Королевский оркестр заиграл кадриль. Астор утомленно прикрыл глаза, хотя ему больше хотелось заткнуть уши. Задорная, бравурная мелодия, которая когда-то так нравилась молодому маркизу, сейчас не вызывала у него ничего, кроме головной боли. Измотанному парадом наезднику претило это шумное веселье, эта ослепляющая, показная роскошь, эти танцы, эта музыка, все эти люди. Несмотря на распахнутые окна и двери, в зале стояла духота, до того насыщенная запахом свечного воска, пота и ароматических притираний, что маркизу мнилось — еще немного, и он попросту задохнется. Что и говорить, именины сестрицы по сравнению с этим кошмаром были еще цветочки!.. Маркиз с сожалением взглянул на нишу меж двух ближайших колонн. Она была занята тройкой молодых людей в щегольских камзолах. Возле остальных укромных уголков тоже хоть кто-нибудь, да маячил. А уж о том, чтобы сесть, нечего было и думать.

Будь его воля, Астор ни за что не появился бы на балу. Танцы остались в прошлом, вместе с молодостью и здоровьем, а ежегодное официальное приглашение на гербовой бумаге с вензелем королевы вернулось бы назад в Мидлхейм вместе с полным сожалений и благодарности за оказанную честь письмом, которое никого бы не удивило. Стефании Первой было известно и об увечье маркиза, и о его привычках. Он неизменно оказывал ей уважение, каждый год появляясь на параде, а она, помня его заслуги, никогда не требовала большего. Это был уже своего рода ритуал — который, увы, в этот раз пришлось нарушить… Астор, насколько мог, перенес вес тела на левую ногу и вытянул шею. Он пришел сюда не ради удовольствия и не ради королевы. А раз так, то надо закончить со всем этим поскорее. «Сколько же тут народу, — подумал маркиз, скользя взглядом по спинам, затылкам и лицам. — Словно весь Геон собрался. И где Герхард, наконец?..». Астор с досадой нахмурился. Ни перед началом парада, ни тем более во время, ни сразу после него отловить главу военной школы возможности у него не было. На коротком привале у храма Антара, когда собирались после службы отправляться назад в столицу, маркизу Д’Алваро тоже не удалось перекинуться с герцогом словечком — Герхард, как всегда, развел бурную деятельность, от которой было больше пустой суеты, чем пользы, и пока хромой ветеран до него добрался, момент был уже безвозвратно упущен. Пришлось отправляться на бал. И все бы ничего — насильно Астора никто во дворце не удерживал — но проклятый эль Виатор, не успев спешиться и раскланяться перед ее величеством, тут же смешался с толпой, да так, что найти его оказалось той еще задачей…

Астор прищурился и подался было вперед, заметив мелькнувшую возле кресел сутулую фигуру в зеленом камзоле, но это оказался кто-то из придворных. Глава Даккарая как сквозь землю провалился. Вздохнув про себя о том, что на такой подарок судьбы, увы, рассчитывать не приходится, маркиз повернул голову вправо. У оркестровой ниши Герхарда не было. У дверей на галерею тоже. И среди танцующих, кажется, никого похожего… Чтоб ему икалось. И без того не разговор предстоит, а сплошное унижение, так теперь ищи эту сволочь с собаками по всему дворцу!..

Раздосадованный взгляд маркиза отметил среди людей высокого жилистого старика с надменным лицом и длинными, перехваченными ремешком на затылке седыми волосами. Простой серый камзол с высоким воротом, тяжелая серебряная цепь на груди, накидка на левом плече с вышитой белой лилией — герцог эль Моури, собственной персоной. И как всегда, чем-то недоволен. «Как только явиться сподобился, — отстраненно подумал Астор. Трея эль Моури он не любил, пускай и признавал его очевидный военный талант. — Ах, ну да. Помолвка дочери…» Маркиз, встретившись глазами с правителем свободного герцогства, учтиво поклонился и поспешил отвлечься на чье-то приветствие из-за спины:

— Кого я вижу? Астор! То-то с погодой демоны знают что творится, того гляди засуха грянет — а это наш затворник до нас, убогих, снизошел!

Маркиз обернулся, и его покрытое шрамами лицо осветилось улыбкой: позади стоял приземистый широкоплечий человек в черном одеянии магистра. Знакомый излом широких бровей, ехидный прищур, румянец во всю щеку, короткие волосы, выбритые на висках, как принято в среде боевых магов… Астор с удовольствием пожал протянутую ладонь:

— Ну так не всё же вам мед, пора и о пчелах вспомнить! Здравствуй, Айрон. Веселишься?

— Угу! Лопну скоро на радостях, — на мгновение скорчив кислую гримасу, отозвался граф Рексфорд. — Какими судьбами в столице? Сколько помню, тебя из поместья на аркане не вытянешь.

Астор неопределенно пожал плечами:

— Парад… Ну и другое по мелочи, пара-тройка нерешенных дел.

— Ясно, — хохотнул магистр щита, — не про нас такие подробности?.. Что ж, удачи. А вообще хоть на недельку бы задержался, нелюдим! Встретились бы без всего этого, — он неопределенно обвел рукой шумную залу, — посидели бы, как в старые добрые, молодость вспомнили.

— С тобой вспомнишь, — рассмеялся маркиз. — Без последней памяти останешься! Как служба?

— Что ей сделается…

Они понимающе посмотрели друг на друга и тему развивать не стали. Даже далекий от придворной жизни маркиз знал, что хлопот от нее куда как больше, чем удовольствия. С графом Рексфордом они были не то чтоб друзья неразлейвода, но в свое время тесно приятельствовали, да и повоевать им пришлось бок о бок не год и не два. Шумный, взрывной, простой как в мыслях, так и в суждениях, Айрон маркизу нравился. К тому же, в отличие от большинства вояк, имел отменное чувство юмора и недюжинный ум. К дару его Астор относился спокойно, как к неизбежному злу вроде врожденной болезни, и общества мага никогда не чурался. Вот и сейчас он был искренне рад встрече. И если бы не обстоятельства…

— Эль Моури видел? — понизив голос, спросил Рексфорд. Маркиз кивнул. — Лично явился, а мы уж думали, что кого-то из сыновей пошлет… Хотя помолвка на Ивовый день назначена, месяц еще ждать.

— Дочь стережет? — предположил Астор.

Магистр щита неопределенно хмыкнул и через головы собравшихся посмотрел в центр залы. Кадриль уже кончилась, пришел черед вальса — и открывал его принц Геона об руку с будущей супругой. Его высочество пребывал в отличном настроении и, судя по смеху ближайших придворных, напропалую острил. Амбер эль Моури, в расшитом белыми лилиями серебристом платье совсем не похожая на недавнюю наездницу, сдержанно улыбалась. То ли просто не умела по-другому, то ли шутки принца не казались ей такими уж смешными.

Круг придворных раздвинулся в стороны. Его высочество, мягко притушив веселье, вывел свою партнершу в центр залы и выпустил ее руку. Они отступили друг от друга на несколько шагов и медленно сошлись вновь под первые нежные аккорды вальса. Легкий взмах руки, поворот головы… И вот уже они скользят по паркету, едва касаясь его ногами, словно паря в воздухе на незримых крыльях: он, высокий, темноволосый, стремительный, истинный Норт-Ларрмайн — воплощение вызова и силы, и она — невесомая, гибкая, как ивовая ветвь, нежно-серебристая, прохладная, словно вода в горном ключе. Что за пара! И что за танец! В нем одном слились простота и элегантность, изящество и страсть… Поворот, еще один — наследный принц Геона и дочь правителя свободного герцогства кружились в изменчивом темпе вальса, то ускоряясь, то замедляясь, сходясь и вновь расходясь. Воздушной пеной вскипал серебристый шелк платья, морской гладью синело сукно парадного мундира — и тускнели под потолком золоченые люстры, зыбким призраком покачивалась, тая, пестрая толпа — словно не было вокруг уже ни дворца, ни бала, одни лишь волны, что пляшут свободными у каменистых утесов… Такие разные, но такие похожие сейчас, будущие король и королева скользили по кругу, красивые, грациозные, как молодые боги, и никто не осмеливался последовать их примеру. Это был не просто танец. Это было дыхание самой стихии!..