– Н-да, – хмыкнул Джо. – Научился командовать несчастными забитыми крестьянами.

Кристин поспешно вмешалась:

– Вы хотите нас уверить, что в вас вселился некий дух, дающий полную власть над людьми?

– Мне не нравится слово “власть”. Я не тиран. Скорее я владею способностью воодушевлять. Если я предлагаю людям план или идею, они принимают ее с воодушевлением.

– Хорошо, не будем спорить о мелочах. Вы утверждаете, что в вашей голове присутствует некое существо.

Майкл кивнул.

– Поверить непросто. Но вспомните теорию эволюции. Платон и Аристотель более двух тысяч лет назад выдвинули теории происхождения жизни. В то время цивилизованный мир полагал, что их идеи верны. Потом пришли христиане с верой в сотворение живого мира. Веками христианский мир верил, что это правда и ничего, кроме правды. Но с прогрессом науки явился француз Ламарк с идеей постепенного развития от низших форм к высшим. Позже пришел Дарвин с более мощной теорией эволюции. Сегодня его теория общепринята, – Майкл улыбнулся, – но не стоит биться об заклад на последнюю монету, что несколько лет спустя ее не сменит новая и мир не скажет: как мы могли столько лет верить в примитивный дарвинизм?

Джо фыркнул.

– И при чем тут...

– Машина, смятая в лепешку в Понтефракте нынче утром? – подхватил Майкл. – Я к тому и веду. Я только хотел показать на примере эволюционной теории, что идеи, которые сегодня принимаются как факт, могут показаться следующему поколению нелепыми заблуждениями. А то, что считалось невозможным, окажется обыденной реальностью, – он смахнул в горсть крошки со стола и бросил воробьям, прыгавшим у его ног. – Сегодня нам трудно поверить, что нечто, проникшее в мою голову в заброшенной церкви – та самая сила, которая уничтожила машину. И именно она теперь преследует нас.

Кристин и Джо подняли головы. Ричард бросил тревожный взгляд на дочь, которая весело раскачивалась на качелях.

Ему вспомнилось: Марку было шесть лет. Мальчику нездоровилось, и в течение трех мучительных недель врачи подозревали у него лейкемию. Скептик Ричард в одночасье стал тогда суеверным. Отчаянная тревога за сына заставляла его совершать совершенно бессмысленные поступки – стоя у плиты он загадывал: “Если я не отведу взгляда от чайника, пока он не закипит, все будет хорошо и анализы дадут отрицательный результат”. Он отыскал в кладовке старые дедушкины часы и заботливо заводил их каждый день, как магический талисман, тиканье которого могло изгнать раковые клетки из крови малыша.

Анализы дали отрицательный результат. Доктора заверили, что ребенок просто анемичен, и Ричард потом только хмыкал, вспоминая свои занятия магией. Но в глубине души он все-таки верил, что именно магия спасла тогда Марка. И сейчас он испытывал то же самое чувство. Он твердо верил: каждое слово Майкла – чистая правда.

Кристин нахмурилась:

– Но как же оно могло...

Стайка воробьев дружно вспорхнула у них из-под ног. Майкл поднял глаза. Звезды и полосы над головой лениво покачивались. Мимо прогудел грузовик.

Ричард встретился взглядом с Кристин – жена явно была встревожена.

– Кто-нибудь чувствует? – спросил Майкл.

– Что?

– Как говорится, “словно кто-то наступил на мою могилу”. – Майкл, прищурившись, смотрел вдаль.

– Что происходит? – спросила Кристин.

– Ничего страшного, – успокоил ее Майкл. – Мне бы не хотелось никого пугать, но, кажется, нам пора двигаться.

Джо первым вскочил на ноги. Он испуганно выплевывал слова:

– Оставьте его здесь! Он хорошо знаком с этой тварью, вот пусть с ней и остается.

– У нас достаточно времени, – сказал Майкл. – Не меньше двадцати минут.

Ричард посмотрел ему в лицо.

– Двадцать минут на что?

– В машине мы можем спокойно продолжить разговор.

– Я приведу Эми, – сказала Кристин.

Все пошли к машине. Ричард заметил, что Джо постоянно озирается по сторонам, и тоже обвел взглядом горизонт. Жаркое марево искажало картину, так что легко было вообразить, будто видишь не деревья, а призрачные фигуры, тяжело шагающие к дороге. В фургоне-закусочной девушка, протиравшая прилавок, тихонько запела гимн “Иерусалим”.

“...Чьи шаги из древности доселе в зеленой Англии слышны...”

Качели и горка выглядели непривычно огромными. Но Розмари Сноу различала все очень ясно. Яркий солнечный свет, закусочная на колесах у обочины дороги. Тент, раскрашенный в цвета американского флага на металлических стойках над столиками. Полотнище лениво надувалось под слабыми порывами теплого ветра. Белые пластмассовые кресла и столы. Затем перед глазами возникли загорелые детские ручонки. Они крепко сжимали перила по сторонам лесенки на горку. Поднимаясь, она слышала, как детский голос выкрикивает:

– Мальчишки! Вам Эми сказала, залезайте. Спускайтесь с горки. В ту сторону. Мальчишки. Не толкайтесь, не то я позову корову, она вас укусит!

Под навесом сидела за столом уже знакомая семья. Вид у них был несчастный. Потом она увидела незнакомца. Он что-то говорил и улыбался фальшивой улыбкой, которую она хорошо запомнила. Она...

Она внезапно очнулась, вскинула голову. Правую сторону лица прострелила боль. Девочка провела пальцами по корочкам струпьев и нитям, которыми щека была пришита к лицу.

– Эй, – приветливо окликнули ее из-за плеча, – Это не вы уронили?

Розмари открыла глаза. Должно быть, задремала, присев на крыльце магазина. Прикрыв глаза от солнца, она обернулась. Симпатичный парнишка лет семнадцати держал в руках ее сумочку.

– Ой, спасибо. Я, наверное... – Голос прервался, когда она увидела его лицо. Все ясно. Катил на своих роликах по тротуару, увидел хорошенькую девчонку. Она что-то обронила, отличный предлог для знакомства. И тут девушка обернулась.

Из-под роскошной волны черных волос сверкнули красные глаза на жуткой маске лица. Вот это да!

Вымученно улыбаясь, парень пробормотал:

– Не стоит благодарности, – и покатил прочь.

Розмари повесила сумочку на плечо, надела очки, и, повесив голову, поплелась дальше.

“Забудь, – приказала она себе. – Забудь, на кого ты похожа. Главное – дело!”

На этот раз она смотрела глазами малышки. Тот человек сумел подцепить на свой крючок ее семью, так же как раньше – Розмари. Наверняка он что-то задумал. Что-то дурное.

Девочка шла по солнечной стороне улицы, но ее бил озноб. То, что гналось за ней через поля, теперь охотится за семьей малышки. Губитель!

Указатель на перекрестке показывал дорогу к вокзалу. Розмари свернула туда. Дрожь била все сильней. В голове крутилось заглавие какой-то книги: