стоит в среднем пятьсот рублей, а четыре занятия в неделю – это две тысячи! И это помимо платы за обучение, вечных сборов на ремонт школы или на подарки учителям! А еще нам и продукты нужно покупать, и одежду иногда, обувь… Как же тут не подрабатывать? Если бы не мои работы, Оля не смогла бы учиться!

– И вы полагаете, что этим вы делаете дочери лучше? – тихо спросила я. – А может, девочке просто нужен был ваш совет, ваше участие. Ей в школе несладко приходилось, это я не только из дневника узнала. Я разговаривала и с одноклассницами Оли, и с преподавателями. От них я узнала, что над девочкой в школе жестоко издевались, да Оля и сама описывает это в своей личной тетради. Деньги, конечно, вещь хорошая, но всех их не заработаешь, увы. Иногда дружеский совет и доверительный разговор могут принести больше пользы, чем материальная обеспеченность.

– Ну что толку сейчас об этом говорить? – воскликнула Золотова. – Я понимаю свою ошибку, но мы же не обсуждаем мои промахи, главное – найти Олю! Я вас только об этом прошу, а дальше я сама знаю, как поступать с дочерью!

– Хорошо, вернемся к расследованию, – спокойно кивнула я. – Я узнала, что Оля почти месяц не посещает репетиторов. Я разговаривала с преподавателями вашей дочери, и все они говорят одно и то же. Оли не было ни на физике, ни на математике, ни на английском. Как я понимаю, вы не звонили репетиторам и не спрашивали, как продвигаются дела у вашей дочери?

– Да что вы такое говорите?! – округлила глаза Мария Васильевна. – Неужели… неужели вы полагаете, что Оля меня обманывала? Да она в жизни ничего такого сделать не могла! Она никогда мне не врала!

– А у меня имеются доказательства обратного, – я продолжала свой рассказ. – Я разговаривала со всеми педагогами, им Оля говорила, что она то заболела, то готовится к контрольным по другим предметам. Вам дочь могла спокойно сказать что угодно, раз вы не звоните регулярно преподавателям и не спрашиваете у них, была ли Оля на уроке.

– Но я же давала ей деньги на репетиторов! – воскликнула женщина. – Почему она мне не сказала, что не может ходить на занятия? Если у нее контрольные, то зачем она мне говорила, что была на внеклассных уроках?

– По-моему, ответ очевиден, – пожала я плечами. – Оле на что-то были нужны деньги. Если на репетиторов уходит две тысячи в неделю, то за месяц она запросто могла скопить восемь тысяч рублей. К тому же вы наверняка давали дочери деньги на карманные расходы, верно?

– Ну, продукты я сама покупаю, – пожала плечами Мария Васильевна. – После работы захожу в круглосуточный и беру там что нужно. Оля ведь не знает, где лучше покупать со скидками, зачем переплачивать? Конечно, иногда я давала Оле рублей сто на всякий случай – на дорогу, например. Она ведь бесплатница, в столовой ее кормят, и Оле не нужны лишние деньги!

– Даже на канцелярские принадлежности? – изумилась я. – Я молчу о косметике и одежде, знаю, что Оля сама не покупала себе вещей. То есть вы утверждаете, что выделяли дочери по сто рублей в день. Итого, за месяц она могла накопить еще около полутора – двух тысяч. А теперь нужно подумать: зачем Оле понадобилась такая сумма? Какие у вас есть предположения?

– Честно, я даже не знаю… – пробормотала Мария Васильевна. – Из дневника Оли я поняла, что ей не понравилось то платье для выпускного, которое я хотела для нее взять напрокат. Может, Оля хотела сама выбрать себе наряд?

– Сомнительно, – покачала я головой. – Оля очень неуверена в себе, она вообще не хотела идти на выпускной вечер. К тому же сейчас даже за десять тысяч красивого платья не купишь, а к платью потребуются туфли, прическа… Нет, я полагаю, что дело не в выпускном вечере. Она могла пойти на праздник только в том случае, если бы у нее был шанс обратить на себя внимание этого Соловьева, в которого ваша дочь была безответно влюблена. Но Оля не такой человек, чтобы питать иллюзии по поводу своей внешности. И потом, в последней записи в дневнике девушка пишет, что она намеревается что-то сделать. Следовательно, этот поступок имел для нее большую важность, раз она так написала. И сделать «это» она намеревалась до выпускного вечера.

– Даже не знаю, что и предположить… – прошептала Мария Васильевна. Я поняла, что ничего больше не добьюсь от нее, попросила взять дневник Оли для более внимательного изучения, а потом покинула квартиру Золотовых.

Итак, в истории появилось еще одно действующее лицо. И теперь мне надо выяснить, кто такой Соловьев, что он из себя представляет и, главное, что такое сделала Оля пятого или шестого мая…

Глава 5

На следующий день мне нужно было явиться в школу ко второму уроку – у одиннадцатиклассников было сдвоенное занятие по физкультуре. Я приехала в учебное заведение пораньше, до начала уроков, чтобы пройти в учительскую и внимательно просмотреть журналы одиннадцатиклассников. В школу приходили преподаватели и ученики, я достала пропуск и прошла через турникет. На третий этаж подниматься не стала, сразу направилась в учительскую.

В кабинете царила непривычная суета – преподаватели выходили и заходили, обменивались приветствиями, брали журналы… Со мной поздоровались только учителя биологии и химии, и никто не обратил внимания, когда я достала с полки журнал одиннадцатого «В». Как раз у них был второй урок физкультуры. Я удивилась, что этот журнал остался на своем месте, но позже узнала, что одиннадцатому «В» сегодня ко второму уроку, зато занятия у них продлятся почти до четырех дня. Глупо, конечно, делать такое расписание, но сейчас это было мне только на пользу. Я взяла журнал с собой, поднялась к секретарю за ключами от кабинета. Марина даже не спросила меня, почему я пришла так рано – молодая женщина срочно что-то набирала на компьютере. Она быстро отдала мне ключи и вернулась к своему занятию.

Я спокойно прошла в свой рабочий кабинет и принялась изучать журнал одиннадцатого «В». На мое счастье, Соловьев Дмитрий учился именно в этом классе, и мне было очень интересно посмотреть, что же из себя представляет возлюбленный «серой мышки» Оли.