— Мама, помоги мне собрать вещи.

— Джинни, тебе пока нельзя домой. Ты только что родила, а ребенок…

— В порядке. Он набрал те граммы, которых ему недоставало до нормального веса. — Она достала из шкафа сумку и бросила на кровать.

— Что ты задумала, Джин? — В глазах Роуз появилось подозрение. — Ты не можешь…

— Еще как могу. Никто не запретит мне забрать собственного ребенка. Пока вокруг пасется тридцать телохранителей, с нами ничего не случится.

Роуз вытащила телефон и нажала кнопку автоматического набора номера. Джинни выхватила мобильный из рук матери.

— Хочешь настучать на меня Салли?

— Джинни, ты не можешь просто уехать.

— Мама, мне нет дела до Ксавьеры или до того, что этот кроха однажды станет королем. Я точно знаю, что, если мы с ним не уедем из страны сейчас, мы застрянем тут навсегда — с папой, который нас не любит. Не знаю, что там с чувством долга у Доминика, но мой долг — защитить своего ребенка. Будь я проклята, если дам вырастить из него фанатика, который ощущает вину за привязанность к жене и не может выкроить десять минут для детей.

Джинни приоткрыла дверь и поманила телохранителя.

— Вертолет должен быть на крыше через пять минут. Мы летим в аэропорт, а оттуда — в Америку.

Звонки королевского мобильного были единственными звуками такого рода в штабе. Смартфоны в этих комнатах находились под запретом — слишком много возможностей сделать фото, записать переговоры, использовать удаленный доступ для шпионажа. В целях безопасности никому, кроме короля, не дозволялось покидать штаб. Даже высшие чины спали в гамаках, питались в общей столовой и контактировали с внешним миром лишь посредством зашифрованного канала видеосвязи.

Доминик скучал по Джинни. Хуже того, он беспокоился о ней. Что‑то насторожило принца ночью, когда отец вызвал его сюда, ему хотелось убедиться, что все в порядке. Но вынужденная изоляция не позволяла это сделать, и Дом уговорил себя, что несколько дней вдали от Джинни пойдут ему на пользу. По крайней мере, он не будет давать ей обещания, которые не сможет сдержать.

Король подошел к сыну, который сидел за компьютером, наблюдая за противостоянием в порту.

— Шейх оставил своих людей без поддержки. Что бы ты сделал с ними на моем месте?

— Предложил бы сдаться на благоприятных условиях, потом использовал бы их показания, чтобы передать дело в суд. Шейха надо судить как обычного пирата, а не как военного преступника. Слишком много чести.

Отец вознаградил сына улыбкой и хлопком по плечу. Доминик взял его телефон, чтобы созвониться с комиссаром полиции и передать дело под его юрисдикцию. Вскоре наемники шейха сдались, заложники были освобождены. Сам шейх ударился в бега, но он слишком привык к комфорту, чтобы долго продержаться в положении нелегала.

Доминик не собирался участвовать в торжествах в честь удачного разрешения конфликта.

— Отец, мне надо идти. Я хочу увидеться с Джинни.

— Подожди. Я не сказал тебе раньше, но Джинни уехала домой.

— Она уже во дворце?

— В Техасе. — Король пожал плечами. — Женщины не слишком хорошо переносят военные действия.

— Это какой‑то бред. Джинни не собиралась покидать Ксавьеру, а мы не вели никаких военных действий.

— Она этого не знала. Мы отключили Интернет в родильном отделении и не давали ей читать газеты.

— Что?!! Почему?

— Потому что она родила в первый день, который мы провели здесь.

Ноги принца подкосились, он тяжело опустился в кресло. Ему показалось, что он ослышался. Другого объяснения быть не могло.

— Если Джинни родила, почему ты не сказал об этом мне? У тебя все время работал телефон…

— Я не хотел, чтобы ты отвлекался. Долг превыше личных привязанностей. Не волнуйся, я следил за ситуацией. Принимал решения.

Кровь в жилах Доминика вскипела обжигающей, пьянящей злостью. Он вскочил с кресла и отвесил родителю основательный правый хук. Пятьдесят военных и телохранителей положили руки на оружие, но король неожиданно расхохотался.

— Тебе все это кажется смешным? — взревел Доминик, даже не задумываясь, что кто‑то из вооруженных людей может разнервничаться и выстрелить.

— Мне кажется, тебе пришла пора кое‑то понять. Это ты всегда говорил, что долг превыше семьи. Ты обвинял меня в слабости, потому что я слишком сильно любил твою мать. Что я только не пробовал, стараясь показать тебе, что ты не прав, что жизнь нельзя предсказать, рассчитать или взять под тотальный контроль. Даже Джинни не смогла вбить эту мысль в твою дубовую голову, хотя несколько раз мне казалось, что она близка к успеху. Шейх, сам того не зная, подарил мне золотой шанс.

Доминик выругался и зажмурился.

— После смерти твоей матери я не сидел сложа руки, как тебе казалось. Я вел переговоры. Я старался избежать гибели людей. Любовь не делает никого слабым, она дает силу и способность сострадать. Если ты думаешь иначе, значит, мой трон унаследует дурак.

— Ты украл у меня возможность увидеть рождение моего ребенка. Заставил бросить Джинни одну в такой момент.

— Я годами пытался достучаться до тебя, но ты не обращал внимания или толковал все наоборот. Ты считал, что уважения заслуживает только мой титул. Я предпочел прибегнуть к радикальным мерам, чем смотреть, как ты губишь свою жизнь.

Доминик отшатнулся от отца, словно тот был ядовитым.

— Не знаю, в чем был смысл урока, ваше величество, но я понял, что не хочу иметь с вами ничего общего.

— Поезжай за Джинни, — спокойно сказал король. — Верни сына домой.

— А потом что? Ты будешь душить его правилами и относиться к нему так же холодно, как ко мне и Алексу?

— Когда ты поймешь, что я хотел сказать, ты извинишься. Не только за рукоприкладство, но и за то, что никогда мне не верил.

Принц сильно в этом сомневался.

Квартиру Джинни в Терра‑Мас давно продали, поэтому она обосновалась в доме матери. Решив на два года переехать в Ксавьеру, Роуз выставила его на продажу, но пока не нашла покупателей.

— Я как‑то не подумала, чем мы все будем питаться, — сказала Джинни начальнику своей охраны.

— У меня есть служебные кредитки. И позволение покупать все, что вы захотите.

— Интересно. Я убегаю из страны с наследником престола, а ее правительство намерено меня кормить?

Она оглядела скромное убранство маленького домика, где точно не хватало места для размещения рослых ребят из службы безопасности. К тому же среди оставшихся маминых вещей точно не было колыбели. И еще Джинни начинала испытывать угрызения совести, что покинула Ксавьеру прежде, чем Доминик хотя бы взглянул на сына.