Джаред пожал плечами.

— Хорошо, любовь моя, не буду, — нехотя сказал он. — Но. черт подери, как мне этого хочется! Когда-нибудь я тебя не послушаюсь, и ты поймешь прелесть этого.

И он овладел ею с такой нежностью, которая удивила его самого.

— Ну же, любовь моя, давай кончим вместе, — тихонько шепнул он, медленно входя в нее и чувствуя, что она уже объята пламенем. Через несколько секунд они оба были наверху блаженства.

Миранда чувствовала себя одновременно опустошенной и переполненной, побитой и обласканной, слабой и сильной. Великий покой, казалось, снизошел на нее, и она, крепко обняв мужа, прильнула к его груди.

— А все-таки ты животное, — едва слышно прошептала она ему на ухо.

Он лишь усмехнулся.

— Вот, сударыня, можно и днем любовью заниматься. Как видите, мы с вами целы и невредимы, да и стены нашего дома не рухнули.

— Мерзкий! — зашипела она, отстранившись от него. — Неужели у тебя нет ни капли стыда?!

— Ни малюсенькой, кошечка моя! — заявил он. — И вообще я голоден.

— Что?! Сколько можно!

— Ты меня не поняла, любовь моя. Я хочу сказать, не мешало бы позавтракать.

— Ах вот что! — вспыхнула Миранда.

— А потом можем опять заняться любовью, — продолжал он, вылезая из кровати и не обращая ни малейшего внимания на полный ярости взгляд, которым одарила его Миранда. — Пойду скажу кухарке, чтобы собрала тебе что-нибудь поесть. Пока не приехали твоя мама с Амандой, воспользуемся их отсутствием, чтобы побольше времени проводить в спальне.

И он скрылся в туалетной комнате. Лежа среди скомканных простыней, Миранда испытывала странное чувство покоя. Конечно, он невыносим, но, похоже, она начала питать слабость к подобным типам. Легкая улыбка заиграла на ее припухших от поцелуев губах.

Но ему об этом знать не обязательно. Пока рано!..

Каждый последующий день их медового месяца был лучше предыдущего. Поначалу Миранда никак не могла привыкнуть к присутствию Джареда. Ее раздражало, что она то и дело наталкивается на него то в гостиной, то в спальне. Но мало-помалу чувство это прошло, и Джаред, как ей показалось, прочно вошел в ее жизнь.

В канун Рождества, когда едва забрезжил серенький рассвет, Джаред проснулся и, приподнявшись на локте, посмотрел на нее.

Миранда показалась ему обворожительной в бледно-голубой шелковой рубашке с длинными рукавами и наглухо застегнутым воротом.

Отливающие серебром волосы разметались по подушке — результат любовных утех, — хотя перед тем, как лечь в постель, она заплела их в две косы. Он и сам не понимал, почему вид этих кос действовал на него возбуждающе, но это было действительно так. Он расплел их и, охваченный пламенем желания, запустил пальцы в серебристые пряди. Миранда рассмеялась ему в лицо. Она продолжала смеяться и тогда, когда он овладел ею. Тихий соблазнительный смех еще долго звучал у него в ушах. Да, Миранда становится настоящей женщиной, подумал Джаред, уступает, но не сдается.

Он покойно лежал, притворяясь, будто спит Когда Миранда ласково провела ладонью по его щеке, он приоткрыл глаза и задержал дыхание. Ее бирюзовые глаза с изумлением и в то же время с нежностью смотрели на него. «Да ведь она любит меня!» — молнией сверкнула мысль. Женщины любили его, и довольно пылко, но быстро набивали оскомину. Миранда ему никогда не наскучит, в этом он был уверен. Протянув руку, он обнял ее.

— Ой, оказывается, ты не спишь! — Миранда, захваченная врасплох, вспыхнула.

— Только что проснулся, — соврал он. — Поздравляю с Рождеством!

— И тебя тоже! — Она соскочила с кровати, бросилась в свою гардеробную и через несколько секунд вернулась со свертком. — Это тебе, Джаред, к Рождеству.

Подарок, упакованный в яркую цветную бумагу, тронул его до глубины души. Миранда так выжидательно смотрела на него, что он мгновенно понял: темно-желтый атласный жилет с малахитовыми пуговицами и с затейливым узором из цветов, вышитых золоченой нитью, и ярко-зеленых листочков, а также несколько пар толстых шерстяных носков ручной вязки сделаны ее руками.

— А ты, оказывается, мастерица! — воскликнул он восхищенно. — Весной непременно прогуляюсь в жилете по Лондону, на зависть местным щеголям.

— Тебе он и правда понравился?

«Бог мой! Какой же она еще ребенок!» — подумал Джаред.

— Надеюсь, носки ты тоже оценишь по достоинству, — сказала она строгим голосом.

— Обязательно! Спасибо, любовь моя. Ты мне угодила. — Он притянул ее к себе. — А теперь поцелуй меня, дорогая женушка.

Выполнив его просьбу, она спросила:

— А ты мне что подаришь?

Джаред улыбнулся.

— Ах, Миранда, Миранда! Когда же ты наконец станешь взрослой? — Спохватившись, он поспешно добавил:

— Иди в мою гардеробную, в комоде найдешь две коробки. Принеси их сюда.

— Ну, какую откроем сначала? — с улыбкой спросил Джаред, когда она вернулась с двумя коробками.

— Маленькую. Наклейка известного лондонского ювелира… Там, наверное, что-то особенное. — Миранда сняла обертку, открыла сафьяновый футляр и не смогла сдержать восхищения. На белой шелковой подушечке лежала большая камея — гемма из бледно-розового коралла с выпуклым изображением юной гречанки. Головка с локонами, схваченными лентой, шейка с тончайшей золотой цепочкой и с крохотным бриллиантом представляли собой уникальное произведение ювелирного искусства. Миранда понимала, что этот подарок стоит баснословных денег. Она вынула брошку из гнездышка и, прикалывая на ночную рубашку, сказала:

— Какая прелесть! Таких подарков мне еще никто никогда не дарил.

— Я увидел эту брошь в прошлом году, когда был в Лондоне.

Когда мы с тобой познакомились, я распорядился, чтобы ее купили и переправили сюда. Правда, так быстро получить ее не рассчитывал.

Но, как видишь, судьба оказалась ко мне милостива. А теперь открой другую коробку, дорогая моя.

— Я еще не поблагодарила тебя за этот подарок.

— Не надо, прелесть моя! У тебя все на лице написано. Ну чем нас порадовала мадам Дениз из Парижа?

Миранда сняла крышку и ахнула. Через секунду она разгуливала в восхитительном восточном халате из нежно-зеленого шелка с кружевной отделкой.

— Сэр, — сказала она, подходя к нему, — вы этот роскошный наряд увидели в Париже, когда были там в последний раз?

Он усмехнулся.

— Я и раньше покупал у мадам Дениз подобные вещи. Для Бесс и Черити, разумеется, — поспешил добавить он, но, увидев, как высоко взлетели ее тонкие брови, понял — не поверила.

— По-моему, бабушка ван Стин права. Ты действительно волокита.