class="p1">– Нет, – отвечаю я и прижимаюсь к нему губами. – Поезжай, не буду рушить твои планы. Это лето для того, чтобы понять, чего ты хочешь, верно? Так что разбирайся. А потом возвращайся ко мне.

Дилан

Остаток лета мы с Маркусом ездим по миру. Со временем плечи привыкают к тяжести походного рюкзака. Я посещаю десятки удивительных мест, снежно-белых пляжей, непролазных зарослей джунглей, где без мачете и шагу не сделаешь. Речные круизы, битком набитые поезда, шумные рынки, жара, выпивка, бесконечные вопросы о будущем и каждый, каждый день – тоска по Адди.

Казалось бы – вот оно, лето моей жизни, но я не нахожу себе места, куда бы мы ни направились. Там, в солнечном Провансе, я нашел ориентир – меня переполняла любовь к Адди, и впервые я был беззаботно счастлив и доволен тем, кто я есть. Увы, все это осталось во Франции, с ней. Уверенность пропала.

Порой, к собственному отвращению, мне лень даже вылезти из кровати. Я бесхребетный нытик, не способный закончить стихотворения. Всегда на шаг позади Маркуса. Вечное разочарование отца.

Он звонит, когда мы в аэропорту в Камбодже. Адди уезжает домой через три дня. Маркус пошел купить воды, а я стою у табло вылетов. Мы собирались остаться в стране, недельку побыть в провинции Сиануквиль перед отъездом, но, может, вернуться в Англию прямо сейчас? Встретить Адди в аэропорту, увидеть радость на ее лице, когда она заметит меня в толпе ожидающих и бросится в объятия.

– Тебе лучше вернуться домой! – с ходу велит отец.

Сейчас конец августа. Согласно первоначальному плану, мы должны были быть дома несколько недель назад – но какой смысл возвращаться в Великобританию, пока Адди все еще во Франции?

– И тебе привет, папа. – Тон получается мягче, чем планировалось: в последний момент беру себя в руки.

– Хватит дурака валять. Сколько можно пропадать на континенте?

– Подумаешь, всего несколько недель, – хмурюсь я.

– А кто будет подавать на стажировку? Все сроки вышли! Что ты творишь, Дилан? Когда ты наконец повзрослеешь?

Смотрю в потолок. От косых полос света перед глазами пляшут клеточки, как на килте. Отвечать отцу необязательно, он все равно скажет, что думает, независимо от моей реакции или ее отсутствия.

– Наверное, планируешь жить у нас?.. Хотя о чем я, ты и планирование – вещи несовместимые. Мама считает, что нет смысла покупать тебе квартиру в Лондоне. И я согласен. Ты еще не заслужил.

Мама хочет, чтобы я сам решил насчет Лондона. В некотором смысле, ее стойкая вера в меня еще хуже, чем полное разочарование отца.

– Поговорим, когда вернешься. Пристрою тебя к себе. Будешь каждое утро ездить в Лондон, но что уж теперь.

Падаю духом от каждого слова. Я – марионетка в руках кукловода.

Маркус возвращается с двумя бутылками воды. Он оброс, загорел и обветрился, одежда на нем так и просится в стирку. Друг ухмыляется и бросает мне воду. Я не могу поймать ее с телефоном в руке, и бутылка попадает прямо в живот.

В глубине души я понимаю, что сам надумал проблему. Передо мной целый мир возможностей! Я могу делать все, что захочу – мало кто может похвастаться тем же. Но у страха нет логики. Он внушает: будущее ужасно и неизбежно, и что бы я ни делал, меня ждет провал.

– Вообще-то, я собираюсь задержаться еще ненадолго, – вставляю я, когда в монологе отца наступает пауза.

Гробовая тишина. Даже приятная, – как почесать комариный укус. С той секунды, как увидел имя отца на экране своего телефона, я знал, что эта тишина наступит; все, что ей предшествовало, лишь нагнетание напряженности. Я уже разочаровал отца – дальше разговор пойдет проще, как ни странно.

– Зря только время трачу, – голос отца взвивается до крика. – Бесполезно! Ты бесполезный!

И пошла привычная тирада: сын пустое место, чем он только заслужил таких неблагодарных детей… Я слышал все это достаточно раз, чтобы не пытаться ответить, какой бы соблазнительной ни была эта идея. Себе дороже. Маркус постукивает по наручным часам и кивает на табло: начинается посадка.

Когда запас ругательств иссякает, отец бросает трубку. У меня щиплет в глазах. Вот бы сейчас обнять Адди, прижать ее к себе покрепче… Спотыкаюсь на ходу – ноги будто подсказывают, что я иду не той дорогой.

Маркус окидывает меня проницательным взглядом.

– Пойдем, друг. Забей на отца, на всех забей. Забудем про реальность еще на недельку!

Адди

– Ну и где он, твой Дилан? – спрашивает мама, усаживаясь на диване рядом с Деб.

Мы у родителей. Наконец-то. Я и не представляла, как соскучилась по дому, пока не вошла и не вдохнула родной воздух. Переодеться с дороги не успела, и на лодыжках у меня пыль Прованса.

– Он еще не вернулся из путешествия, – объясняю я и делаю глоток чая – настоящего, английского, с накипью из чайника.

– Мам, он тебе понравится, – уверяет Деб и стягивает носки. Только с босыми ногами она чувствует себя как дома. – Он милый. Одержим нашей Адди, а она – им.

– Неправда, – отнекиваюсь я, покраснев.

– Бога ради, – закатывает глаза Деб. – Ты по нему тосковала все эти недели.

– Не тосковала я! Скучала, вот и все.

– Ну да! Я скучаю по возможности есть все подряд и не толстеть, но слезы по ней не лью!

Я показываю язык, и Деб ухмыляется.

– Деб мне очень помогла в эти дни, – говорю я маме. – Всегда поддерживала.

– Конечно, мне нет равных, – спокойно соглашается Деб и закидывает ноги на журнальный столик. – Кормила, поила, даже вай-фаем не пользовалась, пока они болтали с Диланом. Святая доброта.

Мама улыбается нам обеим, и морщинки собираются в уголках ее глаз. Как я по ней скучала!

– И когда я с ним познакомлюсь?

– Скоро, – обнадеживаю я. – Не знаю, когда именно он приедет, но обещал побыстрее.

– Привет, я тебя слышу!

– Привет, ты меня слышишь?

– Да-да! Эй! Ты где? – Машу в экран, уже подустав улыбаться.

– Привет!

Дилан сияет от радости. Он сидит в темном углу, вижу только коричневые стены и вентилятор на потолке. Наверное, он в Камбодже или во Вьетнаме… Стыдно, конечно, но я уже потерялась.

– Как дела? – спрашиваем мы одновременно и хохочем.

– Давай ты. – Снова одновременно.

– Ладно, – начинаю я, чтобы не продолжать нелепую сцену. – Я боюсь.

– Конечно! У тебя все получится.

Бессмыслица какая-то, ну ладно. Суть он уловил.

– С этой стажировкой просто вздохнуть некогда.

Гляжу на свое лицо в окошечке на рабочем столе. Молодое лицо. Слишком молодое для учительницы средних классов.

– У них крутые требования, ну