Седьмого августа 2000 года неподалеку от побережья Таити у обмелевшего рифа под названием Теахупо — «остров черепов» на местном наречии — Лэрд Гамильтон, легендарный серфингист, ухватился за трос, а его приятель Дэррик Доэнер тащил его на гидроцикле. В тот день волны перекатывались медленно, громоздя гигантские валы, которые, казалось, тащили за собой всю массу южной части Тихого океана. Волны на рифе Теахупо формируются в бездонных глубинах океанического желоба, а потом поднимаются всего в полуметре от поверхности. Из-за резкого изменения глубины потоки воды закручиваются так, что волны образуются не просто чудовищные, а еще и правильной полукруглой формы с почти идеальной вогнутой впадиной. Это место — мечта любого серфера. Однако перебраться через этих монстров, перебирая руками, без риска для жизни или для конечностей практически невозможно. Задумка Гамильтона состояла в том, чтобы обойти самое явное препятствие: он пристегнул ноги к доске для серфинга и попросил друга отбуксировать его на волну на гидроцикле. До этого никто не пытался сделать ничего подобного. Доэнер с Гамильтоном взволнованно следили за тем, как океан бросил все свои силы на особенно впечатляющую волну. Доэнер завел мотор и домчал Гамильтона на самый гребень поднимающейся волны.

Когда она начала закручиваться, Доэнер засомневался. Ему хотелось обернуться и крикнуть Гамильтону, чтобы тот отказался от затеи. Волна была чересчур большой. Вал, на гребне которого они оказались, был не просто волной, он больше походил на цунами. Но обернувшись, Доэнер обнаружил, что Гамильтона нет.

Отпустив трос, Гамильтон ощутил под собой колоссальную силу воды, водный вихрь, который, казалось, нарушая все законы силы тяжести, тянул его доску назад. Вода устремлялась вверх с такой силой, что ему пришлось ловить равновесие, опустив руку в воду перед доской — большинство серферов считают, что этот маневр противопоказан, когда есть опасность перевернуться через передний край доски. И все же, чтобы не упасть, Гамильтону приходилось учитывать непредвиденное течение. Когда волна накрыла его, расположенная в воде камера успела заснять, как он скрывается в обрушивающейся трубе. Прошло несколько мучительных секунд. У Доэнера замирало сердце, когда он представлял истерзанное сокрушительной волной тело Гамильтона. Он был уверен, что в этом распластавшемся потоке серебристой воды и смертоносной морской пены только что оборвалась жизнь его друга. И тут совершенно мистическим образом Гамильтон выскакивает из трубы живой и невредимый, торжествующий и присмиревший.

Эта волна была самой тяжелой из когда-либо покоренных: ее поверхность составляла не менее 12 м в высоту и 100 м в длину, а вес оценивается примерно в 30 000 тонн. В газетах ее называли «волной тысячелетия». В журнале Surfer опубликовали фотографию с пригнувшимся к самой доске Гамильтоном, а ошеломленный редактор, не придумав заголовок, вставил лишь «Боже мой»…

Видеозапись его заезда ознаменовала новую эру серфинга на тросах. На You-Tube этот ролик набрал 1,1 миллиона просмотров, а самое последнее видео другого серфера, оседлавшего ту же волну, увидели 26 миллионов пар глаз. Только лучшим представителям водного спорта под силу хотя бы попытаться повторить этот подвиг. И выживают здесь самые везучие. С 2 000 года как минимум пятеро серферов погибли, пытаясь совершить то, что сделал Гамильтон.

Несмотря на славу Гамильтона, я узнал о нем лишь тогда, когда начал более глубоко изучать способы практического применения метода Уима Хофа. После «Гонки спартанцев» мне хотелось встретиться с человеком, которому его тесная связь с природой помогала совершать такие грандиозные вещи, которые, кажется, находятся выше человеческих возможностей.

Я позвонил Скотту Кинилли, журналисту и кинематографисту из окрестностей Сан-Франциско. Он много лет освещал соревнования по преодолению препятствий и экстремальным видам спорта. Я рассказал ему о своем затруднении, он не удержался и посмеялся надо мной.

— Ты серьезно не знаешь Лэрда Гамильтона? Да он же, без преувеличения, один из лучших серферов всех времен и народов! Практикует дыхание по Уиму Хофу каждый день! — попрекнул он меня за невежество. — Подожди, я свяжусь с ним. Он не пользуется электронной почтой, так что тебе придется звонить.

Несколько дней подряд я изучал деятельность Гамильтона. Я обзвонил приятелей, которые каждую свободную минуту проводили на бесчисленных калифорнийских пляжах. Они не могли удержаться и принимались рассказывать о своих случайных встречах с ним. Креативный директор рекламного агентства в Лос-Анджелесе вспомнил, как он, сидя на песке, любовался, как Гамильтон «срезал под пирсом» — катился на волне через узкие просветы между сваями, обросшими ракушками: любой просчет в пару сантиметров — и полсотни тонн воды приперли бы его к непробиваемым сваям. Другой вспомнил, как заметил человека на доске для серфинга с веслом: он был лишь точкой на горизонте, но двигался с непостижимой скоростью. «Это мог быть только Лэрд», — заявил он. Мне рассказывали все новые истории о Гамильтоне. Словно это не человек, а народный герой вроде Поля Баньяна. Он — искатель приключений, не уступающий таким персонам, как великий полярник Эрнест Шеклтон и Джордж Мэллори, первый человек, отважившийся подняться на вершину Эвереста.

В то же время с Гамильтоном невероятно легко связаться. Как только мне удалось дозвониться до него и едва я упомянул о том, что меня интересует Уим Хоф, исчез всякий намек на пафос. Гамильтон живет то на Гавайях, то на западном побережье Калифорнии, в Малибу. Так уж получилось, что он разработал программу тренировок, частично основанную на технике дыхания Уима. Он предложил мне брать первый же билет и лететь к нему.

И вот через пару недель я запрыгнул в самолет и отправился в Лос-Анджелес, как раз когда в этом регионе стояла, пожалуй, самая страшная засуха.

Обжигающие ветра Санта-Ана, дующие из Мексики, принесли с собой аномальную жару. Не прошло и десяти минут после прилета, а я уже обливался потом. Я остановился у приятеля в Лонг-Биг, что на самом юге округа Лос-Анджелес. Чтобы доехать до северных районов Малибу, мне нужно было миновать побережье, пересечь оживленный центр города и добраться до пасторальных пляжей. Я должен был явиться к началу тренировки около восьми утра. И хотя я выехал рано, сев за руль малогабаритного арендованного «Ниссана» еще до 6.00, я все же застрял в беспросветной городской пробке. Еле-еле продвигаясь по асфальтовой тверди магистрали 405, я заглянул в телефон в надежде, что есть более короткий путь. Мне был предложен двадцатиминутный объезд по не менее неприступным улицам города, после чего я вновь оказывался на шоссе всего в нескольких кварталах от того места, где я только что был. Если бы я сверился с картой, я бы знал, что это безнадежно и не стоит даже пробовать. В отличие от наших предков, прокладывавших путь по волнам на юге Тихого океана, или даже от себя, каким я был до 2 000 года, я лишен всякого чувства направления. В Малибу я оказался намного позже девяти.

От улицы дом Гамильтона отделялся бетонной стеной и безликими, серыми железными воротами. Но забитые роскошными автомобилями обочины явно свидетельствовали о том, что за этим ограждением собирается на таинственные тренировки голливудский бомонд. Я втиснул свою арендованную малолитражку между «Порше» и «Бентли» и пошел пешком. Подойдя ближе, я различил всплески воды и звуки этнической музыки. Заглянув через зарешеченную металлической проволокой секцию, я помахал человеку в купальной шапочке и спросил код от ворот. Он выкрикнул мне четыре цифры, и я вошел. Только подойдя ближе, я понял, что джентльмен с квадратной челюстью — это актер Джон Макгинли, тот, что снимался в комедийном сериале о врачах Клиника, играл бывалого солдата в фильме Оливера Стоуна Взвод, а также участвовал в сотнях других картин и телешоу. Где-то в бассейне с двумя утяжелителями по десять килограммов нарезал под водой круги Орландо Блум. Понять, что же это все значит, было непросто.