убивают, он получает свободу и больше никогда не участвует в состязаниях.

Но обычно финальная часть состязания — очень тягостное зрелище. Матадор вынужден наносить не один, а четыре-пять, а то и до десяти ударов, прежде чем убьет быка. Недовольная толпа свистит, требует изгнания матадора с арены, а он, взволнованный, с трясущимися руками, сломленный позором, снова и снова наносит свои неумелые удары.

Коррида не просто зрелище, а национальный праздник для испанца. Каждый мальчишка мечтает стать знаменитым, и тысячи из них пытают свое счастье. Любой новичок может претендовать на выступление в корриде где-нибудь в своей деревне, а затем, если он преуспеет, — на участие и в более крупных представлениях.

(Бурлацкий Ф. Испания: коррида и каудильо. — М.: Правда, 1967)

Награда победителю

Единственное, что начинается в Испании вовремя — это коррида.

В шесть часов пополудни из президентской ложи выпорхнул белый платок, тревожно и уныло пропел рожок, распахнулись ворота корраля, и черный приземистый бык стремительно выскочил на арену.

— А-а-а! — взорвались трибуны.

Этот вопль как бы выплеснул наружу лихорадочно-возбужденное ожидание, которое, казалось, пропитало даже затопленную зноем площадь перед красным каменным кольцом построенного цирка. С теневой стороны цирка пестрым водоворотом кипела толпа. Порывистые жесты, напряженные лица, блестящие глаза.

Грянул оркестр, и на желтый песок арены торжественно вступала куадрилья. Впереди, гордо задрав подбородки, шествовали три матадора в шитых золотом костюмах в обтяжку. За ними — пикадоры на лошадях. Далее — многочисленные торос, на которых возложены все, так сказать, вспомогательные операции. Шествие замыкали упряжки мулов, которые завершают каждый бой, уволакивая поверженного быка.

Все три матадора были как на подбор: стройные, юные, но особенно выделялся своей красотой шедший справа — двадцатидвухлетний Тобало Варгас. Ему и предстояло начать сегодняшнюю корриду. Несмотря на торжественность момента, он весело играл глазами и даже чуть пританцовывал.

Куадрилья сделала круг и скрылась в воротах. На арене остался лишь Тобало Варгас. Он поклонился президенту корриды, испросив тем самым разрешения начать бой, протянул к судейской ложе руки, традиционно посвящая первого быка почтеннейшим судьям.

Он выступал уже на многих аренах Испании. И выступал удачно. Зрители быстро прониклись к нему симпатией. Он делал все, что надлежало, но делал легко, весело, изящно переходя ту границу риска, за которую обычно не ступают опытные матадоры. Смелость и изящество помогали ему легко обходить соперников, которые под свист или холодное молчание публики прямо с арены уходили в неизвестность. Сегодня на карту было поставлено будущее. Капризная фортуна с улыбкой провела Варгаса по многим аренам и вот сейчас вывела на середину сверкающего цирка. Он должен завоевать столичную арену.

Тобало Варгас, стоя посреди арены, сделал отстраняющий жест рукой, удаляя торос. Они мгновенно исчезли за забором и оттуда наблюдали за происходящим. Затем, не дойдя шагов двадцать до ворот корраля, матадор упал на колени, воздев к высокому испанскому небу руки. Он ждал быка.

И тотчас, словно выпущенный из пращи снаряд, выскочил бык. После темного корраля, ошеломленный ослепительным блеском арены, болью от доски с гвоздями, впившимися в его тело за секунду до того, как распахнулись ворота, бык зигзагами несся вперед. Загривок бугрился от ярости, блестящая шерсть черным бархатом обтягивала могучие мускулы.

Вдруг бык увидел матадора, легко повернулся и, опустив голову с изогнутыми вниз и в стороны белыми рогами, бросился на него. Тобало Варгас, как пушинка, взлетел в воздух между широко расставленными грозными рогами, мелькнули его розовые чулки. Скользнув по крупу быка, он тяжело шлепнулся на песок. Шла примерно десятая секунда боя.

Тут же появились торос, большими красными плащами отвлекая быка от поверженного матадора. Бык поводил рогами, раздумывая, кого бы поддеть. Боль от гвоздей, наверное, у него улеглась, и, перебросив через себя матадора, он немного успокоился. Выбрав одного торо, он не спеша двинулся в атаку и, когда тот отскочил, в недоумении остановился.

Тем временем Тобало Варгас зашевелился, уперся руками в песок и встал на колени. С трудом поднявшись, он, пошатываясь, побрел к забору. Бык равнодушно проводил его глазами.

Варгасу подали шпагу. Но пока он не собирался обратить ее против быка: лишь прикрепил к ней красный плащ. С заблестевшими глазами, танцующей походкой он направился к своему противнику и, немного не доходя, остановился. Выгнувшись назад, напряженный и стройный, матадор полоскал перед собою плащом, раззадоривая быка.

В ту же секунду бык ринулся на матадора. Рога коснулись плаща, но Тобало Варгас легким движением уклонился, поворачиваясь одновременно на сто восемьдесят градусов. Бык, уткнувшись мордой в красную тряпку, как собака, послушно обежал вокруг матадора. Варгас остановился. Замер и бык.

Публика зааплодировала.

На арену, держась возле забора, выехал пикадор, одетый словно рыцарь времен Дон Кихота. Лошадь его была защищена толстыми, свисающими с боков матами. Сквозь разошедшийся шов белых штанов пикадора поблескивал металл. Ноги вместо стремян покоились в глубоких совках из толстого железа.

Пикадор развернул лошадь правым боком и, следя за быком из-под полей надвинутой на глаза шляпы, выставил копье с поблескивающим на солнце наконечником.

Тобало Варгас развернул быка так, что тот оказался перед лошадью. Всхрапнув, бык бросился на нее. Пикадор, привстав в своих совках-стременах, под острым углом вонзил копье в спину быка, в бугор перекатывающихся мускулов, и навалился на древко всей тяжестью одетого в доспехи грузного тела. Говорят, в старые времена пикадоры были настолько сильны, что копьем удерживали быка на расстоянии. Но сейчас древко копья заскользило в судорожно напряженных руках пикадора, из-под мышки все выше и выше выползая сзади.

Бык ударил рогами в бок лошади. Она тяжело скакнула вбок и прижалась к забору, дрожа всем телом и прядая ушами. Лошадь не видела быка, так как ее правый глаз был закрыт черной повязкой.

Устав бодать лошадь, бык неожиданно подогнул ноги и улегся у нее под брюхом. Морда его грустно покоилась на песке.

Пикадор отъехал в безопасное место. На быка набросились торос и подняли его. Кровь, словно алая попона, покрывала его спину и бока, поблескивала на солнце.

Между тем разъяренный бык кругами понесся по арене. Торос брызнули от него в разные стороны. Один со скоростью спринтера пересек арену, хотя бык заинтересовался его коллегами, перекинулся через забор и упал обессиленный в безопасном солодке под хохот и веселый рев публики. Тобало Варгас стоял посреди арены — животное не обращало на него ни малейшего внимания — и с веселым любопытством наблюдал, как бык разгоняет его помощников. Оставшись один, он распустил плащ и провел бешено мчащегося противника вплотную мимо себя. Правый рог зацепил отворот камзола и вырвал