В тот момент Вашедский оценил только расстояние до объекта, свои преимущества, степень элементарного везения. «На ловца и зверь бежит», – пронеслось в голове, и палец сам нажал на спусковой крючок. Руки Андрея были заняты ребёнком, и потому он не смог достать оружие, которое всё-таки прихватил с собой.

Жены и дочки Ходза в тот момент на лестнице не было, и Вашедский обрадовался, что не пришлось кончать ещё двоих. А после он об этом сильно пожалел, потому что все эти годы боялся расплаты. Боялся, хоть и не был трусом, потому что чувствовал – судный день обязательно настанет. И довела дело своей матери до конца именно Эрика, счастливо избежавшая гибели в тот октябрьский вечер.

Расстреляв отца с сыном, Валентин нажал кнопку и спустился на первый этаж. Автомат он бросил в кабине лифта, а за остальное мог не бояться. Его перчатки, как и вся одежда, были пропитаны спецсоставом, мешавшим собаке взять след. Отлёживаясь на конспиративной квартире, но уже не в Зеленограде, а в Бибирево.

Валентин вспоминал свою семью. Каролину, которая, как он уже знал, носила третьего сына. И почему-то против воли всё время сравнивал будущего ребёнка с убитым Артуром Ходза. Хорошенький мальчишка был, весь в папу. Кто знает, а вдруг в него, Валентина, вот так же будут стрелять, а сын окажется на руках?

Но всё получилось иначе. Дифтерия тихо и неумолимо задушила Феликса, а его закалённый в боях отец в бессильной ярости рыдал около кроватки. Всех его денег, навыков, опыта, влияния не хватило для того, чтобы спасти хрупкий росточек, свою кровинку. Вернувшись наутро из детской больницы, безутешный отец заметил на подушке Феликса красное пластмассовое колечко, которым малыш ещё вчера чесал зубки. И тогда же Валентин Вашедский впервые подумал о возможности самоубийства…

Впрочем, о своей обречённости стрелок-ас знал уже в девяносто третьем, несмотря на то, что ему далось незамеченным скрыться из Москвы, вернутся в Петергоф. Он проводил Каролину в роддом и принял на руки очаровательного младенца. Но месть витала над ним, и все эти годы была рядом. Он лишил жизни многих, но забыл, когда именно и при каких э обстоятельствах. Жертвы покорно подчинились судьбе. Они не являлись к убийце во сне, не преследовали его наяву. Все жертвы, кроме одной, вернее, кроме двух. И, чтобы отмыться от невинной крови, он отдал Феликса. Отдал тоже безропотно, надеясь заслужить прощение; но не заслужил.

Но уж о чём не мог и в горячечном бреду помыслить Валентин Вашедский, ставший к тому времени Романом Шибаевым, что вестником Немезиды выступит ещё одна его кровинка – сын Владислав.

Вот уже шесть лет, с тех пор, как после пластической операции, под чужим именем Вашедский поселился в Москве, он следил за Дарьей и Эрикой. «Чёрная Вдова» и не подозревала, что минеральный бизнесмен когда-то стрелял из кабины лифта в её мужа и сына. Дарья не обращала на Шибаева никакого внимания, а он неотступно следовал за ней, стараясь при первой же возможности добавить вторую дату к её имени на памятнике. Но почему-то такая возможность никак не могла представиться, и воинственный пыл Шибаева стал постепенно угасать. Бывший стрелок понимал, что страшно виноват перед этой женщиной, и потому не имеет никакого права ей мстить.

А потом вместе с матерью на тусовках стала появляться Эрика, которая расцветала на глазах у Шибаева. В детстве очень похожая на Дарью, она к тринадцати годам превратилась в точную копию Андрея, только с тёмно-карими глазами. Когда убийца видел девочку, он физически ощущал присутствие её отца, и нервы не выдерживали. Вашедский-Шибаев вдруг заметил, что Провидение намеренно сводит его с Эрикой, словно напоминая о прошлом злодеянии. В престижной гимназии Влад и Эрика оказались вместе, потом их посадили за столы рядом, и, в конце концов, сын безнадёжно влюбился. Влюбился именно в Эрику Ходза, которую менее всех хотел видеть в своих снохах Шибаев.

Даже просто подружкой Влада она не могла оставаться, потому что в этом случае Дарья рано или поздно заинтересовалась бы их семьёй. Тех, с кем предстояло сблизиться её дочери, «Чёрная Вдова» проверяла особенно тщательно. И хотя Вашедский профессионально упрятал концы в воду, «грушник» Самойлов вполне мог раскопать лишнее.

Поэтому и пришлось давить на Влада, вынуждать его расстаться с Эрикой, мотивируя свой поступок мифической опасностью, исходящей от «Чёрной Вдовы». Но чему быть, того не миновать, и Владу приснился вещий сон. И всё же – а сон ли? А вдруг Дарья уже всё выяснила и через Эрику подала ему сигнал? Мол, даю тебе один день, а после уж не взыщи, буду разбираться сама…

Сейчас ещё можно уехать из Москвы, но такой выход впоследствии может обернуться бедой. Дарья не отступит, она пойдёт по следу. Вполне возможно, что не остановится перед уничтожением всей семьи Шибаевых. Расправу легко можно замаскировать под горный обвал на тропе в Швейцарских Альпах или автомобильную катастрофу в каком-нибудь штате Америки. Значит, надо уходить одному, и как можно скорее. Пока семья в столовой, и никто не вошёл в кабинет, следует сделать ещё несколько необходимых дел.

Роман Александрович поспешно открыл сейф, достал оттуда футляр с видеокассетой, заготовленной несколько лет назад. Там он рассказывал жене и сыновьям всё без утайки – даже больше, чем батюшке в кладбищенской церкви.

Убийство Ходза было не первым его делом в Москве. Годом раньше, осенью девяносто второго, ему удалось ликвидировать очень крупную птицу – банкира, занимавшего важный пост и мешавшему проведению операций с фальшивыми авизовками. Охрана «объекта» действовала очень грамотно, и Вашедскому пришлось изрядно попотеть, прежде чем удалось послать несговорчивого чиновника к праотцам. Титанические усилия стрелка не ушли в песок – это убийство до сих пор числилось в «висяках». А ведь его раскрытием занимались следователи по особо важным делам и многозвёздные милицейские генералы.

Записывая свою исповедь, Валентин Адамович не справился с искушением и подробно обрисовал, как убивал банкира. Тогда киллер превзошёл сам себя – выследил, когда банкир выйдет ночью на кухню, – то ли чайку попить, то ли таблетку принять. И, несмотря на то, что шторы были плотно задёрнуты, Вашедский уловил движение тени. Определил, что это – именно тот, кто ему нужен, и удачно прицелился.

Пуля прошла сквозь стекло и ткань шторы, застряла в мозгу «объекта». Ну, а покинуть своё укрытие в доме, находящемся через улицу, труда не составило. Пусть теперь в ментовке послушают, как всё было, а потом «богатеньким буратино» дадут инструкцию. Нельзя, мол, господа хорошие, ночью свет в квартире зажигать, если у вас проблемы на службе, – даже при задёрнутых шторах. Или тогда уж нужно на карачки вставать, а то и по-пластунски ползать – подальше от греха…

В самом конце содержательного монолога Вашедский заявил:

– Я не осуждаю тех, кто хочет отомстить мне. Это нормально. Знайте, сынки, что месть – та же благодарность, только со знаком «минус». Это – благодарность за зло. Если человек психически нормален, он всегда должен платить той же монетой. За добро – добром, за зло – злом. И никак иначе. Никогда не надейтесь, сынки, что обиженные вас простят. Такой расчёт никого до добра не доводил. Прикидывайте, прежде чем сделать кому-то больно, на что способен «объект». И не случится ли так, что платить потом придётся вам самим…