Лишь то, что в момент написания картины его руку свело судорогой, и он упал на пол, стараясь побороть болезнь. Краска успела высохнуть, а исправить ему ничего не удалось.

– Ван Гог? "Выход из протестантской церкви в Нюэнене"? – потянула я его дальше.

– Да… – задумчиво подтвердил он.

– А это? – спросила я, остановившись у одного из полотен.

– Это моя гордость, – признался он. – Микеланджело Караваджо "Рождество со святым Франциском и святым Лаврентием". 1608й год. Оценивается в двадцать миллионов долларов. Похищена в 1969м году.

Я внимательно рассматривала изображение. Оно было таким глубоким, что меня съедал интерес, как художник в семнадцатом веке мог передать красками такую глубину оттенков.

– Иди сюда, малышка, – бережно прозвучал голос Аро.

Я приблизилась к нему. На небольшом постаменте лежало настоящее произведение искусства. Я ахнула от восторга.

– Нравится? – спросил он.

– Это великолепно! – прошептала я.

– Византийский крест. Пятый век нашей эры. Сделан из золота, жемчуга, драгоценных и полудрагоценных камней. Похищен из собора Нотр-Дам в Турне в 2008м году. Не умеют смертные защищать эти исторические ценности.

Закончив осмотр предметов старины, мы отправились спать, по крайней мере, я, хоть мне это с трудом удавалось…

Аро лежал рядом, закинув руки за голову и смотрел в потолок.

– О чем ты думаешь? – прервала я его размышления.

– О нашем разговоре.

– Каком? – притворившись, что не помнила, уточнила я.

– О ребенке.

– И что ты надумал?

– Пока ничего, – он повернулся ко мне, поцеловал в плечо, поднялся с кровати и вышел.

– Замечательно! – произнесла я вслух, когда он закрыл за собой дверь. – Теперь я точно не усну!

Он ворвался в мою спальню вместе с июльским рассветом. Я вздрогнула от неожиданности. Он был эмоционально возбужден, глаза горели, переливаясь оттенками вина тридцатилетней выдержки.

– Что с тобой? – поинтересовалась я.

– Я хочу тебя! – простонал он, отбрасывая покрывало с моего тела.

– Кто тебя покусал? – усмехнулась я.

– Я сам кого хочешь покусаю! Раздевайся! – приказал он, растегивая свою рубашку. – Я хочу этого ребенка! И мы сделаем его прямо сейчас.

В каждом его движении прослеживалась решительность и уверенность в своих намерениях. Он прекрасно понимал, на что мы идём.

Утро началось бодро и весело. Что можно было бы представить более тонизирующее?

Его ледяное тепло разлилось по низу моего живота, я выгнулась ему навстречу и вскрикнула от новых ощущений. Мы такого себе раньше с ним не позволяли, иначе, я бы давно уже была беременна.

– Кричи, моя девочка! – выдохнул он с трудом.

Я вцепилась ногтями в его мраморную кожу. Он издал тихий стон.

– Аро… – задыхалась я, хоть воздух мне и не был нужен.

– Как ты? – спросил он, когда я легла рядом и положила голову ему на грудь.

– Великолепно, – прошептала я, прикасаясь губами к его плоти.

Мы провели еще полчаса вместе, а затем спустились в тронный зал. Здесь все уже было готово к балу.

– Тебе нравится? – поинтересовался Аро.

– Здесь прекрасно! – ответила я, ощущая внутри себя какую-то безумную радость.

Сейчас он был под моей кожей, разливался горячим ядом по венам, создавая новую жизнь внутри меня. Я чувствовала, как во мне происходят какие-то изменения. Наконец-то я была рада тому, что добилась от него этого непростого решения.

К вечеру началась предпраздничная суета. Беатриче сделала мне прическу и принесла мне в комнату мое платье цвета крови с черными блестками из обожженного золота.

– Госпожа, Ваша обувь, – она поставила к моим ногам туфли в старинном стиле.

Я посмотрела на эти неудобные лодочки на каблуках и поморщилась.

– Принеси мне мои черные кеды, – попросила я свою горничную.

Она подала мне более комфортную обувь, я зашнуровала их на ногах и, опустив пышную юбку до пола, отправилась к Аро.

– Как тебе туфли? – поинтересовался он.

– Эти? – я вытянула праву ногу вперед, чтобы он рассмотрел то, что было на мне надето.

– Ты пойдешь в кроссовках? – удивился он.

– Все равно никто не увидит, а мне будет удобно, по крайней мере.

– Ну, как знаешь, – добавил он, расправляя полы сюртука.

Когда он был готов, подал мне руку, и мы вместе отправились в тронный зал, где уже собрались гости. Время было – без пятнадцати минут полнолуние.

В огромном помещении толпился народ. Музыканты сидели на своих местах, там, где раньше стоял стол подле книжных стеллажей. Мы вышли на балкон. Аро тянул время, чтобы ровно в полночь начать грандиозное шоу, бал вампиров.

– Дорогие друзья! – величественно произнес он, опершись на ограждение. – Сегодня состоится одно из самых прекрасных событий! В эту ночь огромная кровавая луна взойдет над землей и остановится над сердцем Вольтерры, чтобы оказать нам свое покровительство. А так же… В эту ночь мы продемонстрируем союз давних врагов: вампиров и оборотней, что докажет нашу милость и терпимость к другим представителям нашего мира.

Он объявил начало, когда огромные старинные часы начали бить полночь. Круглый потолок разверзся, и его углы стали расходиться от центра к периферии, пропуская на удивленную публику пучки лунного света, обагренные алым сиянием. Спутник земли остановился прямо над резиденцией Вольтури. Ближайшие четыре часа сорок три минуты она не сдвинется с места, освещая тронный зал собою.

– Привет, Белла, Эдвард… – поздоровалась я, когда нам подошли молодые Каллены.

– Мое почтение, – произнес молодой человек с каким-то легким недоверием.

– Как поживаете? – старалась я расположить их к себе.

– Неплохо, – отозвалась Белла, прожигая меня огненным взглядом.

– Вы теперь наша королева… – начал Эдвард. – Нам не престало разговаривать с Вами так дерзко…

– Брось, – с легкостью в голосе возразила я. – Я вовсе не кичусь своим положением, напротив, если бы Аро был простым человеком, я была бы не менее счастлива.

– Это делает Вам честь, – добавил мой собеседник и, поклонившись, ушел.

Я в недоумении смотрела на его супругу.

– Я что-то не так сказала? – испугалась я.

– Нет, все в порядке, – с еле заметной улыбкой успокоила меня Белла.

– У меня будет к тебе пара вопросов… – призналась я. – Касательно рождения Ренесми.

Девушка взглядом выразила недоумение.

– Кажется, этот вопрос был давно закрыт, когда Вольтури признали отсутствие нарушения закона.

– Нет, я не об этом. Я хотела бы тебя спросить как женщину о кое-каких подробностях.

– Конечно, – согласилась она, и я отвела ее в сторону.

– Ты не могла бы сказать, как протекала беременность, и как долго ты вынашивала ребенка?

– К чему все это? – удивлялась она.

Я опустила глаза, давая понять, что речь идет обо мне и Аро.

– Ах, вот оно что! – негромко воскликнула она. – Хорошо, я ждала ее около двух месяцев. Мне было тяжело, поскольку я была смертной, она ломала