Дед всегда говорил, что яйца нужно держать в разных корзинах, смотреть в противоположные стороны, иметь интересы во всех направлениях — тогда перестаешь зависеть от случая. Если одна отрасль в кризисе, другая обязательно будет на подъеме.

Собрание закончилось — мы остались втроем: я, Джеймс Барлоу*** — председатель совета директоров — и Купер Фенимор — инженер от бога и акционер. Мы пили выдержанный ирландский виски, просто разговаривали за жизнь, отвлекаясь от тяжелого дня — всех сложно удовлетворить, запросы разные, заинтересованные лица все с норовом. Мы с Джеймсом после знакомства быстро сошлись, а Купер вообще стал братом по блядству. Все злачные места в Лондоне знает.

— Предлагаю отметить это событие, — театрально поднял бокал Куп. — Завалимся в клуб: выпьем, стриптиз посмотрим, развлечемся.

— Я пас, — поднял руки Джеймс. — У меня жена.

Сказал и посветлел. Прямо солнце ночью вышло. Видно, любит жену. И она, вероятно, тоже. Я вспомнил Дэдэ и ее «прости меня». И какой же искренней казалась, зараза! Когда научилась-то играть так?! Актрисы с Бродвея отдыхают — искренность в каждом вздохе.

— Я тоже женат, — ответил неожиданно даже для себя самого.

— И ты туда же?! — удивился Купер.— Хорошо, — он примирительно постучал по столу, выпивая до дна, — я тоже женат и не предлагаю криминала.

Криминал. Перед глазами снова Саймон Коннелли появился с ухмылочкой своей гадской, с взглядом сальным, сканирующим Дэдэ. Ему срочно надо сделать трепанацию черепа. Нужно Тому отмашку дать, чтобы его мурыжили, пока все сроки не пройдут. Чтобы с голой задницей по Уолл-Стрит ходил и милостыню просил на штаны. Сукин сын! Стоило подумать о нем, и пошли флешбэки: передо мной несколько снимков — качество отменное, крупный план, фас, профиль — и Дэдэ на них в разных позах, как кошка член его вылизывает…

Я хмыкнул, качая головой.

— Хотя знаешь: пойдем, расслабимся.

Нашел кому верность хранить. Дэдэ не знает, что это такое. Видно, не привили ее от шлюшества. Жаль, таблетки нет: если не жену заставить полюбить, так хотя бы самому забыть о ней. Только запах, вкус ее кислотой по венам разбежался. Дэдэ коготками своими розовыми имя на сердце выцарапала. Похоже, мне нужно новое сердце, а лучше вообще без него. Так проще…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Через два часа мы с Купером, порядком подпитые, сидели в вип-комнате одного жутко дорого и совершенно неприличного заведения. Гламурный бордель: здесь и садо и мазо и легенькое доминирование, ну и обычный трах с эротичным стриптизом тоже имели место быть — кому как нравится. Как раз стриптизом я сейчас и наслаждался. От выпитого в голове шумело, чувства притупились, границы померкли. Миниатюрная брюнетка в кружевной маске с пухлыми розовыми губами сексуально танцевала для меня. Абсолютно обнаженная, только с черными зажимами на сосках и такими же на половых губах. Я не знал, получает ли она от этого наслаждение, но отрабатывала на пятерку. Она присела мне на колени, обхватывая ногами поясницу, вбиваясь мне пах, а я в глаза ее смотрел. Нет, не зеленые. Я сам себе был противен от того, что выбрал стриптизершу, ну, и проститутку по совместительству, похожую на жену. На расстоянии, в маске — так и было, а глаза в глаза… Суррогат, подделка и пахнет имбирным маслом и пудрой.

Я подхватил ее за бедра и снял с себя, так и не кончив от привата.

— Тебе не понравилось? — грудным голосом шепнула она. — Я умею делать хорошо, — снова потянулась к моему паху.

— Понравилось, — я засунул под резинку маски двести долларов. — Но в последнее время я кончаю исключительно на зеленоглазых.

В номере отеля было свежо и тихо. Я выдернул рубашку, пуговицы расстегнул и упал в кресло. Бурбон хорошо так ударил в голову, пряным теплом по телу разбегаясь. Подсветил экран мобильного — час. Значит, в Нью-Йорке восемь вечера. А проверю-ка, чем моя дорогая женушка занимается. Включил видеосвязь, гипнотизируя экран, на котором большими буквами: ЗАРАЗА. Раньше было «Шлюха Дэдэ», но в свете последних событий переименовал контакт. Спит-то она только со мной. Самоуверенно, да.

— Привет.

Видно, в такси садится.

— Куда едешь? — спросил расслабленно, прикрыв глаза.

— Домой.

— Я же сказал, что жить ты должна у меня, — хмель как рукой сняло. Дэдэ глаза свои блядские закатила.

— Я и еду к тебе!

Ладно, проехали. Мы замолчали: она черт его знает о чем думала — Дэдэ вообще думает не часто. Раньше по крайней мере так было. Но все меняется, плывет и кружится. Или я кружусь? А еще на нее смотрю. Волосы воздушным облаком личико прелестное обрамляют, губы едва тронуты помадой, глаза не хищно блестят, а мягко сияют. Нежная — одним слово просто. Черт возьми, и откуда во мне это все?! Алкоголь, видно, чакру потаенную раскрыл. Окей, я сегодня добрый.

— Почему не спишь? — спросила она.

Надо бы сказать, что не ее дело, но я ведь добрый.

— В клубе был.

— Что делал?

— Ты правда знать хочешь?

— Правда, — непривычно серьезно произнесла Дэдэ.

Я расслабленно улыбнулся и подмигнул ей.

— Скучал.

Она не стала комментировать. Интересно.

— Дэдэ, знаешь игру: черное с белым не носить, да и нет не говорить?

— Знаю.

— Ты ублажала себя сегодня.

— Что?! — шикнула она и бросила водителю: — Смотрите на дорогу!

Я коротко засмеялся.

— Я в такси, — она послала мне укоризненный взгляд и вставила наушники.

— Да или нет? — хитрил я.

— Я слишком сыта сейчас, — по-кошачьи сверкнула глазами она.

— Обо мне думала?

— Нечасто.

Сучка.

— Какие на тебе трусики? — спросил, заметив белую юбку.

— Кружевные

Хитрая, зараза.

— Покажи.

— Джейсон!

— Показывай.

Дэдэ засуетились и через полминуты в экране мелькнуло белое кружево.

— А теперь потрогай себя.

— Это против правил, — вспыхнула она.