На всякий случай собрала вещи, которые отложила вчера свекровь, забрала кое-что еще из шкафа: обувь, белье и то, что покупала себе сама. Удивительно, но все влезло в небольшой рюкзак. Вроде и вещей целый шкаф, но я не стала брать абсолютно все, похоже, свекровь будет с боем отстаивать каждую тряпку. Пусть она ей не нужна, но пойдет на принцип, лишь бы мне не досталось. Плевать. Вещи — дело наживное, а вот как быть с чувствами? Их так просто в мусорку не выбросишь по щелчку пальцев!

Приехав в больницу, поднялась на второй этаж, но в палату зайти не решилась. И без того не спокойно на душе, так и я еще себя накрутила до крайней точки, пока шла к мужу. Как ему преподнести информацию так, чтобы он не осудил меня, а понял и простил? Понял, в конце концов, почему мне пришлось идти на поводу у Литвинова.

Оттягивать уже некуда, чем дольше стою, тем сильнее нервничаю, а мне теперь нельзя, нужно думать не только о своих потребностях. Мамочки… До сих поверить не могу, может, я все еще сплю? Специально ущипнула себя, конечно же, ничего не изменилось.

Наконец, взяв себя в руки, вошла в палату и сразу заметила, что Мишиного соседа нет. Просто идеальный момент для признания! Он увидел меня, но не улыбнулся, как прежде, а посмотрел в глаза с некой долей презрения. Отвернулся, будто не хотел видеть и вовсе.

Я тяжело сглотнула, ком застрял в горле, а к глазам уже подкатывали слезы, лишь чудом сумела их проморгать. Неужели свекровь успела наябедничать?

— Привет, — голос дрогнул.

Страшно подумать, что могла наплести Римма Петровна, она же любит сильно сгущать краски, даже если увидела один невинный поцелуй в щеку.

— Вспомнила, что у тебя все еще есть муж? — процедил он сквозь зубы.

Миша даже говорить стал выражениями его матери! Точно, без нее тут никак не обошлось. Я присела рядом с ним на стул, стала нервно заламывать пальцы, вот как начать разговор, когда муж уже считает меня врагом народа?

— Зачем ты так, я приходила к тебе пару дней назад.

Миша промолчал, а я остро ощущала вдруг возникшую между нами пропасть, через которую теперь невозможно перепрыгнуть. Воздух в палате стал тяжелым, я фактически задыхалась от паники и захвативших меня в плен удушающих эмоций. Не хочу с ним расставаться! Да, наши отношения в последнее время нельзя назвать идеальными, но все пары рано или поздно проходят через кризис. Все решаемо, нужно лишь высказаться обоим и постараться больше не допускать прежних ошибок. Слишком много стало лжи и недомолвок между нами.

— Почему ты мне не сказал, что оформил покупку дома на мать?

Муж резко повернулся и зыркнул так холодно, что я поежилась. Вероятно, следовало начать разговор с другого, но меня вдруг захлестнула обида, хотелось знать наверняка, есть ли смысл спасать наши отношения?

— Дом, серьезно? — упрекнул. — Тебя именно это волнует в первую очередь? Я столько лет доказывал матери, что ты не меркантильна и живешь со мной по любви, а теперь вдруг заявляешь о доме?!

— Вот именно! — воскликнула, внутри бурлила обида, вперемешку со злобой. — Ты прожил со мной пять лет и до сих пор сомневаешься, какая я?

Мы оба говорили на повышенных тонах, наплевав, услышит нас кто-то или нет.

— Да в том-то и дело, что я прожил пять лет и только сейчас узнал, моя жена — шлюха!

Его слова ударили, как звонкая оплеуха, я отшатнулась от них и не могла поверить, что слышу такое из уст любимого мужа. Слезы жгли глаза, а от обиды рвалось на части сердце. Как он может? После всего, что было между нами…

— Ты… у меня нет слов.

Я смотрела на него и не узнавала. Такое ощущение, что мне подменили мужа: отрешенный и холодный, злой. Какой-то… не родной. Мысли путались, в ушах все еще звенело то ужасное слово, мешая мне здраво мыслить.

— У меня тоже.

— Я не знаю, что тебе наплела твоя мать, но…

— Вика, прекращай ломать комедию! — рявкнул он и полез в прикроватную тумбочку. — Ты вечно очерняла мать в моих глазах, а я верил, но, видимо, зря.

Он с пренебрежением бросил мне в руки конверт, будто тот был отравлен ядом. С замиранием сердца раскрыла его и обомлела, увидев содержимое. Сердце ухнуло в пятки, как и всякая надежда достучаться до совести мужа. На этот раз сдержать слезы не вышло, они градом покатились из глаз, капая на конверт.

Литвинов, какая же ты мразь! Если раньше я могла лишь догадываться, что именно он мутит воду, то теперь нет никаких сомнений. В конверте оказались фото, первая была, где я в его спальне, сосу член… Остальные даже смотреть не хочу, какой теперь смысл? А ведь доступ к камере, как помню, есть только у Литвинова. Ненавижу… как же я тебя ненавижу, сволочь!

— Ну, что теперь скажешь?

Столько ехидства прозвучало в вопросе, наверно столько же и ненависти сейчас в глазах, но я не рискнула посмотреть на мужа. Да, не спорю, пришла сюда, чтобы обо всем рассказать, но не таким же образом, когда именно меня выставили продажной…

— Ну, давай, скажи, что это монтаж, что на самом деле ты не лезла в койку к Литвинову, давай, — сокрушался Миша. — Блин, Вика. Я и подумать не мог, что… что ты при первых же проблемах переметнешься к другому, более богатому чуваку.

— Не правда! — прорыдала и, наконец, подняла глаза.

В конце концов, чего я стыжусь? Того, что пыталась хоть как-то решить нашу проблему, не доводя ее до полного пиздеца?

— То есть… У меня не было другого выбора, Литвинов вынудил меня переспать с ним, чтобы таким образом отработать твой долг. Я отказалась, а потом вдруг твое избиение, Литвинов выдвинул слишком жесткий ультиматум. Что оставалось делать? Ждать, когда он продаст долг коллекторам и те бы просто убили тебя? Так?

Миша рассмеялся и сразу пошел в наступление:

— Капец, ты себя слышишь со стороны? Более идиотской отмазки я еще не встречал. Да нахрен ты ему сдалась, да еще и за лимон зелени? Небось, сама повесилась на шею и с охотой предложила отработать деньги натурой.

Я остолбенела, даже плакать перестала на мгновение. Нет, он не мог такого сказать про меня… Не верю… Однако, со слухом у меня все прекрасно и презренный взгляд мужа тому отличное подтверждение.

— Я даже не знаю, кто из вас с Литвиновым большая сволочь. Он — который за что-то мстит тебе, грязно используя при этом меня, или ты — якобы любящий муж, который плевать хотел на собственную жену. Да, я переспала с ним, но ради тебя, лишь бы избавить от космического долга, а в итоге… Получила желчный плевок в душу. Думаешь, мне было приятно ложиться с ним в кровать, сосать по первому требованию? Хоть представляешь, как я себя чувствовала после, как жертва грубого насилия, даже ходить толком не могла, не то, что сидеть. Но, конечно, я же шлюха, повелась на бабки Литвинова, куда уж мне.

Эмоции душили, как удавка, но я высказала все, что накипело, плевать, если сделаю только хуже. После этого разговора нет никакого шанса спасти нашу семью. Да и была ли она? Может, я нарисовала себе радужную картинку, надела розовые очки, а Литвинов «благородно» смахнул их с моего носа? Спасибо, Игнат, за чудесный урок. Впредь буду разборчивее к мужикам!