– Твои сыновья правы, – вздохнул Хосе. – Сам подумай, сможешь ли ты пережить следующий сбор урожая? Поедешь домой, врачи в Испании пропишут тебе что-нибудь, что улучшит твое здоровье.

– Врачи лечат от одного, а умираем мы от другого!

Килиан открыл было рот, чтобы возразить, но Антон вскинул руку.

– Погоди, сынок. Я вчера разговаривал с Гарусом… После урожая, на Рождество, я поеду домой. Не хотел говорить вам, пока это было не точно. Отдохну, а когда вернусь, буду работать в офисе… Все будет зависеть от моего состояния, конечно.

Килиан был бы рад, если б отец навсегда распрощался с колонией, но не стал настаивать. Может, приехав в Испанию, он передумает. К тому же он привык к физическому труду и едва ли сможет найти себя в качестве «массы-клерка», как звали здесь тех, кто сидел в конторе. Впрочем, отец все равно поступит так, как сочтет нужным, к мнению других он никогда не прислушивался.

– Ну, теперь я спокоен, – признался Килиан, – хотя до Рождества еще далеко.

– Как только сушильни заработают, сынок, время полетит незаметно. Не успеешь оглянуться, как услышишь рождественские гимны! Так, Хосе?

– Все верно.

– Мы с тобой тонны прожарили и отгрузили за эти годы.

Килиан обожал слушать рассказы о давних временах, восходящих к началу века. Он с трудом мог представить Санта-Исабель, застроенный хижинами из бамбука, улицы, покрытые рыжей пылью вместо асфальта… Хосе со смехом вспоминал свое детство, когда белые господа, приехавшие сюда, потели во фраках.

– Масса Килиан, знаете, когда я родился, в Санта-Исабель не было ни одной белой женщины!

– Как так?

– Несколько жили в Бесиле, с мужьями-колонистами. И жизнь у них была очень тяжелая… Но в городе не было ни одной.

– Когда раз в три месяца к Фернандо-По подходило средиземноморское судно, все магазины закрывались, – добавил Антон. – А как же! Все бежали в порт узнать новости из Испании.

– И белые должны были обязательно возвращаться в Испанию каждые два года. Иначе им было не выжить в тропиках: они все быстро умирали. Мало кто пережил те времена. Но сейчас все по-другому…

– Верно, Хосе, – кивнул Антон, – мы многое повидали. Времена изменились, с тех пор как я жил здесь с Марианной.

– И многое еще изменится, Антон, – добавил Хосе, покачав головой. – Многое изменится!

В субботу Килиан нарядился в светлый костюм, который Симон предварительно отгладил, повязал узкий галстук и зачесал волосы назад с помощью геля. В зеркале он едва себя узнал. Настоящий франт! В Пасолобино ему не приходилось так наряжаться. Там в его распоряжении был лишь темный костюм для «выхода в свет», когда случалась свадьба у кого-нибудь из кузенов или знакомых. В этом же костюме он ходил на похороны.

Ровно в семь Мануэль, Хакобо, Килиан, Матео и Марсиал отправились на вечеринку.

– Как же вы проживете без «Анита Гуау»? – пошутил Килиан по дороге.

– Нужно открывать новые горизонты, – засмеялся Хакобо. – Не каждый раз выпадает шанс поехать в казино. К тому же, если будет скучно, мы уйдем. В образе «ньянга-ньянга» мы везде будем иметь успех!

Все рассмеялись. Килиан не понял, но ему объяснили, что «ньянга-ньянга» у «дикарей» означает «элегантный».

Казино находилось в Пунта-Кристина, в тридцати метрах над уровнем моря. Первое, что бросилось в глаза, – огороженный сеткой теннисный корт и большой бассейн, выложенный по кругу черно-белым кафелем, с двумя досками для прыжков в воду. С террасы открывался великолепный вид на подковообразную гавань с множеством стоящих на якоре лодок.

Из всей компании Мануэль единственный бывал тут раньше, и он уверенно повел друзей на звуки музыки. Они зашли в вестибюль, пересекли гостиную, где весело болтали гости, и вышли на просторную террасу, откуда можно было спуститься в танцзал, по периметру которого стояли столики. На сцене оркестр, довольно большой по составу, играл приятную фоновую музыку; танцующих пока что не было.

– Танцы начнутся после ужина, – объяснил Мануэль и вскинул руку, приветствуя кого-то. – Сегодня тут будет шумно. Пришли даже те, с кем я сто лет не виделся. Вы извините, я к ним подойду ненадолго.

– Ну и прекрасно, что шумно, – сказал Хакобо и взял с подноса официанта бокал. – Давайте найдем местечко и сядем пока.

На самом деле никто из них, кроме Мануэля, не чувствовал себя уверенно. Они не привыкли посещать такие места, где собираются сливки общества.

Хакобо поманил приятелей к столику у дверей – отличное место, откуда можно было наблюдать за всем, не привлекая к себе особого внимания.

Вскоре братья увидели семейство Рибарос в полном составе, с ними были еще две семейные пары с дочерями – ровесницами Хулии.

Заметив Хакобо и Килиана, Эмилио воскликнул:

– Рад вас видеть! Хулия, – повернулся он к дочери, – а не сесть ли вам вместе? Молодежь должна быть с молодежью.

Краем глаза Килиан заметил, что Хулия напряглась, хотя и не отказалась сесть к ним. Она представила подружек – Асенсьон и Мерседес. Девушки оказались общительными – болтали с Марсиалом и Матео о жизни на плантации, потом – о детстве в Испании. Рассказали, чем занимаются в Санта-Исабель, похвастались, что посещают казино, когда захотят.

К их столику снова подошел Эмилио, подогретый спиртным.

– Вы не возражаете, если я немного пообщаюсь с вами? Впервые в высшем обществе? А где вы обычно развлекаетесь? – сыпал он вопросами. – О, могу себе представить, сам был молодым! Ну, здесь-то немного по-другому. Здесь собираются и белые, и черные – все, у кого есть деньги.

Братья обменялись многозначительными взглядами. Если деньги – критерий отбора, им тут точно не место. А Эмилио, указывая на знакомых ему людей, перечислял: землевладелец, банкир, торговый представитель, госслужащий, таможенник, импортер автомашин, еще один торговый представитель, адвокат, врач, бизнесмен, начальник колониальной гвардии…

– Вон там сидит, видите? Ключевой акционер «Катепилар», «Воксхолл» и «Студебеккер». Родители подружек Хулии работают на него. А вон – помощник губернатора Фернандо-По и Рио-Муни. Жаль, сам губернатор сегодня не смог прийти, а то бы я вас познакомил.

Килиан еще ни разу не видел столько важных шишек в одном месте. Если б один из них сейчас подошел (чего не бывает), он бы не знал, как вести умную беседу. Он покосился на брата, делавшего вид, что внимательно слушает Рибароса, хотя на самом деле наверняка думал о танцах после ужина.

– Простите, ребята, – наконец произнес Эмилио. – Жена хочет меня видеть. Развлекайтесь!

Мерседес и Асенсьон соревновались в остроумии. Девушки были совершенно не похожи. Худенькая Асенсьон – блондинка со вздернутым носиком и голубыми глазами, унаследованными от бабушки-немки. На ней было темно-синее платье с круглым вырезом, заниженной талией и широким поясом. Брюнетка Мерседес была в облегающем зеленом креп-сатиновом платье с пышной юбкой, собранные в высокий пучок волосы подчеркивали крупный нос.