— Я без презерватива, малышка. Расслабься, или я снова кончу в тебя, — предупреждаю срывающимся шепотом, пощипывая соски и кружа пальцами на пульсирующей кнопке гарантированного входа.

— Вот так, умница, — хвалю послушную тигрицу, чувствуя, как ослабевает хватка внутренних мышц лона, взявших в тиски мой половой орган. Но я все равно на грани. Создается ощущение, что вся кровь собралась в раскаленном члене, и если не разряжусь сейчас, то сдохну от инфаркта. Она чертовски горяча, моя tatlim. Влажная, тесная, шелковистая, отзывчивая и выносливая. Идеальная.

— Хватит… что ты творишь, — отчаянно шепчет Алиса, начиная возбужденно ерзать под напором скользящих по мокрой плоти пальцев.

— Хочешь еще, девочка? Только попроси, и я отымею тебя до звона в ушах.

— Ты самый настоящий извращенец и грубиян, Амиран аль-Мактум, — огрызается моя «нравственная» жена.

— Сочту это за комплимент. Третий за сегодня, — отзываюсь севшим голосом и полностью выхожу из нее.

— Третий? — шумно выдохнув, удивляется Алиса.

— Первыми были два твоих оргазма, — поясняю я, рывком отрывая жену от стены. Подол платья опускается вниз, скрывая от меня покрасневшие ягодицы. Придерживая расстёгнутые джинсы, подталкиваю её вперед.

— Ты меня заставил, — возмущается Алиса, нервной походкой продвигаясь по коридору в задний отсек самолета.

— Ну, конечно, — ухмыляюсь я. — Вынудил силой и грязно надругался.

— Куда ты меня ведешь? — спохватившись спрашивает она, когда мы упираемся в пластиковую раздвижную перегородку. Протянув руку над плечом Алисы, открываю нам путь в окутанную уютным полумраком небольшую спальню с застеленной белоснежным бельем кроватью и душевой кабинкой.

— Что это? — застыв на входе, раздраженно спрашивает Алиса.

— Комната отдыха. Для длительных перелетов она необходима, — не понимая причин её недовольства. Легко подхватываю девушку на руки и заношу внутрь. Ширма закрывается за нами автоматически, надежно защищая от любопытных глаз и ушей экипажа.

— То есть, ты с самого начала знал, что она здесь есть? Какого черта тогда ты устроил шоу у туалета? — злится ершистая хищница.

— Адреналин делает оргазм острее. Все для твоего удовольствия, tatlim, — ухмыляюсь я, сгружая свою ношу на постель. — Не ври, что не понравилось.

— Амиран! — взвизгнув, она приземляется свой красивой задницей на белые простыни.

— Снимай платье, Алиса. Трусики оставь. Они меня заводят, — распоряжаюсь, избавляясь от своих джинсов и футболки. Она и бровью не ведет, хмуро наблюдая за мной расширившимися глазами. — Шевелись, сладкая, или хочешь, чтобы я тебе помог? — спрашиваю, опускаясь коленями на матрас.

Вместо того, чтобы выполнить просьбу, Алиса отползает к изголовью, обхватывая плечи руками. её взгляд пьяно и с опаской блуждает по моему голому телу, пока я раскатываю презерватив по эрегированному органу.

— Здесь, значит, ваше ненасытное Высочество отдыхает с услужливыми стюардессами? Сразу обеих трахал или по одной? Еще бы они не были такими наглыми и прилипчивыми. Хорошо устроился, Амиран. Сервис на королевском уровне, — язвительным тоном обличает меня колючая собственница.

— Не переживай, малышка, перед каждым вылетом застилают новое белье, лучшего качества. Потрогай. Чистый шелк, — говорю про простыни, а взглядом показываю на свою эрекцию, зажатую в кулак.

— Ты, озабоченный, знаешь? — фыркает Алиса и вспыхивает до корней волос, когда я начинаю удовлетворять себя рукой, глядя в стремительно темнеющие глаза.

— Четвертый комплимент за сегодня. Ты бьешь рекорды, сладкая. Еще один, и начну подозревать, что ты влюбилась в меня по уши, — насмешливо отвечаю. Она вызывающе выгибает бровь, посылая взглядом ехидное «не дождешься». — Сними одежду, пока я не кончил в чертову резинку, — добавляю гораздо резче, сжимая перевозбужденный орган у основания.

— Тебе надо, ты и снимай, — упирается Алиса, плотно сжимает бедра и выпрямляет спину, принимая независимый вид. И я бы поверил, что ей совершенно неинтересно мое предложение, но гордую строптивицу выдают учащенное дыхание и широкие зрачки.

— Ладно, — угрожающе рыкнув, дергаю её к себе за лодыжки и буквально вытряхиваю из платья.  Для Алисы важен принцип. Сам факт неподчинения, хотя бы в мелочах. Однако она не сопротивляется, позволяя моим рукам снять бюстгальтер и смять ладонями оголившееся груди. Налившиеся, упругие с маленькими твердыми вершинками. Жадно смотрю на них, растирая пальцами возбужденные соски и сглатывая собравшуюся слюну.

— Красивые, — выдыхаю рвано, опуская руки на тонкую талию. — На спину, tatlim, — командую я. Она медленно опускается лопатками на постель, неотрывно глядя мне в глаза. Я вижу все, о чем Алиса молчит, никогда не осмелится признаться вслух. Ожидание, предвкушение, нетерпение, трепет, горячее вожделение, любование… Последнее я замечаю все чаще и чаще. Ей нравится на меня смотреть, нравится моя одержимость и настойчивая, порой грубая непреклонность, с которой я беру её — тоже нравится.

— Смотри на меня, Алиса. Не отвлекайся, не думай, сосредоточься на ощущениях, — распоряжаюсь глухим шепотом и лениво веду вниз по стройным бедрам, собирая ладонями мурашки. Фиксирую пальцами узкие щиколотки, приподнимая вверх сначала одну ногу, потом другую. Разгибаю их, поочередно проводя языком по розовым ступням. От пяточки к подогнувшимся пальчикам. Вверх и мучительно медленно вниз. Алиса задерживает дыхание и напрягает икроножные мышцы, непроизвольным движением пытаясь освободиться.

—  Нет, не двигайся, — качаю головой, опуская маленькие стопы на свою грудную клетку, обхватив за бедра, резко и беспрепятственно тяну по гладкому шелку на себя.

Теперь она максимально открыта для меня. Одной рукой снова ласкаю чувствительную грудь, второй глажу её между ног. Сдвигая в сторону влажное кружево, бесцеремонно и откровенно ощупываю припухшие после недавнего акта бархатистые складки, распределяя обильную смазку по всей промежности. После чего нажимаю на узкий вход, проталкивая внутрь сразу два пальца.

— Ты готова, — удовлетворённо заключаю я, возвращая руки на округлые бедра.

— Ран, — успевает выдохнуть Алиса перед первым мощным толчком. Глаза округляются и темнеют от слишком резкого вторжения.

— Ты готова, — повторяю грубым от возбуждения голосом. Полностью выхожу и вбиваюсь с порочным хлюпающим звуком и сразу перехожу в стремительный напористый темп. Бедра бьются друг о друга с характерными звонкими шлепками. Быстрее, сильнее, жестче с каждым новым выпадом. Она захлебывает стонами, цепляясь пальцами в простыни, и все равно скользит от каждой мощной фрикции.

— Упрись пятками в мои плечи, tatlim, — рычу сквозь сжатые от напряжения зубы. Наваливаюсь на нее, фиксируя на одном месте и меняя угол проникновения и снова наращиваю скорость ударов. Истекающая влагой податливая плоть сжимает мой член плотнее, пульсирует, начиная сокращаться сильнее.