— Ну да, осмотрел. Ничего особо не трогал, только порылся в паре ящиков. У нее было там немного денег, баксов пять, и я их взял, но больше ничего не брал. Дело не в деньгах, сами понимаете. Я взял деньги и ушел.

Наступила тишина. С легким скрипом вращались катушки диктофона. В коридоре кто-то засмеялся.

Детективы смотрели на де Сальво.

Тот поднял правую руку — внушительного размера, явно обладающую незаурядной силой, но в ту минуту никто не обратил на это внимания — и сделал традиционный жест: «Клянусь».

Рики рассматривал пришедшего.

Стан Гедамински носил грязное шерстяное пальто, которое некогда, вероятно, было синим, и простые черные ботинки, точь-в-точь как у почтальонов, патрульных и прочих людей, которым приходится много ходить. Его волосы имели странный желтовато-серый оттенок, как и кожа лица — болезненный льняной цвет, словно на засвеченной фотографии.

— Привет, Стан. У тебя ордер?

— Нет.

— Ну ладно, тогда заходи.

По очевидным причинам Рики в отличие от большинства взломщиков вовсе не презирал полицейских. Он гордился тем, что боится их не более, чем все остальные граждане: ему нечего было бояться. Хорошего взломщика не поймают. Готовься тщательнее, избегай обычных ошибок — не выходи на дело слишком часто, не болтай, — и тогда взлом станет безопасной профессией. Этот нейтралитет позволял Рики поддерживать дружеские, хоть и осторожные отношения с некоторыми полицейскими. Например, со Станом Гедамински.

Детектив, специалист по взломам, Гедамински обладал сверхъестественным чутьем. Патрулируя самые проблемные районы — днем пустые улицы и жилые дома, вечером отели, ночью конторы, — он с необыкновенной точностью определял в толпе взломщика, собирающегося на дело. Этот талант дал знать о себе рано, когда Гедамински был еще новобранцем. Однажды вечером он обходил Бэк-Бэй и увидел мужчину, хорошо одетого, но ничем не примечательного, и решил за ним последовать. Когда впоследствии Гедамински спрашивали, что привлекло его внимание, он не мог ответить. Просто интуиция. Он дошел вслед за незнакомцем до отеля «Ритц-Карлтон» и немедленно предупредил охранника, что планируется ограбление. Вдвоем они арестовали этого человека в пустом номере, где он преспокойно прикарманивал драгоценности. Дар Гедамински имел свои границы: он не чуял убийц или насильников так же, как взломщиков, и другие преступления мало его интересовали. Он вполне довольствовался расследованием грабежей, сущими пустяками. В этом, как казалось Рики, Гедамински был настоящим бостонцем — вздорный, упрямый, с ограниченным кругозором, достаточно высокомерный и хвастливый, чтобы взяться даже за абсолютно безнадежное дело. Его могли любить или не любить, но, бесспорно, уважали.

— Прости за беспокойство, Рик.

Гедамински наблюдал за тем, как великий Рики Дэйли босиком шлепает по квартире. Было почти одиннадцать, но тот еще даже не умывался. Волосы у Рики стояли торчком, он был небрит, в квартире царил хаос. Играл джаз.

— Только что проснулся?

— Что, я нарушил закон?

— Поздно вернулся? Что делал?

— Слышал когда-нибудь о Чарли Мингусе?

— Нет.

— Сомневаюсь.

Гедамински раньше никогда не был дома у Рики. Он с интересом осмотрел гостиную.

— А где же твой Рембрандт?

— Под кроватью. — Рики похлопал по матрасу. — Что тебе нужно, Стан? Ты выбиваешься из своей юрисдикции.

— Это дело передали мне, раньше им занимался твой брат. Кажется, его перевели с шестнадцатого участка. Кто-то похитил маленькую фигурку Иисуса из яслей. Неподалеку отсюда.

— Ужасно. Что за люди…

— Я пришел за ней.

— С чего ты взял, что я как-то с этим связан?

— У меня тоже есть братья.

— И что?!

— Мне нужна эта кукла, и точка.

— Рождество давно прошло, Стан.

— Оно вернется в будущем году. Если кто-нибудь опять его не украдет.

— А ломбарды ты не проверял?

— Рик, давай обойдемся без болтовни. Я не собираюсь делать из мухи слона. Мне неохота тебя арестовывать, и по большому счету дело ерундовое. Я хочу вернуть фигурку, только и всего. Никто ничего не узнает, все останется между нами. Если сумеешь помочь, я буду признателен. У меня и так полно работы.

— Слово? Слово полицейского и честного христианина?

— Да, слово.

Рики подошел к шкафу, вытащил фигурку Христа и протянул ее ногами вперед детективу.

— Спасибо.

— Мы, честные граждане, охотно помогаем смелым парням в синей униформе.

— Господи, а эта штука тяжелая, — заметил Гедамински. — Из чего она сделана, из свинца?

— Это тяжесть наших грехов, Стан.

Гедамински сунул фигурку под мышку, точно книгу.

— Еще что-нибудь, Стан? Похоже, у тебя что-то на уме…

— Меня беспокоит одно дело… ограбление в отеле «Копли» в ноябре. Кто-то обчистил ювелира. Ничего не слышал об этом?

— Конечно, слышал.

— Говорят, парень потерял почти миллион долларов. Бриллианты.

— Люди лгут, Стан, сам знаешь. Любую пропажу оценивают вдвое выше, когда несут жалобу в страховую компанию. Это все чушь. Потрясти бы их самих. Жулики.

— А сколько, по-твоему, потерял ювелир?

— Стан, откуда мне знать?

— Вот о чем я думаю. На тебя это совсем не похоже. Вор забрался в номер, разбив окно. Стекло валяется по всему полу. Я так им и сказал: «Это не Дэйли. Рики Дэйли не оставляет улик. Он входит и выходит без единого следа, это фирменный знак».

— Спасибо.

— Произошло крупное ограбление, и никто ничего не знает. Тогда я подумал: на месте Рики Дэйли я поступил бы именно так — разбил окно и устроил беспорядок.

— Я бы рад тебе помочь, Стан, но я действительно не в курсе.

— В отеле было полно народу, постояльцы и так далее. Надеюсь, кто-нибудь из них что-то вспомнит.

— Возможно.

Гедамински покачал в руках фигурку Христа.

— Спасибо. Я этого не забуду.

— Лучше забудь.

— Договорились. Прошу прощения, что вытащил тебя из постели до обеда.

Рики проводил его до дверей.

— Слушай, Стан, можно тебя кое о чем спросить? Почему ты так беспокоишься?

— О чем?

— Происходит столько серьезных вещей… Женщин душат и убивают… да Господи Боже мой, только что застрелили президента! Весь мир катится к чертям, а ты тратишь время на какие-то дурацкие ограбления. От них никому нет вреда. У леди свистнули сережки, ну и что? Страховая компания ей уплатит, и она купит новые, еще лучше. Кто тут жертва? Страховщики? Да это же едва ли не самые богатые люди на свете. Кража — лучшее, что может случиться со страховой компанией: именно так нас убеждают приобретать страховки. Больше шансов погибнуть от молнии, чем быть ограбленным, и все же, когда кого-то обчищают, десять идиотов немедленно бегут страховаться. Кража — преступление без жертв. И потом, их нельзя прекратить. Ты слышал, в прошлом году Кастро ввел смертную казнь за грабеж? И знаешь, что случилось на Кубе? Количество ограблений возросло. Да. Так в чем же смысл? Такова человеческая натура, с ней нельзя бороться. То есть я понимаю, кто-то должен расследовать эти дела, бегать по ломбардам, искать награбленное и арестовывать виновных. Но почему именно ты? Ты хороший полицейский, Стан, у тебя светлая голова. Ты должен заняться чем-нибудь серьезным, право же: искать Душителя. И не беспокоить людей.