— Да ну? — Бишоп оживился. — Прекрасно, если ты посетишь Париж и Лондон во время своего путешествия, то, может, не откажешься выполнить небольшое поручение? Вернее сказать, это исходит не от меня, а от департамента. О бывшей жене и князе можешь не волноваться. Я поручу их заботам другого человека. Как считаешь, Паркер подойдет?

— Твой проклятый Паркер чуть что хватается за оружие! Ты сам мне об этом говорил. Если ты приставишь его к Джинни, то…

Пытаясь подавить гнев, Стив перехватил спокойный, оценивающий взгляд серых глаз Бишопа и с чувством выругался:

— Разрази тебя гром, Бишоп, со всей твоей логикой и знанием человеческой природы!

Бишоп улыбнулся.

Жители Сан-Франциско, скороспелого, но недоразвитого детища золотой лихорадки, большую часть времени посвящали охоте за презренным металлом. Состояния создавались и лопались с удивительной быстротой, оттого и человека здесь оценивали не по его личным достоинствам, а по количеству желтых кружочков, которыми он обладал.

Показуха была во всем, как отметила Джинни. Состоятельные люди кичились своим богатством. В Европе же такую показуху презирали и считали вульгарной.

— Здесь, любовь моя, дамы из общества одеваются, как дорогие проститутки, а вот шлюхи со вкусом, напротив, походят порой на настоящих леди, — так однажды вечером заявил ей князь, ожидая, когда жена оденется для выхода. Отослав служанку, он взял роскошное ожерелье из изумрудов, подаренное им Джинни, и нагнулся, чтобы застегнуть его. Их глаза встретились в зеркале: ее — широко открытые и удивленные, его — блестящие от возбуждения и предвкушения чего-то необычайного.

— Если сегодня вечером удача будет сопутствовать мне, то скоро ты сможешь надеть недурные бриллианты. — Он отступил назад и посмотрел на ее бледное лицо. — Тебе к лицу драгоценности, Вирджиния. Когда мы вернемся в Россию, все будут от тебя без ума.

— Из-за драгоценностей или из-за интереса к внебрачной дочери императора?

Глаза Сарканова сузились, а губы сложились в улыбку:

— Что мне в вас более всего нравится, сударыня, так это откровенность. Ты готова? Ну так пойдем…

Этим вечером, прежде чем отправиться в один из элегантных игорных домов, завсегдатаем которого был князь, ему и Джинни предстояло пообедать у сенатора. Спускаясь по резной дубовой лестнице, Джинни размышляла о том, какой приятной парой, вероятно, считают их с мужем собравшиеся внизу. Слова «прекрасная пара» она слышала так часто, что ее от них уже тошнило. Где бы они ни появились, все глаза устремлялись на них. Женщины называли ее счастливицей, завидуя, что ей удалось подцепить такого мужа, мужчины хлопали князя по плечу и говорили, как ему повезло, ибо красота его жены выше всяких похвал. В газетах их по-прежнему звали «молодыми», хотя прошло уже более трех месяцев с тех пор, как они обосновались в Сан-Франциско.

— Джинни, дорогая моя… Иван… — Ее отец, а ей все-таки было проще думать о сенаторе Брендоне как об отце, уже устремился навстречу им. Хотя он улыбался, от Джинни не укрылась его озабоченность. Она заметила, как они с Иваном обменялись быстрыми взглядами. Опять дела, подумала она, равнодушно улыбаясь гостям. Как только обед подошел к концу, князь с сенатором поспешно удалились в библиотеку, сказав, что им не терпится выкурить по сигаре.

Сенатор Брендон проявлял радушие и гостеприимство: он представил дочь и зятя избранному кругу богатых промышленников и их женам.

— Миссис Уильям Ралстон. С мистером Ралстоном вы, конечно, уже встречались.

Джинни улыбнулась и протянула руку:

— Да, миссис Ралстон, в банке. Очень рада познакомиться с вами.

— Мистер и миссис Крокер — моя дочь Вирджиния и ее муж, князь Иван Сарканов. Вирджиния, позволь представить тебе консула Великобритании сэра Эрика Фотерингея.

— Весьма, весьма рад, дорогая княгиня. Князь Сарканов, позвольте поздравить вас.

Узнав, о чем думает Джинни, все эти важные дамы и господа были бы поражены.

«Господи! Еще один бесконечно длинный и скучный вечер! Интересно, долго ли мне удастся притворяться? Если дамы предложат сыграть партию в пикет, я тут же сошлюсь на головную боль и откажусь. Ну почему, почему он так сорит деньгами? Ведь Соня утверждает, что дела у него идут далеко не блестяще».

Конечно же, все гости сенатора были очень богаты и наделены властью. Сэр Эрик, к примеру, единственный здесь холостяк, владел несметным состоянием, которое он сколотил в Индии. Сейчас гости, как поняла Джинни из обрывков разговоров, обсуждали проблемы развития железнодорожного транспорта.

Когда все наконец уселись за стол под звуки оркестра, скрытого за занавесом, Джинни оказалась рядом с сэром Эриком, высоким и весьма важным на вид. Ему было далеко за сорок, он носил длинные усы и объяснялся короткими, будто рублеными фразами.

Только через некоторое время она поняла, что этот джентльмен приволакивается за ней, правда, весьма своеобразно.

— Всегда любил посидеть рядом с хорошенькой женщиной. Гм. У вас прехорошенькое ожерелье — чудесные камни. — Пока он говорил, его слегка выпученные глаза скользили по бюсту Джинни.

— Благодарю вас, — ответила она, и настойчивый Эрик тут же подвинулся поближе.

— Вы наполовину француженка, да? Так мне сказали. Всегда любил француженок. Умеют одеваться. И не такие недотроги, как наши дамы или немки, к примеру. Хм. Никогда не любил немок.

— А как вы относитесь к американкам, сэр?

Джинни изображала саму невинность, а между тем призывно посматривала на него сквозь длинные полуопущенные ресницы. Как она и думала, сэр Эрик покраснел.

— Как вам сказать? Гм. Несомненно, они очаровательны. Но вы же не считаете себя американкой, не так ли, моя дорогая? — Рачьи глаза сэра Эрика переместились с бюста Джинни на ее обнаженные плечи. — Как я понимаю, сегодня вечером мне выпала честь сопровождать вас в театр. Жаль, что князя не будет с нами. Надеюсь, вы не возражаете против дружеской опеки пожилого джентльмена?

Робко склонив головку и ослепительно улыбнувшись сэру Эрику, Джинни подумала: «Наверное, из меня получилась бы великолепная куртизанка!»

А вслух сказала:

— И как только вы можете, сэр Эрик, называть себя пожилым? Вы же в полном расцвете сил!

На мгновение она увидела глаза Сони. В них застыла немая мольба — или это ей только почудилось? Сегодняшний прием был очень важен для нее и сенатора. Соня намекнула на это Джинни, да и Иван просил ее быть полюбезнее с важными гостями. Интересно, далеко ли должна простираться ее любезность?

К счастью, мужчины снова заговорили о железных дорогах, и Джинни заставила себя слушать, хотя бы для того, чтобы не встречаться глазами с сэром Эриком.