Сержант тихо рыкнул в ответ, давно привыкнув к беззлобным шпилькам лиса. Когда дворецкий подал напитки, глава Скотленд-Ярда, к моему немалому изумлению, отставил в сторону свой бокал с бренди, даже не принюхавшись к алкоголю.

– Дело настолько серьёзное?

– Сержант, покажите ему фотографии, – тихо попросил инспектор. – Ренар, я не сомневаюсь в вашей порядочности, но…

– Мы с Майклом будем немы, словно стены Кентерберийской тюрьмы! – пафосно заверил мой наставник, пока доберман брезгливо раскладывал на столе небольшие чёрно-белые фото без рамок. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы вздрогнуть…

– А это вообще разрешено?! – не сдержался я.

– Законы Великобритании порой чрезмерно лояльны, – сквозь зубы процедил Ренар, тем не менее не рискуя даже когтем касаться фотографий совершенно обнажённых детей. – В Российской империи за такое отправляют на каторгу! И знаете, мне это даже в чём-то импонирует.

Все восемь снимков показывали шести-, семилетних малышей из «близких к природе». Волчонок, два щенка, котята, толстый барсучонок. И это явно не были умилительные фото голопопых младенцев, лежащих на животике, из тех, что так любят заказывать все европейские мамаши, посещая с ребёнком фотосалон. Нет, эти невинные дети искренне позировали в самых фривольных позах, которые им подсказали взрослые тёти и дяди. Боюсь даже предположить, для чего это делалось…

– Шарль, коньяк и два фужера, – тихо попросил лис. – Гавкинс?

– Дьявольщина…

– Понятно, три фужера!

Разумеется, меня никто в расчёт не брал. И это необидно, это правильно, я почесал переносицу обратной стороной электропера, проверил написанное, внёс пару поправок, потом перепишу набело. Безмолвный дворецкий поставил на стол запылённую бутылку сорокалетней выдержки, три пузатых бокала на короткой ножке и выразительно посмотрел на учителя.

– Нет, закусок не надо, – отмахнулся тот, самолично обтирая бутыль салфеткой и вытаскивая пробку. – Прошу, джентльмены.

Первые фужеры были выпиты молча и залпом, словно стакан воды в жару, никто даже не поморщился. Учитывая, что дальнейшие действия шли уже под магией алкоголя, я не рискну честно пересказывать возможному, но незнакомому читателю все определения, выражения и эпитеты, которыми был вознаграждён создатель тех мерзких фото.

И не то чтоб я так уж затыкал уши, в конце концов, любимая бабуля демонстрировала мне лексикон пьяного боцмана в последние пять-шесть лет весьма активно! Но речь идёт о взаимном уважении того, кто пишет, к тому, кто читает. Поэтому далее сухая констатация фактов без всякой эмоциональной оценки с моей стороны. Попробуем?

Итак, по письменному заявлению миссис Мэри Джекил к ней в дом был направлен наряд полиции. По прибытии они действительно обнаружили труп мужчины с множеством ножевых ранений, а собравшиеся соседи подтвердили личность убитого. Факт преступления налицо. Однако при обыске в книжном шкафу в томике поэм Гомера были найдены именно вот эти глянцевые фотографии голых детёнышей «близких к природе».

У старшего констебля, руководившего обыском, хватило ума не заострять на этом внимания, а быстренько убрать опасные улики в карман, чтобы осторожно доложить о находке лишь самому инспектору Хаггерту. Если бы о таких «игрушках» пронюхала пресса, то через час-полтора сам дом покойного мистера Джекила был бы снесён до фундамента, а его хладное тело торжественно разорвала бы на мелкие кусочки негодующая толпа! Но главная проблема оказалась даже не в этом…

При осмотре квартиры учителя полицейские не обнаружили ровным счётом ничего, кроме самого трупа и лужи крови. Не было ничьих следов, не найдено оружие преступления, не пропало ничего из ценных вещей, и, главное, никто не смог предположить ни малейшего мотива, на основании которого человека лишили жизни столь жестоким образом?!

У покойного был достаточный счёт в банке, он не имел долгов, хорошо характеризовался на работе, считался примерным семьянином, две его маленькие дочери учились в частном пансионе на юге Британии, его безутешная жена также не замечена в порочащих знакомствах.

О том, что этот же милый господин ещё вчера открыто руководил собранием женоненавистников-инцелов, на тот момент не знал никто. Вряд ли эта маленькая тайна или игра могла стоить ему хотя бы работы, не говоря уж о жизни. Но тем не менее то, что инспектор поведал дальше…

– Не далее как сегодня утром к нам в Скотленд-Ярд вбежал некий юноша. Он был весь в синяках и кровоподтёках, ну, словно по дурости спел «Боже, храни королеву!» в ирландском пабе Дублина. Так вот, бедолага умолял дежурного офицера спрятать его в тюрьме, потому что некие люди жаждут его смерти. Гавкинс побеседовал с ним позже, и что бы вы могли подумать? Его преследователи обвиняют паренька ни много ни мало как в убийстве главы некоей секты! Как он там выразился?

– Он так и не смог повторить её название, сэр, – подсказал сержант.

– Ну, не важно. Так вот, представьте себе наше изумление, когда выяснилось, что главу секты зовут…

– Алекс Джекил, – в один голос подтвердили мы с учителем.

– Да! Именно его труп лежит в морге, и именно с ним связаны недавние развлечения двух юных леди из весьма влиятельного семейства! То есть если мы проводим официальное расследование, то никак не можем избежать огласки имени мисс Чаттерлей. А если не углубляться в детали, закрыв на всё глаза, то нам проще обвинить в убийстве учителя того самого юношу, как его… Гавкинс?

– Уильям Роут, сэр, – привычно подсказал сержант.

– Большой Вилли?! – обомлел я.

Все разом обернулись в мою сторону. Повисла долгая пауза. Но, прежде чем представители закона задали мне не самые приятные, но естественные в данной ситуации вопросы, наставник повысил голос, решительно подняв фужер:

– Я берусь за это дело, джентльмены!

– Ренар, но вы же понимаете, сколь деликатна ситуация. Скорее всего, полиция не сможет вам помогать, потому что фактически сейчас Скотленд-Ярд скрывает улики, – хмурясь, словно от чувства вины, признал инспектор. – Если пресса пронюхает о странных увлечениях покойника, то всем нам придётся жарко.

– Мы с Майклом возьмёмся за расследование в частном порядке.

– Сэр, – в свою очередь поднял лапу доберман, – не далее как вчера утром я подал вам заявление об отпуске. Возможно, вы не заметили его среди бумаг на столе.

– Неужели? Как вовремя… – не особенно искренне удивился Хаггерт. – Что ж, вам и в самом деле пора немного отдохнуть. Чем намерены заняться?

– Не знаю точно, сэр. Просто гулять по городу и ничего не делать.

– Совершенно ничего?

– Абсолютно.

– Гавкинс, старина, а не позволите ли вы составить вам компанию? – широко улыбнулся мой учитель. – Мой врач также уверен, что мне не хватает прогулок на свежем воздухе.

Доберман сурово кивнул. Что ж, похоже, так называемая следственная группа как-то уже сложилась. Насколько такой временный союз будет успешным, вопрос открытый.