– Ну а что же Лизу с собой не взяли? – удивился Сергей Иванович. – Или вы хотите, чтобы я вам задачки по физике разъяснял?

– Нет-нет, я просто приехала с вами пообщаться, – произнесла я. – По поводу занятий, оплаты, программы…

– Как желаете, – пожал плечами Комлев. – Хотите, пройдемте на кухню, там поговорим, – и он ловко повернул кресло и, управляя им руками, поехал по коридору. Я направилась за ним.

Судя по обстановке квартиры, жил Сергей Иванович один – в кухне под стол был задвинут один-единственный табурет, судя по всему для гостей, плита была не газовая, а электрическая, небольшого размера холодильник да мультиварка – вот, собственно, и вся обстановка кухни. Я подивилась: несмотря на то что Комлев был прикован к инвалидному креслу, в доме царил порядок. Я не удержалась и спросила Сергея Ивановича:

– Простите за личный вопрос, но… вы один здесь живете?

– Один, – кивнул головой Комлев. – Уже давно моя супруга умерла – автомобильная авария. Я остался прикован к инвалидному креслу. Ну а во второй раз не женился, мне никто, кроме Яны, не нужен.

– Примите мои соболезнования… – тихо проговорила я.

– Спасибо, – кивнул головой Комлев. – Только не стоит меня жалеть. Смерть Яны – это ужасно, но со временем учишься принимать горе, каким бы страшным оно ни было. Я больше всего ненавижу, когда люди начинают считать меня беспомощным, никому не нужным инвалидом. Сам я так не считаю. Если бы я на самом деле был никому не нужен, думаете, я бы остался жив в той автокатастрофе? Погибли жена и водитель, брат Яны. А мне удалось выжить, хотя о прежней жизни пришлось забыть. Поэтому я в университете больше не преподаю, занимаюсь репетиторством на дому.

– Вы очень мужественный и сильный человек, – произнесла я. – Но… неужели вам никто не помогает по дому? Как вы один справляетесь? Мне сложно это представить!

– Со временем пришлось многому научиться, – пожал плечами Комлев. – Не понимаю, чему вы удивляетесь? Я не вижу ничего сверхъестественного в том, чтобы поддерживать чистоту в доме, готовить, мыть посуду, если вы это имеете в виду. К сожалению, живу я в доме, не приспособленном для инвалидных кресел, приходится заказывать продукты через специальную службу, вот и все. Но зато я очень много занимаюсь наукой, читаю, изучаю, преподаю. Стараюсь не терять ни дня понапрасну – я уже убедился, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на бессмысленные вещи.

– Вы совсем не выходите из дома? – удивилась я.

Сергей Иванович кивнул.

– У меня нет в этом никакой необходимости. Гулять я никогда особо не любил, а здесь, в квартире, я всегда могу выбраться на балкон, подышать свежим воздухом. И потом, чтобы спуститься, скажем, на первый этаж, я могу воспользоваться лифтом, но вот выехать из подъезда на улицу будет проблематично. Я не хочу никого просить, чтобы мне помогли, не привык быть обузой. Ну да ладно, думаю, вам надоело уже слушать мои россказни, давайте ближе к делу. Вы говорили, что хотите найти репетитора по физике для своей дочки, верно? Одноклассницы Оли? Кстати, вы не знаете, что с Олей, я так и не понял. То ли она тяжело заболела, то ли раздумала заниматься, вот только почему не позвонила и прямо все не сказала? Матери ее как-то неудобно звонить, вдруг в семье с деньгами проблема, а им стыдно об этом говорить?

– То есть Оля к вам не ходит на занятия? – удивилась я.

– Уже почти месяц ее не видно, – подтвердил Комлев. – Я сам редко звоню ученикам – если им нужны мои услуги, они первыми мне позвонят. А с моей стороны это будет выглядеть навязчиво, я никого не заставляю заниматься. Просто Оля – девушка усердная и трудолюбивая, и мне очень хотелось бы ей помочь. Я с ней занимался по полтора часа в день за плату, которую получаю за академический час. Меньше брать не могу – по отношению к другим репетиторам это было бы нечестно, но для Оли я старался сделать хоть какое-то исключение.

– А вдруг и правда с Олей что-то случилось? – предположила я. – Неужели вы не позвонили матери, не узнали, что с девочкой? Действительно ли она заболела?

– Сперва мне Оля сама позвонила и сказала, что в воскресенье она прийти не сможет, потому что неважно себя чувствует, – пояснил Сергей Иванович. – В следующее воскресенье она не смогла, потому что готовилась к контрольной по математике. Мы с ней договорились, что, как только у нее будет время и желание, она сама мне позвонит и мы решим с ней, в какой день лучше провести урок. Вот, собственно, и все. Только в последнее время мне кажется, что Оля решила больше не заниматься физикой. Вот и спрашиваю у вас, может, вы знаете, почему она мне ничего не сказала?

– Понимаете ли, Оля действительно пропала, – проговорила я. – Ее мать не знает, что думать, я тоже ее давно не видела. Я сама дико переживаю за Лизу – вдруг и с ней что-то случится!

– Пропала? – переспросил Комлев. – Но… даже и не знаю, что сказать… К сожалению, мы с Олей не разговаривали на посторонние темы во время занятий – либо разбирали непонятную ей задачу, либо проходили задания по ЕГЭ, примеры которых у меня имеются. Правда, принтера у меня дома нет, приходится читать задачи с экрана монитора, но ничего сложного в этом нет.

– Мария Васильевна, мама Оли, сказала, что в четверг у девочки было занятие по физике у вас, – заявила я. – Это правда?

– Нет, мы с Олей всегда по воскресеньям занимаемся, – покачал головой Сергей Иванович. – В четверг у меня с часу до половины девятого вечера ученики, сперва абитуриенты в вуз, потом школьники. Я бы с радостью позанимался еще с кем, но физически не успеваю в этот день.

– Ясно… – задумчиво проговорила я. Мне и так уже было понятно, что Комлев никакого отношения к исчезновению Оли не имеет. Как и зачем ему ее похищать? Физически старик не справится даже с ребенком, тем более что он прикован к инвалидному креслу. А девочка не являлась на занятия к Комлеву на протяжении месяца. Где же она была в это время? Мария Васильевна свято верила,