Когда прошло три четверти от занятия (ее глаза были прикованы к часам), в голове Пэт начали всплывать всевозможные истории о людях среднего возраста, которые умерли после внезапной физической нагрузки (та женщина в Малтоне, разгребавшая снег). Женится ли Род снова? И тут же внезапная и болезненная мысль: она не увидит ребенка Лиама в трейлерном парке. Это еще откуда? К тому времени когда она уже планировала свои похороны (фиолетовые лилии и песня «C тобой я чувствую себя настоящей женщиной»[23]), выкрик Меня-зовут-Кейт «Отдыхаем, дамы» казался таким же желанным и в то же время невероятным, как, наверное, конец Второй мировой войны.

Пока все тянулись (а Пэт просто стояла, задыхаясь), она воспользовалась возможностью оглядеться вокруг; все девушки выглядели лишь немного более вспотевшими. А потом, когда Кейт отключила айфон, они начали болтать так естественно и легко, как будто столкнулись в «Моррисонс»[24] – нет, не в «Моррисонс», судя по дорогим маркам шампуней, которые появлялись из брендовых сумок, это был бы «Маркс-энд-Спенсер» или новый дизайнерский гастроном в Рипоне.

–Вы молодец!– Кейт надвигалась на нее с угрожающей улыбкой.– Как вам занятие?

Пэт не хотелось говорить «как в третьем круге ада», поэтому она пролепетала что-то о том, как это сложно.

–Вы привыкните. Я наблюдала за вами.– Боже, только не это.– Вы быстро запоминаете. Еще несколько занятий, и вы подтянетесь. В любом случае…– Кейт вложила бумагу во влажную ладонь Пэт.– Это для записи на постоянной основе. Первое занятие бесплатно. Наличные или карта. Бесконтактные карты в том числе.

Когда она ушла, Пэт перевела взгляд на анкету и испытала шок – почти такой же, как от занятия зумбой. Неудивительно, что все присутствующие выглядели будто завсегдатаи частной ложи на скачках в Йорке. С Крейгом это стоило 16фунтов за занятие, и все они скинулись, чтобы подарить ему на Рождество баллы из «Икеа». Посмотрев на цены Кейт, Пэт поняла, что им нужно что-то гораздо большее, чем баллы «Икеа»,– возможно, неделя на Сейшелах.

Она намеренно задержалась в раздевалке, пока стройные фигуры входили и выходили из душа в персиковых и кремовых полотенцах. И зеркала повсюду! Пэт решительно опустила глаза в пол. Достаточно с нее травм для одной ночи.

Ни Мэнди, ни Джо нигде не было видно, но Пэт это уже не волновало. Любая мысль о наблюдении, а то и слежке за Мэнди казалась столь же далекой и нелепой, как и мысль, что за мирной смертью Топси в кресле стоит что-то еще. На самом деле мирно умереть в кресле – очень даже неплохо; бедра у Пэт ныли так, что она не знала, как справится с переключением скоростей на горке. «Я чувствую себя старой»,– прошептала она своему отражению в зеркале из дымчатого стекла. Последние сирены влезали в свои дизайнерские джинсы, а Пэт ждала, пока дыхание выровняется, и неуверенно вытянула ноги, готовясь встать. В этот момент дверь из сауны открылась, и оттуда вышли Джо и Мэнди. (Зеленые тени каким-то чудом не пострадали, видимо, в их составе была смола.) Шкафчики девушек находились по другую сторону большой кирпичной перегородки; Пэт они видеть не могли, зато она их отлично слышала.

–Я нормально себя веду.– В голосе Джо звучала усталость.

–Просто мне сейчас очень трудно.– В голосе Мэнди отчетливо слышались ноющие нотки.

–Послушай,– сказала Джо,– ничего личного, я всего лишь хочу отдохнуть. Расслабиться на один вечер. Заглянуть в «Орден Пино».

–Я тоже. Я просто так сказала.

–Я не хочу с этим связываться.– Пэт уловила запах, по ее мнению, довольно дорогого кокосового масла для волос.– И это последний раз, когда я тебя прикрываю.

–Я никогда не просила тебя прикрывать меня.

–Ладно, Мэнди, скажу, как твой друг: люди спрашивают, что с тобой.

–Это не их дело.– Голос Мэнди звучал капризно.

–Люди не глупые. Они многое замечают. Дружеский совет: ты должна признаться им, Мэнди.

–Говорю тебе, дело уложено.

–А с чего тогда все эти звонки сегодня?

–Все улажено.– Голос Мэнди опустился до шепота.– Просто все это не дает мне покоя.– Наступила пауза.– Она снова к нам заходила, понимаешь? Дочь.

–Дочь той самой?

–Устроила представление, пытаясь получить деньги на похороны.

–Она тебе что-нибудь сказала?

–Ею занималась Джули. Но она смотрела на меня. Недобрым взглядом. Это было неприятно.

–Расследование доказало, что ты тут ни при чем.– Джо заученным тоном произнесла эту фразу.

–Осталось ей это объяснить.

–Послушай,– Джо переключилась на деловой тон,– при всем желании бедная женщина мертва. Печально, конечно, но тут уже ничего не поделаешь. Все прошло и забыто.

–Бедная миссис Джой.– Мэнди сокрушенно вздохнула.– Я всегда так боялась ее в школе.

Наступила пауза, кто-то наносил спрей, и снова Пэт уловила запах чего-то дорогого. Затем заговорила Джо:

–А все остальное… улажено?

Тишина.

–Мэнди, есть что-то еще? Ты что-то скрываешь?

–Нет.– Но даже Пэт чувствовала, что это было не так.

Мэнди продолжала молчать.

–Ну не плачь ты.– Голос Джо звучал скорее устало, чем обеспокоенно.

–Моя жизнь – дерьмо. Только этого еще не хватало.

–Ты должна сказать им. Признаться.

–Мне нужна эта работа!– резко воскликнула Мэнди.– Послушай, я просто устала. Все улажено. Мне просто нужно сделать еще один звонок. Клянусь.

Сколько же раз в своей жизни Пэт слышала эти слова от детей, по уши погрязших в своих проступках!

Дверь раздевалки с грохотом захлопнулась, и она осталась наедине со своими мыслями.

Хромая к машине, Пэт не была уверена в своих чувствах – кроме физического истощения. Вместо ответов она, похоже, нашла еще больше вопросов: кому Мэнди должна позвонить? Где находились эти люди? И как она могла это выяснить?

На круглом столике в углу, между двумя чашками кофе и одним бокалом травяного чая, лежала белая визитка, размокшая от дождя. «Оливер Харни»– гласили расплывшиеся чернила, а далее следовал размытый номер мобильного телефона.

Лиз сердито ткнула пальцем в карточку:

–Вылитый мистер Беттридж. Тот же типаж. То же беззащитное выражение лица, та же манера беззастенчиво лгать прямо в глаза.

–Но это же не значит, что он на самом деле такой же, как мистер Беттридж,– мягко заметила Тельма, но Лиз была в ударе.