— Мне больно, — прошептала она.

Он улыбнулся, сеть мелких морщинок окружила глаза. И рука его, тёплая и пахнущая чем-то приятным, погладила её по щеке. Так нежно и бережно, что у Тани внутри зародилась надежда. Но сбыться ей было не суждено! В следующее мгновение, вновь обретая силу, его руки стянули её к самому краю постели. Таня вскрикнула, оказавшись вниз головой. В такой позе верёвки ещё больнее впечатались в тело. Она дышала порывисто, ощущая их всюду: на руках, на ногах, на спине и на шее, в складках губ и на клиторе.

— Не надо! Пустите! — взмолилась она. За что получила шлепок. Онемевшие груди почти ничего не почувствовали. Он бил по ним снова и снова, и, сжатые плотной верёвкой, они трепыхались, как две боксёрские груши.

— Не вздумай кусаться, иначе это будет твой последний в жизни минет, — процедил он сквозь зубы.

И в этом голосе, в этом желании сделать ей больно не было ничего от мужчины в изысканных туфлях. Словно кто-то другой завладел его телом! Кто-то жадный, жестокий, с замашками извращенца.

Плакать вниз головой было трудно. Таня быстро это поняла и постаралась себя успокоить. Чем быстрее всё кончится, тем скорей он отпустит её! Рогозин встал на колени и теперь его пах был на уровне глаз. Затаив дыхание, она наблюдала, как в разрезе ширинки появляется член. Он стоял, как огромный, направленный кверху банан. Только розовый, с набалдашником на конце. Таня сглотнула, в ужасе глядя на его естество. Она и не знала, какой он большой! В прошлый раз ощутить его габариты мешал лёгкий шок, охвативший её в момент проникновения. А сейчас он предстал перед ней в первозданной красе.

Зажатый в руке, член двигался ей навстречу. Таня отвернулась в последний момент, и головка мазнула её по щеке. Он силой вернул на место её лицо, и предпринял вторую попытку. Таня накрепко стиснула губы.

— Открой, — прорычал он, тычась концом в её сомкнутый рот.

Но Таня упорно молчала. Тогда, приступив от слов к делу, он ухватился за нить между красных грудей. Потянул на себя, вынуждая прогнуться. Таня вскрикнула. И в этот момент он вошёл! Она задыхалась, ощущая, как груди горят! Рогозин вставлял не спеша, позволяя привыкнуть. Выходил и опять проникал. И с каждым разом её рот раскрывался всё шире. Пока он не закупорил его своим членом.

Таня дёрнулась и замычала. Он извлёк его наполовину, и к ней вернулась способность дышать. Соски, словно два оголённых нерва, были чувствительны, как никогда. Он поглаживал их, неторопливо. И Таня почти успокоилась…

Как вдруг! Его член протолкнулся на всю глубину. Тело её задрожало, Таня носом уткнулась в мошонку. В этот раз он держал её долго! А когда отпустил, то облегчение было заоблачным. Таня шумно дышала, как утопающий, которому посчастливилось всплыть на поверхность. Рот наполнился вязкой слюной, прозрачные нити которой тянулись от члена к лицу.

Теперь он входил беспрепятственно, провоцируя грязные звуки. А Таня покорно лежала, подставляя свой рот. Единственным её желанием было не задохнуться, не захлебнуться слюной.

— Ммммм… Даааа…, — стонал Рогозин, двигая бёдрами, приближая финал.

Таня сочилась, потеряв человеческий облик. Она и не знала, что минет бывает таким безобразным. И теперь боролась с желанием его укусить! Слюна заливалась ей в нос, слёзы текли непрерывно. И горячие яйца при каждом ударе касались лица. Он стиснул ладонями груди. Точнее, то, что осталось от них…

И вошёл до конца! Боли Таня почти не почувствовала. Она изогнулась, ощущая, как член заполняет ей горло. Он вынул его также резко. И пока она приходила в себя, кончил ей на лицо. Спермы было так много! Липкий слой, как посмертная маска покрывал её щеки и лоб.

Пока Таня лежала, хватая ртом воздух, он развязал её грудь, ослабил верёвки на хрупких запястьях.

— Умница, девочка, — похвалил почти ласково и вложил полотенце ей в руку.

Таня вытерла сперму с лица. Ресницы и волосы слиплись. Перед глазами плыли круги. Она потрогала груди, убедившись, что обе на месте. Рогозин вернулся в комнату и на кровать рядом с ней приземлился конверт.

«Дежавю», — подумала Таня, но в этот раз унижение было невыносимым. Ей хотелось уйти! Поскорее покинуть этот «сказочный мир», где её превратили в рабыню. Кажется, он был не против.

— Ты свободна, — произнёс равнодушно.

Таня быстро оделась, схватила свои босоножки и на цыпочках вышла из комнаты. Она сунула трусики в сумку, решив пренебречь бельём. Рогозин стоял, отвернувшись спиной. Силуэт его белой рубашки выделялся на фоне окна.

— Д-до свидания, — промямлила Таня, пытаясь быть вежливой. Он не ответил. И она с чистой совестью просочилась в пустой коридор.

Глава 20

Ветер сквозил в ушах, врывался тёплой, пропитанной морем волной в её лёгкие. Таня скомкала куртку на сильных плечах. Димка дал газу и мотоцикл, как ракета, устремился вперёд. От его волос пахло пылью и по́том. Сегодня Димка работал в порту, помогал выгружать улов с корабля, на котором его дядя ходил в море. Тот звал его лоботрясом, и множество раз приглашал на рыбалку. Но Димка увиливал, не понимая, как можно тратить время настолько бездарно. Они всё время ругались! Но эти ссоры были какие-то милые. По крайней мере, он всегда говорил о них с улыбкой. И Таня ловила себя на мысли, что немного завидует. Ведь о своих ссорах с отчимом ей говорить не хотелось.

Она закрыла глаза, прячась от встречного ветра за широкой спиной. Велик без дела стоял на парковке. И Леська уже намекала, что отберёт его! Но лететь над дорогой было гораздо приятнее, чем налегать на педали. И ночные поездки на пляж уже стали нормой. Бетонка закончилась, уступая место естественному покрову. Тот, кто не в курсе, мог пропустить поворот! И только они с Димкой знали про эту лазейку. Мотоцикл вилял, пробираясь между кочек. И Таня крепче прижалась, стараясь сохранить равновесие.

Темнота со всех сторон обступала их буксующий байк. Димка сегодня слегка опоздал, но отменять рандеву не решился. Таня тоже искала с ним встречи и смогла улизнуть. Мать накануне операции была занята подготовкой. А отчим бухал, как обычно, с друзьями. Так что её отсутствия дома никто не заметил. Кроме Олеськи! Которая уточнила, можно ли взять её велик.

Луч фары упёрся в большую сосну, под которой уже отпечатался след колеса. Таня спрыгнула, потянулась. Сегодня на ней были шорты, достаточно длинные, чтобы не считаться развратными. И