К тому же на второй день вырубилось электричество, и стало совсем весело.

Днём читали книги и слушали транзисторный приёмник «VEF 12», который работал на батарейках и от внешнего питания не зависел. Мама готовила еду из запасов, отец ей помогал, носил из сарая дрова и уголь для растопки печей, считая, что на мою долю борьбы с «афганцем» достаточно, чинил разные мелочи по хозяйству, до чего раньше не доходили руки.

Я, помимо чтения книг, играл с Ленкой, рисовал по памяти схему простейшего одноконтурного антиграва и рассчитывал, что мне нужно для его сооружения. Получалосьна грани возможного.

Труднее всего было со сверхпроводящей катушкой, все элементы которой придётся делать самому; золотом, которого мне требовалось не менее полукилограмма, и германием (хотя бы грамм шестьдесят, а лучше семьдесят).

Кроме этого были необходимы четыре кристалла горного хрусталя, выточенные в форме большого икосаэдра [20], гибкий световод, твердотельный лазер и достаточно мощный и ёмкий источник питания.

Ничего из этого достать в Кушке было невозможно. Исключая, пожалуй, золото (теоретически) и источник питания (батареи или аккумуляторы). Не говоря уже о том, что в моих домашних условиях, даже при наличии всех необходимых элементов, собрать антиграв я бы не смог. Нужна была мастерская, и очень хорошая. При этом делать всё нужно было так, чтобы никто ничего не узнал. А если и узнал, то и близко бы не догадался, зачем это всё нужно. Уж слишком много стоит на кону.

Так что подобную рабочую схему я вычертил, расчёты сделал, но реализацию пришлось отложить.

Вечером, при свете керосиновой лампы, ужинали, потом играли в карты (в дурака, хотя папа научил меня интересной игре под названием «преферанс») или читали вслух. В основном читала мама, своего любимого Гоголя, так что я был просто очарован в очередной раз «Вечерами на хуторе близ Диканьки». Рано ложились спать.

Одиннадцатого марта, в четверг, после обеда «афганец» истратил все, имеющиеся у него силы, и пошёл на убыль. К вечеру стихло окончательно, люди начали выходить на улицы и приступили к приведению города в порядок.

А приводить было что. Поваленные деревья и столбы. Порванные и сорванные провода и крыши. Выбитые окна. Вездесущая пыль, которую ветром буквально вбило сквозь малейшие щели в жилые комнаты и помещения, и она покрыла всё тонким липким слоем.

Однако справились, и вскоре жизнь и кушкинская весна вошли в свое привычное русло. Дожди закончили уборку, смыв остатки пыли и песка, солнце пригрело землю, и окружающие сопки покрылись сочной зелёной травой.

Мы с Тимаком благополучно забрали свои велосипеды (трупа лошади уже не было, погранцы убрали). Заодно и тюльпанов набрали, наконец, и Сашка, решившись, подарил букет Лариске Поздняевой. Как я и предсказывал, одноклассница приняла этот знак внимания благосклонно.

Мы сыграли ещё три матча: с артдивизионом, батальоном связи и саперами. Два выиграли, один – с артиллеристами – свели вничью и по итогам стали чемпионами Кушки. Впервые за последние три года, как рассказали мне старожилы. Ходили разговоры, что хорошо было бы сыграть суперматч со сборной дивизии, но по разным причинам решили отложить на осень.

Я продолжал бегать по утрам и тренироваться, перейдя со школьной спортплощадки в спортгородоки танкового полка и погранкомендатуры.

Последний оказался особенно удобен – нырнул в калитку прямо из двора Тимака, и ты там. Вот с Тимаком мы туда и зачастили. В отличие от школьной спортплощадки, там был профессиональный турник (растяжки, чуть пружинящая перекладина), такие же брусья, кольца и помост с штангой. Последней мы не слишком увлекались, а вот турник и брусья было то, что надо, и вскоре, к радостному изумлению солдат-пограничников, два тринадцатилетних пацана не отставали от них ни в чём. Я так даже снова научился крутить «солнышко», делать выход силой на две руки, держать «крест» на кольцах и выходить в стойку на руках на брусьях.

После второго медосмотра начальник госпиталя Алиев Ильдар Хамзатович махнул рукой и сказал, что не видит ни малейших причин из-за которых стоило бы ограничивать мои физические и умственные нагрузки.

– Такое впечатление, что, побывав на самом краю, твой организм каким-то образом стал здоровее чем был. Причём намного. Устал повторять, но случай уникальный. Сам-то как себя чувствуешь?

– Как человек, который может и хочет свернуть горы, – совершенно искренне ответил я.

– Ну-ну, – сказал он и с восточной мудростью добавил. – Не забудь только, что после сворачивания гор нужно будет пахать равнину.

– Не забуду, товарищ подполковник, – сказал я. – Но спасибо, что напомнили.

Сразу после майских праздников нам сообщили, что в Кушку прибывает Герой Советского Союза лётчик-космонавт Валерий Быковский.

К этому времени я изучил всё, до чего смог дотянуться, об освоении землянами космоса. Ничего, кроме глубочайшего уважения и восхищения, первые советские космонавты и американские астронавты у меня не вызывали.

Я сам был космическим пилотом и, как никто другой, понимал, сколько нужно мужества, знаний и навыков, чтобы совершать то, что совершали они – летать в космос на этих примитивных кораблях с жидкостными реактивными двигателями.

Каких-то сто шестьдесят гарадских и двести земных лет назад мы тоже начинали на таких, и первые гарадские космонавты были героями, как земные Юрий Гагарин, Алексей Леонов, Нил Армстронг или тот же Валерий Быковский.

Как ни крути, без земной космонавтики мне было не обойтись. Если, конечно, я намеревался воплотить в жизнь все намеченные планы. А я намеревался. Иначе было бы просто не интересно и незачем жить. Если Создатель или судьба предоставили мне второй шанс, то грех им не воспользоваться. С любых точек зрения.

Кушка встречала Героя Советского Союза лётчика-космонавта, полковника Валерия Федоровича Быковского на стадионе. Трибуны были полны радостного народа, на беговой дорожке под ними, на праздничной трибуне, ожидало дивизионное и гражданское начальство. Рядом в торжественную линейку выстроилась наша пионерская дружина и остальные ученики – октябрята и комсомольцы.

Директор школы Георгий Михайлович объяснил, что, как председатель Совета дружины, я должен буду поприветствовать товарища Быковского от имени пионеров города Кушка.

– Надо, значит, надо, – ответил я бодро. – Поприветствуем, не побоимся.

Космонавт прилетел на военном вертолёте Ми-8. Боевая машина, поднимая винтами ветер, зависла над футбольным полем и ювелирно села точно в центральный круг.

Стихли двигатели, остановились винты.

Дверь распахнулась, выдвинулась металлическая лесенка, и по ней друг за другом спустились трое военных, среди которых по характерному остроносому профилю и лёгкой худощавой фигуре мы сразу узнали Быковского.

Хлеб-соль, приветствия, улыбки.

Когда космонавт подошёл к нам, я вышел из строя ему навстречу, вскинул руку в пионерском салюте (Быковский остановился и приложил правую руку к фуражке) и доложил:

– Товарищ лётчик-космонавт Советского Союза! Пионерская дружина школы номер тридцать один города Кушка для