— Нет.

Веренбуш кивнул.

— Как? Где? Когда?

— Как: мы передаем вазочки, ты — наличные деньги. Где: в отеле «Зеешлосс». Когда: двух часов тебе хватит?

— Полмиллиона наличными за два часа? Банк закрывается через полтора!

— Что ты предлагаешь?

— Завтра. В половине одиннадцатого. Это самое раннее. Раньше никак!

— Скажем так, в одиннадцать.

Отель «Зеешлосс» располагался в унылом здании семидесятых годов, но в сногсшибательном месте, если верить почтовым открыткам, выложенным на рецепции. Он стоял на самом мысу поросшей камышом косы, с трех сторон окруженный водой, с видом на дальний берег соседней страны и на увешанные веселыми флагами суда Боденского озера.

Господин Арнольд предупредил свою жену — а она ко многому привыкла, — что не будет сегодня ночевать дома, и присоединился к Альмену и Карлосу, чтобы поужинать в почти пустом ресторане отеля.

Ужин — жирная ряпушка из Боденского озера в слишком густом тесте — протекал малословно. Альмен и Карлос не могли в присутствии господина Арнольда говорить на животрепещущую тему этого вечера, поэтому им ничего не оставалось, как беседовать о пустяках и высказывать предположения о завтрашней погоде.

Они собирались рано лечь спать и договорились встретиться за завтраком в десять часов. Но после обсуждения с кельнершей перенесли эту встречу на четверть десятого, потому что завтрак в отеле «Зеешлосс» подавали только до половины десятого.

Альмен, оставшись один в своем номере — несколько более просторной комнате с мягкой мебелью и запачканным ковролином, — вдруг почувствовал себя таким изможденным и разбитым, каким бывал после игры в регби тридцать лет назад в Чартерхаусе в графстве Сиррей.

Он спал крепко, без тревог и сновидений, пока не зазвенел его дорожный будильник. Было восемь часов. Снегопад прекратился, и облачный покров стал прозрачным и готовым вот-вот рассеяться.

Пахло сбежавшим кофе, который дымился на плите. В помещении для завтрака за тремя разными столами сидели трое одиноких командировочных. Нарезка на блюдах буфета выглядела так, будто пролежала там всю ночь.

Альмен, Карлос и господин Арнольд сидели за одним столом у окна, пили кофе, ели черствые булочки с порционным сливочным маслом и порционным конфитюром и смотрели на воду за окном и на небо, которое становилось все более голубым. Говорить было особенно не о чем.

Чуть позже десяти господин Арнольд распрощался со всеми. С ним договорились, что он немного поездит по округе, пока Альмен не позвонит ему и не попросит вернуться к «Зеешлоссу». Он не должен был отъезжать слишком далеко.

Альмен и Карлос закончили свой завтрак и условились встретиться внизу в лобби без десяти одиннадцать. Там, где стояли диваны и кресла, Альмен намеревался дожидаться Терри. Карлос должен был держаться на отдалении, но в пределах видимости. Наушник его мобильника — в ухе, как полагается телохранителю.

Без четверти одиннадцать Альмен расплатился за три их номера, но получил разрешение еще раз воспользоваться своим номером для короткого разговора. Этой просьбе он придал убедительности хорошими чаевыми.

Затем он сел в кресло и стал ждать. Карлос остановился в нескольких шагах поодаль и был начеку. Один из командировочных освободил номер, но оставил на рецепции свой багаж. Второй расплатился и съехал. Третий сдал ключ и сказал: «До свидания».

Терри Веренбуш опаздывал.

Мужчина, выглядевший так, будто проделал долгую дорогу за рулем автомобиля, прибыл в отель и собирался поселиться, но сперва хотел удостовериться, что его комната — для некурящих.

Пара с большой разницей в возрасте поселилась без багажа.

Участники какого-то мероприятия понемногу стягивались в один из семинарских залов.

Наконец прибыл Терри Веренбуш. Он тащил за собой внушительный чемодан на колесиках и сразу увидел Альмена.

Тот встал, поздоровался издали и указал ему на лифт. Карлос последовал за ними.

Терри Веренбуш являл собой редкое зрелище, когда вынимал вазочки из пупырчатой пленки. Робко, почти благоговейно, со слегка отвисшей челюстью он брал в руки эти шедевры. С каждым подходил к окну, проверял его при ярком свете дня, углубленно, самозабвенно, не обращая внимания на Альмена и Карлоса.

Только когда он собрался заворачивать вазочки в шелковую бумагу и пупырчатую пленку, которую достал из своего чемодана на колесиках, Альмен напомнил ему о своем присутствии.

Терри поднял удивленный взгляд, опомнился и бросил на кровать толстый желтый конверт. Там было — пересчитывал Карлос, Альмен не снизошел до этого — ровно пятьсот тысячных купюр.

Они спустились вниз как постояльцы, которые встретились в лифте в первый и в последний раз и расстались, не прощаясь и не обернувшись друг к другу.

Обратная поездка протекала без происшествий. Небо было безоблачным, температура поднялась намного выше нуля, дороги были чистые, и господин Арнольд больше не интересовался сообщениями о дорожной ситуации. Он снова запустил Гленна Миллера.

Альмен велел ему остановиться у отеля «Конфедерация» и ждать, когда он выселится.

Пока Карлос укладывал вещи, Альмен по телефону дал чрезвычайно полезную наводку кантонской полиции Санкт-Галлена.

Резкое потепление растопило в парке виллы Шварцаккер весь снег, оставив лишь пару сероватых пятен. После нескольких морозных дней листья начали облетать. Теплый сухой ветер срывал их с деревьев и делал с ними что хотел. Карлос весь день занимался тем, что разметал дорожки. Управляющий фирмы и так уже сделал ему замечание, что тот отпросился с работы как нарочно именно в день снегопада.

Альмен был неспокоен. Но он не мог просто позвонить в полицию и спросить, как там идут дела. Ему приходилось ждать, что они сами свяжутся с ним, как ему обещал дежурный на телефоне. «Если понадобится задать дополнительные вопросы», — как он выразился.

Он сейчас с удовольствием отвлекся бы, играя на фортепиано, и ему очень не хватало его «Бехштейна». «Бехштейн» станет первым приобретением, которое он собирался себе позволить.

Он попытался переключиться на другие мысли при помощи комиссара Мегрэ, обычно это был безотказно надежный рецепт. Но криминалистическое в этой истории слишком напоминало ему о собственном случае.

Он отложил книгу в сторону, подошел к книжному стеллажу и взял другое свое вспомогательное средство для бегства от действительности: Уильяма Сомерсета Моэма. Томик рассказов был английский, и он читал The Back of Beyond. Но и Джордж Мун, уходящий резидент в Тимбанг-Белуде, не в силах был увлечь его как прежде. Он остановился у задней стеклянной стены и уставился в черно-зеленые заросли, из которых Терри Веренбуш недавно стрелял в него.