К моему величайшему удивлению, от тела грэу исходил тонкий аромат каких-то неизвестных специй, совершенно не похожий на звериную вонь, или даже на запах вспотевшего человеческого тела. Это была хорошая новость. Впрочем, меня поджидал и неприятный сюрприз: грэу весил несколько больше, чем мне бы хотелось. Промычав но пасаран! сквозь стиснутые зубы, я кое-как приподнял его с земли и поволок по следам Мэсэна. Следующие полтора часа были чуть ли не самыми ужасными в моей жизни: я пыхтел, хрипел, чертыхался, потел, как борец на ринге, то и дело ронял бесчувственную тварь на землю, но все-таки допер тяжеленную тушу до телеги – до сих пор не знаю, как мне это удалось. Мэсэн смотрел на меня со снисходительной улыбкой: он-то, гад, даже не запыхался!

– Да, они тяжелые, – сочувственно сказал он, – а на вид и не скажешь.. Это потому, что не гадят никогда: все, что сожрали, при них остается. Хорошо еще, что ты демон: обыкновенный человек его нипочем не дотащил бы!

– Ты-то двоих уволок! – завистливо сказал я.

– Так то я, – Мэсэн пожал плечами и просто пояснил: – Я же этим всю жизнь занимаюсь. Это мой хлеб… Кстати о хлебе: пока ты там возился, я-таки поймал питупа. Так что живем, Ронхул! Знал бы ты, как я их жарю: обмазав глиной, чтобы ни капли жира не утекло. Эх, теперь поскорее бы до дома доехать!..

Его здоровый оптимизм оказывал на меня самое благотворное воздействие. На какое-то мгновение я поверил, что загадочный питуп, запеченный в глине, действительно способен сделать меня счастливым – и гори все огнем! Потом я, конечно, вспомнил, что мы так и не поискали путь к Вурундшундба, и решил, что сегодня нам уже будет не до того. Я слегка приуныл, но надо отдать должное Мэсэну: с тех пор, как мы встретились, меня перестали терзать приступы депрессии, больше похожие на официальные дружеские визиты в ад. Мои беды, конечно, оставались со мной, но рядом с этим неунывающим дядей они казались вполне преодолимыми.

Мы уложили свою добычу в телегу. Я с удовольствием переобулся: тяжеленные болотные сапожищи к этому моменту вызывали у меня тихую, почти сладкую ненависть. Я забился в дальний угол телеги, подальше от начинающих шевелиться грэу. Мэсэн же невозмутимо уселся прямо на одно из тел, как на большую жесткую подушку. Зубастый свинозаяц прекратил обгладывать симпатичный колючий кустик, состояние которого к этому моменту было более чем плачевным, и мы наконец-то поехали.

–Ты обещал рассказать мне об этом мире, – напомнил я Мэсэну.

– Ну, обо всем мире я не так уж много знаю, – беспечно признался он. – Мне это ни к чему… А вот об этой земле – запросто! Я объездил весь Альган – от Грэнг Пастпта до Кейр Шантамонта.

– Таонкрахт все время говорил Альган, Альган. Дескать, он Великий Рандан Альгана, и все такое… Альган – это государство? – спросил я.

– Альган – имя этой земли, – авторитетно заявил Мэсэн. Немного подумал и добавил: – Вообще-то, Альган – часть Земли Нао. Нао – большая земля, поэтому ее поделили на три части, и каждая часть как-то называется. Здесь – Альган. А еще есть Эльройн-Макт и Шантамонт, и в каждой из этих областей до хрена всяких местечек. Всех и не упомнишь, я ведь не путешественник – так, езжу по своим торговым делам от замка к замку, да иногда еще на ярмарку в Бондох, на берег залива Шан…

– А Земля Нао – это материк? – спросил я. Вообще-то, у меня не было уверенности, что мой наставник поймет слово материк, но он понял.

– Нет, – он покачал своей лохматой головой, – материк называется Мурбангон, это кто угодно знает… А Земля Нао – часть Мурбангона. Кроме нее есть и другие земли, в том числе и земля, принадлежащая Вурундшундбам, которых ты ищешь. Но я там никогда не был…

– А кто тут у вас самый главный? – полюбопытствовал я.

– Как это – кто?! Урги, ясное дело! – заявил он. – И Сох, конечно – до тех пор, пока выполняют волю Ургов…

– Ну, это понятно… А есть тут самый главный человек? Таонкрахт, например, хвалился, что он – самый главный в Альгане.

– Оно так – до поры, до времени, – неохотно подтвердил Мэсэн. Чувствовалось, что к Таонкрахту у него какие-то личные претензии – за партию дерьмоедов тот с ним не расплатился, что ли? – Эта пучеглазая задница, Таонкрахт – Великий Рандан Альгана, – продолжил он. – Это значит, что когда кто-то из альганцев нарушает волю Ванда, Таонкрахт должен приехать к непокорному и огреть его своей метлой.

– Как это – метлой? – опешил я. До сих пор мне казалось, что метла – это примитивное орудие труда, приличествующее разве что дворникам – и старомодным ведьмам, которые используют ее, чтобы посетить вечеринку на Лысой горе…

– А то чем же! Страшная, скажу тебе, штука – метла Рандана! От нее память отшибает посильнее, чем от плохого огня! И обычно навсегда… Так что он не совсем зря похвалялся…

– А кто такой Ванд, волю которого нельзя нарушать?

– Ну, он-то как раз и есть тот самый главный человек в Земле Нао, о котором ты спрашивал, – охотно объяснил Мэсэн. – Говорят, он ничего мужик: вспыльчивый, но отходчивый. Не знаю, я с ним никогда не виделся, хотя дерьмоедов в его замок возил, и не и раз, – важно добавил он. Очевидно, считалось, что это очень круто…

– Понятно, – кивнул я. – Значит, есть этот Ванд, который самый главный, есть Великий Рандан Таонкрахт…

– Не только он, – перебил меня Мэсэн, – их трое. В каждой земле есть свой Великий Рандан, а кроме них в каждой области есть Эстєр.

– А это что за должность?

– Эстєр тоже следит за тем, как выполняется воля Ванда, – неопределенно пояснил он.

– А чем, в таком случае, Эстєр отличается от Рандана? – удивился я.

– Ничего себе! Ну ты сказанул! – восхитился Мэсэн. – Как это – чем?! У Рандана – метла, у Эстєра – лопата.

– И что он проделывает с помощью своей лопаты? – заинтересовался я. – Копает?

– Нет, не копает. Если Эстєр трахнет своей лопатой какого-нибудь беднягу, тот оцепенеет, и будет стоять, как вкопанный, целый день, а то и дольше – это смотря, как огреть! – коротко хохотнул Мэсэн. – Ну, в общем, их боятся немного меньше, чем Ранданов: по крайней мере, дураком не станешь… А есть еще Пронты. Этот может стукнуть ложкой по лбу – тоже неприятно! Но от Пронта легко отделаться: накормил его хорошим обедом, и порядок! Они так и живут: ездят из замка в замок, их там кормят до отвала… О, а вот мы и приехали!

– Но я еще ничего толком не понял, – жалобно возразил я.

– Потом, потом! – отмахнулся Мэсэн. – Сначала – обед!

Мэсэн быстренько запер в сарае вяло упирающихся болотных жителей, которые как раз начали приходить в себя и теперь активно страдали ностальгией по родине. Потом он извлек откуда-то из таинственных недр телеги здоровенную тушу питупа – я сразу узнал его: точно таких же птиц я видел во дворе Таонкрахта, они клевали кашу и чью-то горемычную задницу, заодно – и устремился на кухню. В течение часа я клевал носом у стола: вся эта эпопея с охотой на грэу здорово меня вымотала! Наконец в комнате появился Мэсэн, грохнул на стол здоровенное блюдо, на котором лежал обещанный питуп, запеченный в глине – он был несколько меньше страуса, но гораздо крупнее индейки. Шеф-повар радостно провозгласил: Йох! Хваннах! – и ударил ребром ладони по твердой корочке. Куски глины разлетелись в разные стороны – один из них я чудом успел поймать в нескольких миллиметрах от собственной рожи. Потом мне в нос ударил упоительный аромат.