Снежный ветер налетел пеленой, укрывая пустырь рядом с речкой и дергая подол моей накидки, норовя стянуть с плеч. И снова царапнуло между лопатками, как бывает от взгляда — чужого и острого. Я обернулась резко, но за спиной была пустая улочка и дома без окон.

Мотнула головой, прогоняя страх. Да и чего мне бояться? Местные глазеют, но особой враждебности я не ощущаю, хоть Хальдор и пугал. Если уж бояться, то скорее гнева риара, если прознает обо мне правду. Насупилась. Вот об этом думать совсем не хотелось.

Чтобы отвлечься, двинулась вверх — к странному коробу из досок, что соединял два берега узкого водяного потока. Пола у сооружения не было, похоже, вода свободно текла под каменными опорами, на которых уже стояли стены. Сквозь щели валил пар, рядом топтались и пересмеивались двое ильхов — молодые, совсем мальчишки. На мое появление они отреагировали с интересом. Враждебности я не почувствовала, так что осмелилась спросить:

— Не подскажешь, что это? — ткнула пальцем на доски. Внутри раздался глухой плюх, словно рухнуло в воду тяжелое тело.

— Эх, хорошо, йотунова мать! — пробухтел мужской голос, а мальчишки хмыкнули.

— Так купальня, дева! — сказал ближайший, тараща карие глаза. Второй молча мялся рядом, но взгляд его так и цеплялся за мои волосы и лицо. — Не знаешь, что ли?

— А я чужачка, — хмыкнула почти весело. Хотелось разглядеть удивительную конструкцию, но, судя по голосам, внутри были мужчины. И судя по назначению сооружения — без одежды. Снова раздался плеск — еще один ильх упал в речку из «купальни».

— Если хочешь искупаться, то идти лучше к сломанной ели, за домом старой Норхи, это туда, — мальчик ткнул куда-то за мою спину. — Там вода течет от горячих источников, потому и теплая. Там девы и грязь смывают, и стирают. А здесь внутри лишь чаша с хёгговым огнем, поток она не нагреет. Так что это купальня для мужчин.

Он выпятил грудь, показывая, что как раз сам этим мужчиной и является. Я сдержала улыбку и поймала рукой падающую снежинку. Да уж, мыться в продуваемой всеми ветрами коробке, а потом нырять в ледяную воду — это точно не для меня. Ни для кого из тех, кто вырос на благах прогрессивной цивилизации. А здесь такое в порядке вещей.

— Здесь вода кусачая, зато полезная. Хочешь? — Темноглазый зачерпнул у камня, протянул мне глиняную плошку.

Я покосилась уже с сомнением. Может, и воду из чужих рук пить нельзя? Но пацанята смотрели дружелюбно и открыто, никакого подвоха я не ощущала. А пить действительно хочется.

Сделала глоток. Холодная вода кусала язык и щеки, но потом растекалась свежей сладостью. Вкусная настолько, что я выхлебала всю чашку!

— Полезная, — с улыбкой повторил мальчик. — Из злой горы течет. Само ай-ро ее пьет…

Второй ткнул друга локтем под ребра, и мальчишка осекся, насупился. И оба глянули в сторону белой вершины, шапкой накрывшей скалу. Переспрашивать я не стала, понятно, что снова столкнулась с местными легендами, больше ребята не скажут. Вон уже сдвинули по-взрослому брови и смотрят на чужачку волками!

Поблагодарив, я отправилась дальше, намереваясь найти ту самую купальню из горячего источника — было любопытно. Но осуществить задуманное не удалось. Погода резко испортилась, небо потемнело, ветер усилился, и я начала замерзать. Так что пришлось повернуть к башне. С каждым шагом настроение ухудшалось. Снова вспомнился Хальдор. «Чем отблагодаришь меня, лирин?»

— Сковородой по хребту, — пробурчала я, плотнее укутываясь в накидку. Руки озябли, и я спрятала их в мех.

Неужели и Лерт, одаривая меня яблоком и медальоном, рассчитывал на ответную… благодарность? От понимания этого стало горько, я надеялась, что улыбчивый капитан угостил и помог просто так. Потрогала украшение, висящее на груди. Если раньше я надеялась кинуть его в море, случись необходимость, то теперь придется дважды подумать. Как же все сложно на этих фьордах! Тем более что я ничего не понимаю в местных правилах!

К башне я подбегала, уже сгибаясь от ветра, который разбушевался не на шутку.

Молот опустился на заготовку меча с такой силой, что железо разлетелось, словно деревяшка. Помощник, молодой крепкий Инв, глянул искоса из-за кожаных мехов, нагоняющих в горн воздух, и попятился, увидев, как исказилось лицо риара. По опыту знал, что лучше уйти тихо и молча. Снова удар — уже по столу — бессмысленно и напрасно.

В оставленном без присмотра горне что-то треснуло, и на спину Краста посыпались острые, колючие искры. Он жадно втянул раскаленный воздух, выдохнул. В голове слегка прояснилось. Обжигающий огонь снова спалил его ярость.

Почти спалил. Почти. Тлеющие угли остались, но их не дано погасить ничему. Ни кузне с ее жаром, ни ярости битвы.

Краст постоял, рывком вытащил кипящее железо, отбросил на наковальню. И скривился. Из-за дурости загубил меч. Не смог сдержать злости при виде Хальдора. Или при виде чужачки? Сегодня она прихорошилась. Одного взгляда хватило, чтобы оценить и косы, и подчерненные ресницы, и румянец на обычно бледном лице. Если бы он не вышел, как стала бы благодарить Хальдора его лирин? Разговор Краст услышал, оттого и взбесился. Запереть бы бледную морь в подполе, чтобы сидела тихо и не доставляла ему забот! Понятно, что девчонка лишь послужила орудием в руках Хальдора, но все же… мерзко.

Хотя, если бы Хальдор прикоснулся к лирин, Краст мог бы его убить. Жаль, что Хальдор не такой дурак.

Глубокий вдох и выдох. Огненные искры кружили вокруг тела, жалили осами, но Краст стоял неподвижно, принимая их колючую и целебную силу. Надо успокоиться…

Перед тем, что он должен сделать, надо успокоиться.

Неспешно отложил молот. Натянул штаны и сапоги. Накинул безрукавку из шкуры мехом внутрь. Вытащил из сундука в углу кузни мешок. И вышел под снег.

Шел долго. Уже и Дьярвеншила не видно, лишь скалы, белые сугробы и голубые огни, злящие до зубовного скрежета. Постоял, слушая ветер. Шалит, воет. Еще не страшный, но уже предвещающий. И огней за ночь стало больше.

Неслышимые звуки незримого мира окружали со всех сторон — там ухает филин, там свистит хорн, здесь скалится хёгг… Если пожелать, то можно и увидеть, но этого Краст не хотел. Рассмотрел внимательно следы на белом полотне — звериных много, человеческие все остались позади. То, что нужно.

Краст сбросил безрукавку, огляделся. Подходящие палки нашлись скоро, недавняя непогода наломала ветвей со старого кедра. Ильх ножом счистил кору, подготавливая две палки с себя ростом. Потом скинул сапоги, встал босыми ногами на снег, покрутился, вытаптывая первый круг. Покосился на мешок. И со вздохом вытащил гладкие косточки на черном шнурке. Погладил пальцами — теплые, как всегда, накинул веревку на шею. Снова глянул в сторону подмигивающих голубых искр. Рано зажглись, рано!

Выдохнул. Ударил палки друг об друга, выбивая сухой ритм.

Первое движение плавное, так качается змея. Второе гибкое, так выгибается барс. Третье — стремительное, так налетает ветер… Тело напряжено и в то же время расслаблено, и дух покидает его. Дух тоже танцует, но в вышине, смотрит сверху на выгибающееся, ломающееся в немыслимых движениях тело. Резкий бросок, разворот, удар обеими палками… вскопанный снег, прыжок, рваный выдох… еще быстрее, еще сильнее, еще резче! Так, чтобы ломало суставы, на грани возможного… и дальше — как уже невозможно. Танец-битва, приказ для тех, кто ждет нового ветра. Заклятие для того, кто сам ветер.