличит риск войны, поскольку повысит уверенность французов в собственной неуязвимости[273].

В конечном итоге Николай I принял решение воздержаться от выдвижения корпусов вплотную к западной границе. Помимо внешнеполитических соображений, данный шаг был продиктован тем, что подготовку к выступлению в поход корпусам Действующей армии было бы удобнее проводить в своих постоянных квартирных районах. Поскольку в случае войны выдвижение на запад практически всей армии потребовало бы огромных продовольственных запасов, император просил Паскевича ускорить разработку конкретного плана проведения реквизиций[274].

С целью сокращения времени перехода корпусов через западную границу Николай приказал разработать план ускоренного выдвижения II корпуса через Торн, при этом за основу принимались маршруты и графики движения, составленные в ходе миссий Дибича и Нейдгарта в начале 1830-х гг., хотя признавалось, что точные пути следования войск «теперь еще не могут быть определены»[275].

1 октября 1840 г. Паскевич констатировал, что в этом году Россия готова к войне лучше, чем была в 1839 г. Зналось пополнить парки и подготовить для них лошадей[276]. Различие планов общего развертывания весной 1839 г. и осенью 1840 г. заключалось, главным образом, в характере использования IV пехотного корпуса. Если расчеты 1839 г. предполагали его расквартирование в Польше, то в 1840 г. корпус оставлялся на турецкой границе ввиду возможных внешнеполитических осложнений по причине продолжавшейся Второй турецко-египетской войны 1839–1841 гг.