Центральная тихоокеанская… Объединенная тихоокеанская «Юнион Пасифик»… Чарльз Крокер расхваливал на все лады дешевый кропотливый труд китайцев. Говорили и о федеральной финансовой поддержке этих проектов, и о необходимости заручиться помощью Вашингтона.

От железных дорог разговор перекинулся на другие темы, и мистер Ралстон превозносил сообразительность своего банковского управляющего в Вирджиния-сити, некоего Шерона. Женщины за столом уже привыкли к подобным деловым беседам. Они не скрывали скуки и шепотом переговаривались.

«Деньги, — с горечью думала между тем Джинни, — это единственное, о чем рассуждают эти господа и о чем денно и нощно думают».

Обед шел своим чередом, подавали все новые блюда, а также прекрасные вина. Именно тут Джинни впервые услышала имя, которое ей не раз предстояло слышать в будущем.

— …Мердок, — донесся до нее голос сенатора. — Кто знает что-нибудь об этом человеке?

— Только его имя, — отозвался Уильям Ралстон. — Но у него солидный банковский счет. Похоже, это весьма ловкий господин с очень разнообразными интересами.

Джинни, поглощенная тем, как бы незаметно избежать прикосновений к своим ногам руки сэра Эрика, не слишком вслушивалась в беседу.

— У вас врожденное умение держать мужчину на расстоянии, — шепнул ей князь Иван. Он уже собирался в игорный дом полковника Гэмбла, находившийся в четырнадцати милях от Сан-Франциско. — Но будьте любезны с ним, Вирджиния. Это очень важно — и для меня, и для вашего отца. У сэра Эрика много свободных денег, которые он жаждет вложить в какое-нибудь, прибыльное предприятие.

— Я сделала что могла и очаровала этого джентльмена. А теперь вы требуете от меня еще и любезности! Каковы же ее пределы?

В глазах князя появилось жесткое выражение, но губы по-прежнему улыбались. Он провел пальцем по ее щеке:

— До чего же ты хороша! Именно такая жена мне и нужна. Не сомневаюсь, что ты с честью выйдешь из любого положения, не так ли, дорогая? — Нагнувшись, он поцеловал ее в губы. — Не жди меня. Я постараюсь не беспокоить тебя. Желаю тебе приятно провести вечер.

Джинни отправилась в театр вместе со всеми в состоянии глубокой задумчивости. «Желаю тебе приятно провести вечер» — кажется, так сказал князь? В этих словах Джинни уловила тайный смысл. Он обычно произносил их, когда она выезжала в свет без него, в сопровождении другого мужчины.

Конечно, она не оставалась со своим спутником наедине — княгине Саркановой следовало быть вне подозрений. Но вот в последний раз… да, в последний раз, когда он с улыбкой желал ей приятно провести время, ее спутником был Фрэнк Джулиус.

Этот привлекательный, изящный южанин встретился с ней на одном из приемов, и князь Иван представил их друг другу, не зная того, что они познакомились еще в Мексике, в Веракрусе, где мистер Джулиус сколотил состояние, теперь уже довольно солидное.

С этой встречи Джулиус следовал за ней по пятам, и, где бы Джинни ни появлялась, он всякий раз оказывался поблизости. Сначала она была благодарна ему за то, что он сделал вид, что они не знакомы. Но потом…

— Вы великолепны, как всегда, — шептал он, когда они танцевали. — Но, простите за любопытство, что приключилось с вашим прежним мужем? Когда вы внезапно покинули Веракрус, мы все долго скучали и вспоминали вас.

Настроение Джинни сразу упало, и в зеленых глазах сверкнули слезы.

— Теперь я замужем за князем Саркановым. Я… — Она поколебалась, но затем резко сказала: — Я потеряла мужа.

Джулиус продолжал преследовать ее еще настойчивее, чем прежде. Он каким-то образом знал о ее планах и однажды вечером, когда Джинни была в знаменитой картинной галерее Вудварда, появился там же.

— Давайте прогуляемся по саду. Ведь в этом нет ничего дурного? Я хорошо помню время, когда вы были не столь неприступны.

— Это делает честь вашей памяти, мистер Джулиус!

— Зовите меня Фрэнк, ведь мы так давно знакомы! Его смуглое улыбающееся лицо казалось ей тенью прошлого, а выражение глаз Джулиуса не предвещало ничего хорошего. Очень многие мужчины смотрели на нее именно так — с вожделением. — Надеюсь, вы не боитесь меня, княгиня? У нас с вашим нынешним мужем общие дела, и он не стал бы возражать против столь невинной прогулки.

Да и ничто другое не вызовет у него возражений, сказали его глаза. Хотя Джинни и не пошла с ним, он не оставил своих притязаний, и ей пришлось поговорить начистоту с князем Иваном.

— Это ты натравил на меня Фрэнка Джулиуса? И заставлял меня держаться с ним любезно? Уж не хочешь ли ты, чтобы я стала его любовницей?

Неделю спустя «Полицейская газета» опубликовала статью о том, как хулиганы с побережья напали на мистера Джулиуса, известного тем, что содержал несколько притонов и привлекал в них красивых девушек со всего света для вполне определенных целей. Господин Джулиус остался жив, но его красивое лицо изуродовали.

Потом Джинни вспомнила, что нечто подобное произошло с еще одним ее кавалером — молодым человеком из хорошей бостонской семьи, угрожавшим покончить с собой, если она не проявит к нему благосклонность. Он также стал жертвой бандитов, когда однажды вечером отправился на полуостров навестить своих друзей.

И вот теперь сэр Эрик Фотерингей проявлял с каждой минутой все большую настойчивость. Все так называемые друзья Ивана вели себя так, будто обладали правом требовать от нее внимания к своей особе. Между тем князь Иван большую часть времени проводил за игорным столом и не слишком часто делил с Джинни супружеское ложе. Это, впрочем, ничуть не волновало Джинни. Она прямо сказала об этом Соне, когда та, озабоченно наморщив лоб, спросила ее, не следует ли сенатору поговорить с князем по поводу его участившихся отлучек.

— Боже! Надеюсь, ты не сделаешь этого! Как и многие европейцы, Иван привык жить свободно, и я ничуть не возражаю, чтобы он время от времени проводил ночь вне дома с друзьями.

«Но мне не нравятся его друзья, во всяком случае, некоторые из них», — подумала Джинни, когда сэр Эрик протянул ей руку, помогая выйти из экипажа, остановившегося неподалеку от театра. Они приехали посмотреть новинку — нашумевшую пьесу «Камилла».

Поскольку англичанин слишком близко придвинулся к ней в ложе, Джинни так и не смогла сосредоточиться на пьесе. Едва в зале потухли огни, сэр Эрик перекинул руку через спинку ее стула и его короткие толстые пальцы коснулись обнаженного плеча Джинни. Время от времени он позволял себе фамильярно потрепать спутницу по колену и каждый раз напоминал ей, что француженки — самые светские дамы и его восхищение ими не знает границ.

Во время антракта он попросил принести им шампанское, а перед концом спектакля предложил Джинни отужинать с ним в роскошном номере гостиницы, который он занимал.

— Как это мило! Я попрошу мужа, когда он освободится, пойти к вам со мной, — любезно ответила Джинни. Лицо сэра Эрика вытянулось и выразило неподдельное удивление. Интересно, чего он ожидал?