— Ни секунды не сомневаюсь, Реджи. Но пусть все останется как есть, — охладила она его пыл. — Лучше расскажи, чем ты теперь занимаешься.

— Работаю в мастерской своего старика. Скука смертная! Не то что вечеринки в шикарных ночных клубах и прогулки на яхтах, — с завистью произнес Реджи и вздохнул: — Послушай, Викки, а не сходить ли нам куда-нибудь вечером?

— Нет, спасибо. Вечерами я очень занята.

Поезд остановился. Людская толчея на платформе разлучила Викки со старым приятелем, чему она только порадовалась. Ее утомил пустой разговор с ним. Увидев Реджи после долгого перерыва, Викки не могла взять в толк, что такого привлекательного находила в нем раньше. Она поймала такси и поехала домой, раздумывая по дороге, кто бы мог стать ее доверенным лицом. Вылетевшие сгоряча слова невозможно было взять назад.

Дома Викки отказалась от позднего ужина, прибереженного для нее Бейтсом. Она даже не взглянула на тарелки с любимыми блюдами, заботливо накрытые серебряными крышками. Викки поднялась в спальню и бросила сумку прямо на ковер. Туда же полетела и верхняя одежда. Оставшись в нижнем белье, Викки прошлепала босиком в ванную. Там она остановилась перед зеркалом, но себя в нем не видела. Перед глазами стояла сцена в доме матери.

Упреки Джулии постепенно стали доходить до Викки. Не могли же все вокруг нее ошибаться. И мама, и Лора, и Стивен утверждали, что своим поведением она отталкивает людей. Пытается манипулировать ими и злится, когда они сопротивляются ее воле. Выходит, прескверный характер у нее оказался. И как его изменить? Да и возможно ли это? Скорее всего, нет.

После душа Викки закуталась в теплый, длиной до пят халат и, вернувшись в спальню, подобрала разбросанную по полу одежду. Потом сняла висевший над постелью пейзаж и принялась подбирать всевозможные комбинации к замку сейфа. Она не впервые занималась этим, посвящая тайному хобби по полчаса почти каждый вечер перед тем, как уснуть. Но успеха пока не добилась.

Какое же слово там было зашифровано? Это могло быть что угодно. Даже хорошо знавший Альберта Стивен не припомнил никакого любимого словечка покойного шефа. С цифрами тоже оказалось не легче. Число их возможных комбинаций пугало. Обнадеживала лишь мысль, что цифры составляют какую-то особенно важную и памятную для отца дату. Но какую? И тут Викки осенило: что, если это дата первой встречи Альберта и Джулии? Когда же это было? Мама ведь говорила, надо только вспомнить. А, вот оно! Викки набрала цифры на внешнем диске замка. Внутри что-то отчетливо щелкнуло, из чего она заключила, что код угадан верно. Довольная Викки поаплодировала самой себе за догадливость… и пожалела, что рядом нет Стивена. С ним бы она охотно разделила радость от пойманной за хвост удачи. Итак, половина дела сделана. Теперь надо сосредоточиться и постараться довести дело до конца.

Если для Альберта так важна была встреча с Джулией, может, именно ее имя и следует набрать на диске с буквами? Викки дрожащими пальцами выполнила несложную операцию. Замок снова негромко щелкнул, поворот удобной ручки — и массивная дверца открылась.

Викки осела на постель и вытерла вспотевшие ладони о халат. Какие семейные тайны ждали своего часа в сейфе? Нет ли там так называемого скелета в шкафу? Альберт не стал бы столь тщательно прятать всякую ерунду. Неслучайно же никто в доме не знал о сейфе в его спальне. Она встала и выгребла все содержимое тайника. На подушки упали толстая тетрадь в черной обложке, несколько фотографий, тонкая полиэтиленовая папка с документами и небольшой бархатный футляр, в каких обычно хранят ювелирные изделия.

Устроившись на постели поудобнее, Викки придвинула фотографии. На каждой из них были снята ее молодая улыбающаяся мать — иногда одна, иногда вместе с Альбертом. Викки сразу узнала его, хотя до этого видела только снимки в газетах. В семейных альбомах не нашлось ни одного портрета отца в возрасте старше тринадцати лет. Должно быть, он не любил фотографироваться. Альберт был красив, и его дочь вполне могла понять увлечение матери таким привлекательным мужчиной. Жаль только, что ничего хорошего из их отношений не вышло. За исключением, разумеется, рождения дочери.

На пожелтевших от времени снимках Джулия всегда смотрела в объектив фотоаппарата, а Альберт — только на нее. Викки подумала, что отец обожал ее мать двадцать пять лет назад и позже его чувства не изменились. Именно поэтому он так и не женился после того, как она ушла от него безо всяких объяснений. Видимо, гордость не позволила Альберту преследовать женщину, которая скрылась, прихватив с собой его подарки. Он, вероятно, решил, что она его просто не любит. И в этом оказался прав.

Но, поступись он своей безмерной гордостью, Викки, возможно, выросла бы у него на глазах. Альберт мог бы быть счастлив, имея дочь от любимой женщины. Только теперь ничего уже нельзя было узнать или изменить. Викки не могла побеседовать с отцом и задать ему вопросы, которые не давали ей покоя. Если бы это было возможно, она взяла бы его за руку и спросила, почему ей так трудно общаться с людьми. Но что толку мечтать о том, чего нет и быть не может? Викки придвинула к себе тетрадь и раскрыла ее посередине. Крупный уверенный почерк явно принадлежал мужчине. Викки вернулась к началу и увидела на первой странице надпись: «Дневник Альберта Кроуфорда». Вот она — возможность узнать мысли отца и понять, каким он был!

Викки читала дневник до самого рассвета, время от времени вздыхая от сочувствия к этому сильному мужчине, изливавшему на бумагу душу. Он, видимо, не предполагал, что кто-нибудь когда-нибудь увидит написанные им с мукой и печалью строки.

Оказалось, что Альберт очень переживал разрыв с Джулией и метался, не находя ни в чем успокоения. Со временем его боль не утихла. Она замирала ненадолго, давая краткую передышку, но затем кто-то или что-то невольно напоминало ему о любимой. Тогда раны вскрывались заново.

Если верить его словам, то Альберт мечтал начать все сначала. Ради Джулии он готов был перемениться, перебороть отрицательные черты своего характера, о которых прежде не задумывался. Но, увы, этим ее было не вернуть. Джулия исчезла, а вместе с ней и все надежды на счастье и разделенную любовь.

Расчувствовавшаяся и хлюпающая покрасневшим носом Викки находила все больше сходства между собой и отцом. Она так же, как и он, наломала немало дров в отношениях с самым дорогим для себя человеком… Если только не оттолкнула его навсегда. Ей бы попытаться достучаться до сердца Стивена, а не воздействовать на его разум. Проявить самые лучшие свойства своей души, а непомерную гордыню постараться изжить.

Разве странно, что Стивен взбунтовался, когда она попыталась им командовать? Он даже не успел разглядеть в Викки то лучшее, что, конечно же, было. А одного физического влечения оказалось недостаточно, чтобы удержать его. Она сама все разрушила. Мысль об этом будет преследовать ее всю оставшуюся жизнь.

Повертев в руках маленькую бархатную коробочку, Викки открыла ее и залюбовалась крупным бриллиантом в обрамлении более мелких топазов. Альберт выбрал для любимой кольцо, которое подчеркнуло бы сияние ее юной красоты и глубину глаз цвета ореха. Украшение выглядело очень дорогим. Викки подумала, что мать никогда бы не приняла его. А вот ей ничто не мешало носить кольцо. Она надела украшение, которое пришлось впору, будто бы именно ей и предназначалось.